Феррус Манус: Горгон Медузы - Гаймер Дэвид - Страница 20

На малой высоте с гудением шли штурмовые корабли. Ракеты со свистом проносились над землей, пересекая широкие лучи автопрожекторов. По рельсам, проложенным на вершине исполинских стен капитолиса, ездили мобильные зенитные батареи. Установки рассекали небо потоками частиц, не обращая внимания на то, что в их секторах обстрела находятся союзные истребители. Хуже того, Риордан заметил, что гардинаальские пилоты активно заманивают имперцев к укреплениям вокруг столицы, где противовоздушные орудия без разбору уничтожают своих и чужих.

— Большая часть Пятого выгрузилась, сэр, — отрапортовал вокс-офицер. — Ждут приказов.

— Примарх поручил нам захватить подъездные пути… — Сверившись с бумажной картой, Кальва показал: — Вот здесь. И удерживать их, чтобы Десятый легион мог проникнуть в капитолис.

— Вроде припоминаю, что был на том совещании, — пробормотал Тулл. Выпрямив ногу, он помассировал больное колено через жесткое покрытие универсального защитного комбинезона.

— Я думал, вы утвердили данный план?

— Не то чтобы я согласился. Просто не стал говорить в лицо славному примарху, куда он может засунуть свой план. Уверен, ты понимаешь.

Несколько бывалых бойцов усмехнулись.

Риордан поднес магнокль к визору, собираясь осмотреть конструкцию, захват которой Феррус Манус, во всем его нечеловеческом величии, счел посильной задачей для пары сотен деморализованных и в основном неиспытанных смертных солдат. Картинка сбоила из-за радиации, и при увеличении более чем в десять раз все застилали помехи. К счастью, Тулл еще не настолько постарел, чтобы отсутствие многократного приближения помешало ему тщательно изучить конструкцию, обозначенную главным стратегосом «Железного кулака» как «Ж/Д маршрут входа "Октавий"».

Подполковник увидел феррокритовый тоннель высотой в тридцать метров и шириной в пятнадцать, укрепленный адамантиевыми пластинами. Вдоль него тянулись две широкие рельсовые колеи. По бокам от них, снаружи и внутри входного отверстия, располагались две пары оборонительных башен, испещренных амбразурами. Также строения щетинились орудийными установками.

Тулл сказал бы, что в гарнизон каждого здания входит пятьсот бойцов, но гардинаальцы уже показывали, как умеют набивать людьми тесные помещения. Тогда, предположим, восемьсот. Значит, в сумме около трех с половиной тысяч.

— Сэр, — обратился к нему Кальва, — многие изверились в чести нашего полка.

— «Изве…» — Опустив магнокль, Риордан повернулся к стратегосу: — Ты где таких словечек нахватался?

— Сэр! — позвал Тулла кто-то из велитариев. Отвернувшись от капитолиса, он показал стволом разрядника на груды шлака — бывшие ульи-пригороды — позади имперцев. В центре растрескавшейся стеклянной равнины стоял темно-серый челнок с угрюмой эмблемой из математических символов, гербом гардинаальского ополчения. Двигатели машины еще остывали.

— Проверьте, что там.

— Есть. — Велитарий отсалютовал и начал собирать солдат.

Сверху донеслось гудение — мощное, как от турбин большого штурмового корабля. Оно заглушило даже крики бойцов. Подняв взгляд, Риордан увидел пикирующий на него с высоты силуэт тяжелого гардинаальского истребителя и выругался.

Мозес Труракк понимал, что пытается совершить невозможное, даже без истошных предупреждений на двоичном коде, которые неслись из его неокортекса[28] вместе с вариантами аварийных маневров и кривых уклонения. Пилот боролся с желанием «Пурпурного солнца» сменить курс, и приводы бионической конечности воина жужжали, пока он давил на ручку управления, преодолевая инстинкты самолета. Закрылки «Ксифона» бешено тряслись, хвостовое оперение стонало.

Гардинаальский истребитель, стремительно падавший внутри траектории перехватчика, волочил за собой пламенный хвост и густые клубы черного дыма, словно углеродный метеорит.

Чувствуя, как перегрузка расплющивает мышцы лица о череп, легионер стиснул зубы и всем телом наклонился в нужном направлении, словно это могло помочь. Ничего, не повредит. Даже зная, что «Ксифон» не сумеет развернуться достаточно резко, чтобы взять неприятеля на прицел прежде, чем тот врежется в зону высадки, Мозес заставлял машину попробовать. Он хотел спасти тысячи имперских солдат в радиусе взрыва — не потому, что так уж переживал за них, но потому, что им еще предстояло выполнить задание примарха. И еще потому, что на кону стояла честь Труракка.

Взглянув на приборную панель, Мозес постарался оценить, насколько рискованно выпускать ракеты с тепловым наведением без захвата цели, когда рядом находятся союзные самолеты. Тут его осенила другая идея, настолько необычная, что подать ее мог только сам перехватчик. Безмолвно поблагодарив «Пурпурное солнце», Труракк испытал возвышенное чувство единения с его духом, после чего включил вокc:

— «Пятый», говорит «шестой».

— Выходи из боя, его не достать.

Мозес улыбнулся:

— Передай Феррусу Манусу, что эту цель сбил воин Десятого.

Бионической конечностью закрепив ручку в одном положении, Труракк преодолел перегрузки и положил органическую кисть на тумблеры управления двигателями. Даже сейчас, в эти последние секунды, «Ксифон» потребовалось убеждать, но после третьей передачи сигнала разблокировки машина отреагировала на все более нервные удары по рычажкам.

И запустила пустотные ускорители.

От внезапного рывка Мозес с треском ударился головой об остекление. Пилот заметил, как элерон на противоположном крыле затрясся и оторвался, потом всю плоскость заволокло черным дымом. Труракк не видел ничего, кроме струй копоти, пока «Пурпурное солнце» не врубилось носом в верхнюю часть бронированного фюзеляжа истребителя.

Под визг металла передняя секция «Ксифона» разлетелась в клочья. Фонарь кабины Мозеса ударился о бронестекло над головой гардинаальца, время словно замерло, и легионер уставился в затемненный визор смертного пилота. Тот сражался с рычагами управления.

После тарана перехватчик сплющился, будто складной стул, но тяжелый истребитель оказался не менее прочным, чем его прототип — «Гром». Если бы вражеская машина не содрогалась в агонии от перегрузки двигателя, то умчалась бы прочь, отделавшись слегка помятой обшивкой. Теперь же «Пурпурное солнце» с раскаленными до-бела соплами углублялось в корпус неприятеля, злобно фыркало смесью двух видов топлива и уводило более массивный самолет с курса, как паровой локомотив, толкающий вагоны на слом.

Внизу мелькали лица людей. Благодаря генетически усовершенствованным чувствам и дополнительным способам восприятия Труракк разглядел, что солдаты изумлены нежданным спасением. На каждом пульте «Ксифона» завывали тревожные сигналы, геммы-индикаторы озаряли кабину янтарными и красно-оранжевыми проблесками, черный дым с шипением проникал в нее через трещину, пробитую головой Мозеса. Лишь сейчас воин осознал, что на боковой части лица у него рана, закрытая сгустком ларрамановых клеток.

Самая маленькая из его неприятностей.

Пустотные двигатели не просто так предназначались для полетов в пустоте, а атмосферные — в атмосфере. Армии Механикум и легионы Астартес не просто так предпочитали использовать в роли перехватчика «Мстителей» и «Молнии-Примарис», а не «Ксифоны».

Первые толчки расширяющихся в турбинах газов смяли кабину вокруг кресла Труракка. Нижняя часть фюзеляжа просто отвалилась под вой новых сигналов тревоги. Мозес попытался еще раз открыть канал связи, молясь, чтобы передатчик еще работал.

— Имя моей машины — «Пурпурное…

Если бы исполинское тело Мануса не дрожало чуть заметно от досады, какой-нибудь смертный наблюдатель мог бы решить, что в центре командной палубы «Железного кулака» десятому примарху воздвигли памятник из гранита и обсидиана.

Феррус неотрывно смотрел на размещенные вокруг экраны, где отображались тактические выгрузки. Гудение доспеха резало ему слух, раздражающе отдавалось под складками кожи на висках. Манус заставлял себя стоять неподвижно и держать руки подальше от древка Сокрушителя. Сейчас он жаждал только взять оружие, прошагать к ближайшей посадочной палубе и отправиться в своей «Грозовой птице» на Гардинаал Прим.