Феррус Манус: Горгон Медузы - Гаймер Дэвид - Страница 16

— Пуля в колено, господин. Боевые стрельбы на Юпи-Сат Четыре. — Прочистив горло, он крепче обхватил набалдашник. — Попали из автогана с двух метров. Чудо, что я вообще ее не потерял.

— Почему не поставил протез?

— Я примирился с раной.

— Ты психолог.

Риордан моргнул, осознав, что Манус говорит утвердительно. Примарх мог по памяти назвать имя и процитировать личное дело каждого солдата в 413-й экспедиции.

— Был когда-то.

Лязгнув доспехами, Феррус опустился на одно колено, словно великан перед ребенком. Зубчатый край его гигантского наплечника все равно оказался выше, чем полковая кокарда на фуражке Тулла. Медузиец с холодной застывшей улыбкой посмотрел в лицо смертному серебристыми глазами, чей взгляд неизменно оставался отстраненным.

— Как тебе кажется, психолог, что у меня на уме?

Офицер задвигал кадыком, но не выдавил ни звука. Не выдержав немигающего взора примарха, он опустил голову и, как рано или поздно происходило с каждым, уставился на кисти Мануса.

— Слышал легенду о том, как я обрел эти руки? — Феррус поднял и повернул одну из них. Металл словно бы изменил оттенок в лучах люменов. — Или о том, как я сразил серебряного змия Азирнота, швырнув его тело в лавовое море Кираал?

— Да, господин. — Риордан сглотнул слюну. — Но, при всем уважении, я в них не верю.

Феррус озадаченно сдвинул брови, но тут же громко рассмеялся. Его глаза засветились искренним удовольствием.

— И почему же?

Для наглядности медике вскинул собственные руки:

— Границы металла слишком ровные. Я много раз обрабатывал ожоги от жидкостей: если бы вы получили их в борьбе, остались бы следы брызг и волнистые края[21]. — Тулл пожал плечами. — Разве что вы утопили дракона в луже…

— Очень жаль, — сказал Феррус, выпрямившись. Он уже не улыбался. — Эту историю я любил больше всего.

Возгласы толпы зазвучали еще громче. G трудом оторвав взгляд от примарха и смертного, Акурдуана увидел, что Дюкейн идет к нему с кувшином и бокалом. Сунув фужер в латную перчатку капитана, Амадей с нарочитой церемонностью наполнил его вином. Как только нейроглоттис[22] уловил дурманящий аромат, в разум легионера хлынули воспоминания. В голове у него отдавалась какофония аплодисментов, топота ног и ритмичных выкриков.

Подняв бокал как можно выше, чтобы не пролить вино в толчее, Акурдуана спиной вперед шагнул на первую ступень, ведущую к клетке для поединков. И на следующую. И на третью. Остановившись там, капитан увидел зал с высоты роста примарха. Перед ним раскинулось море поднятых лиц, над которым кое-где вздымались ринги, осветительные мачты и струйки маслянистого дыма. Мечник вытянул руку с фужером, и гости немного притихли в ожидании его слов.

— Постой!

Выступив из толпы, Сантар воздел тренировочный клинок с тупым лезвием. Капитан впервые увидел огромные аугментические мышцы его кибернетической левой руки, которую не закрывал усеянный заклепками полудоспех, считавшийся на Медузе повседневной одеждой.

— Вы показали нам, как готовится к войне Третий легион. Теперь позволь мне продемонстрировать, как проводят канун битвы в Железной Десятке!

Воины Мануса одобрительно взревели. Дети Императора благодушно отозвались им. Голоса смертных утонули в шуме.

Акурдуана выдержал упорный взгляд Габриэля. Ни в глазах, ни в речах Сантара не было злобы — только решимость, настолько свирепая, что иной принял бы ее за ненависть.

— Я так понимаю, что ты поведешь мою Вторую роту, — произнес мечник.

— А ты — мой Первый, — чуть ли не выплюнул Габриэль.

— Мой заместитель, Деметр. Отличный офицер, далеко пойдет. Ты многому у него научишься.

Сантар втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Акурдуана недоуменно воззрился на него.

«Что я такого сказал?»

— Капитан, соперник вроде тебя заслуживает боя в этих клетках, — прорычал Габриэль, стараясь сдерживаться. — Прими мой вызов. Посмотрим, чьи традиции выдержат испытание.

Мечник бросил взгляд на Ферруса. Лицо примарха, как всегда, не отражало никаких чувств, но казалось, что противостояние забавляет его. Акурдуана слышал, что офицерам Железных Рук рекомендуется решать такие вопросы самостоятельно.

Он вздохнул:

— Что ж, ладно.

Сантар зашагал вперед с поднятым клинком, и вокруг капитана образовался участок свободного пространства. Только Манус остался на месте, словно недвижимый колосс, вросший в основание звездолета. Дюкейн, подойдя к сетчатым корзинам у основания клетки, выбрал подходящий тренировочный меч и бросил его в сторону расчищенного круга. Изящно поймав оружие одной рукой, капитан легко и стремительно выполнил несколько заученных приемов в статичной позе, чтобы размять мышцы и почувствовать клинок. Габриэль довольно хмыкнул, не приближаясь к оппоненту.

Акурдуана смерил его глазами.

Здесь схватка пойдет иначе, чем на Весте. Сейчас на воине Десятого вместо «Катафракта» обычная, несиловая, броня из железа и кожи, и он даже легче мечника. Кроме того, не будет элемента внезапности.

Феррус Манус отступил на шаг, чтобы не мешать бойцам.

— Чего же вы ждете?

Ринувшись вперед, Сантар провел прямой выпад в сердце, и рев зрителей накрыл зал звуковым цунами. Меч Акурдуаны словно самостоятельно парировал атаку. Сталь, будто играючи, коснулась стали; Габриэль отдернул клинок к плечу так быстро, словно и не собирался разить наповал.

Капитану Второй никогда не приходилось размышлять в сражении. Еще подростком он в каждом поединке озадачивал своего учителя — Тариила Коринфа, старого Громового Воина. Никто не мог ни одолеть Акурдуану, ни хотя бы задеть его. Он всегда фехтовал так же, как слушал музыку или наблюдал за восходом солнца — непринужденно, без всяких усилий. Со временем ощущения от всех трех занятий притупились.

После долгого обмена ударами, в ходе которого Акурдуана явно думал о чем-то другом, Сантар разъяренно зарычал и попытался наискосок рубануть противника мечом по груди. Бионическое левое плечо сполна компенсировало отсутствие сервоприводов брони, и если бы выпад прошел, то даже тупой клинок наверняка расколол бы керамит, как яичную скорлупу. Уклоняясь, капитан ощутил, что тренировочное оружие скользнуло по кирасе, как смычок, выводящий вибрато[23] на альте, и ловко перенес вес на дальнюю от противника ногу. Вскинув ступню, он метко впечатал носок сабатона в подмышку Габриэля.

От удара медузиец отлетел в сторону и невольно разжал угловатые металлические пальцы. Его меч залязгал по палубе. В первом ряду кто-то рассмеялся, и Акурдуана саркастически поклонился аудитории.

Можно подумать, им только что показали нечто по-настоящему сложное.

Услышав новый рык, капитан обернулся. В тот же миг Сантар врезался ему кибернетическим плечом в живот, выбил воздух из легких и толкнул в толпу зрителей. Легионеры вместе налетели на один из толстых феррокритовых столпов, поддерживающих высокую клетку.

Габриэль отвел бионическую руку для новой атаки. Выбросив вперед открытую ладонь, Акурдуана переправил кулак противника над собой, и тот пробил угол громадной опоры. На капитана посыпалась железистая пыль. Он всадил Сантару колено пониже груди, потом еще раз и еще. Защитный слой из опоясывающих мышц и обильных аугментаций смягчил удары. Габриэль, ничего не почувствовав, треснул соперника лбом выше переносицы. Резко стукнувшись затылком о крепление, Акурдуана вскрикнул от боли.

Когда Сантар отвернул окровавленное лицо в сторону, мечник на мгновение испытал эмоцию, которая уже двести лет не посещала его в ходе схваток.

Наслаждение.

Он обхватил руками шею Габриэля — так, чтобы избежать повторного удара головой, — и уперся ступнями в феррокритовую колонну. Медузиец заворчал, вынужденно прогнувшись назад в поясе. Акурдуана, по-прежнему держась перпендикулярно к нему, начал перебирать ногами, взбираясь спиной вверх по столпу. Бойцы напоминали акробата и циркового силача, устроивших представление для воинов союзных легионов.