Данте - Хейли Гай - Страница 42

Рассеянные неофиты кивнули.

— В круг! Будьте подобны воинам, а не толпе! — закричал Кафаил.

Неофиты быстро перестроились.

— Жажда утихнет, когда вы приспособитесь к изменениям, но она всю жизнь будет вас мучить. Когда такое происходит, ваше здравомыслие может отказать. Здесь я научу вас пяти Ангельским Милостям, которые позволят контролировать то, что мы называем Красной Жаждой. Также вы научитесь избегать ее худшего двойника — Черной Ярости.

Кафаил осмотрел присутствующих свирепым взглядом.

— Эти побуждения проистекают из страстей Сангвиния. Нам выпало счастье испытать эмоции, которые помогают нам в нашем искусстве и на войне. Но в этом и заключается опасность. Сангвиний был сотворен совершенным. Мы созданы по его образу, но, увы, не совершенны, и такие великие страсти переполняют человеческую душу, затмевая рассудок. Гнев бога нелегок для человека. Ибо, хотя дары, данные вам, многочисленны и чудесны, великая сила порождает зло во многих формах. Когда вы научитесь контролировать свои дары, то возьмете верх над страстями, Красной и Черной, будете повелевать ими, и они не одолеют вас.

Это откровение ошеломило неофитов и заставило умолкнуть.

— Со временем вы узнаете больше о Красной Жажде и Черной Ярости, как они влияют на вас и откуда берутся, — хриплым голосом продолжал Кафаил. — А пока знайте, что они существуют и вы должны противостоять им посредством Пяти Милостей нашего ордена. Ваш первый урок — названия Милостей. Они таковы: Сосредоточенность, Смирение, Милосердие, Сдержанность и последнее и величайшее из всех — Прощение.

— Это качества воина, милорд? — поинтересовался Лоренц.

Данте сильно толкнул его, но Лоренц заблокировал удар локтем.

— Есть Добродетели воина и Милости Ангела, — ответил Кафаил. — В свое время ты их узнаешь. Здесь ты сосредоточишься на Милостях. Не спрашивай о добродетелях сегодня.

— Почему мы должны прощать врагов? Существа, которые терзают Империум, не заслуживают ни прощения, ни милости, — произнес Арвин.

Кафаил повернулся к нему, улыбаясь и показывая металлические зубы. Его лицо было похоже на разрушенный храм, великолепное здание, поврежденное войной, остававшееся красивым, но металлические зубы уродовали его.

— Вы будете сражаться, убивать мужчин и женщин, истреблять целые миры по приказу магистра ордена, делая это добровольно. В конце концов, возможно, вам захочется убивать все, что попадется на глаза. Вы обязаны знать, когда следует удержать руку. Однако ты прав, мой мальчик. Тот, кто бросает вызов Императору Человечества, не заслуживает нашего прощения!

— Тогда я еще раз спрашиваю, почему мы должны прощать врагов?

В ответ Кафаил презрительно пророкотал:

— Ты черств и высокомерен в своей юности. Вообразил, будто знаешь ответ на неправильный вопрос. Прощение не для наших врагов, а для нас самих. Ты видишь великие произведения искусства нашего дома и прекрасные украшения наших братьев. — Кафаил возвысил голос и вскинул руку, указывая на резной потолок и фрески на стенах. — Все это сделано не нашими рабами, а братьями. Практикуясь в искусстве, вы должны укрощать свои страсти и стремиться творить добро. Только так вы сможете овладеть Галактикой. Не заблуждайтесь. Полученное вами образование расширит ваш кругозор во всех отношениях. Вы постигнете историю, математику и иные науки. Другие инструкторы научат вас искусству войны, как спасать ваши собственные жизни и жизни тысяч других, однако преподанные мной уроки спасут ваши души. Точность техники, нанесение краски, удар молотом скульптора, знание каллиграфии — все это вызов чудовищам внутри вас. Вы похожи на Кровавых Ангелов, но пока остаетесь мальчиками, которым дарована сила богов. Без Пяти Ангельских Милостей дары Императора окажутся бесполезны. Вы не научитесь использовать их, и сила гнева нашего лорда сокрушит вас. Эти уроки важны, как и искусство боя, которое вам предложат освоить, а может, и более важны. Это понятно?

Неофиты кивнули и сказали: «Да».

— Хорошо. Во-первых, вы должны научиться жить в великолепии, как завещал Сангвиний, для которого красота превыше всего. Под моим присмотром вы обустроите свои казармы и сделаете их местом, пригодным для жизни ангелов. Теперь выбирайте себе скамьи — они станут вашими на ближайшие пять лет. Первые уроки всегда самые трудные. Если провалитесь, подведете всех.

Мальчики выбрали столы наугад. Никто не знал, чем один стол лучше другого.

Кафаил ожидал, пока они усядутся.

— Начнем, — объявил он и взял кисть.

Дни складывались в недели, недели — в месяцы. Боевое обучение началось через четыре недели после начала уроков по искусству. Данте поглощал знания с жадностью, но его любимыми были уроки Кафаила. Он испытывал глубокую радость от созидания прекрасных вещей.

Формально занятия предназначались для начинающих, но более мощное сознание быстро осваивало новые навыки, как только появилась воля творить все, что хочется. Им еще не разрешалось украшать униформу или снаряжение, но их казармы постепенно преображались. Трубопроводы оказались прикрыты разрисованными панелями. На стенах появились фрески и лепнина. Плана работ не существовало, стили конфликтовали, мастерство варьировалось, но безликий новый дом все же начал походить на великолепный крепость-монастырь.

Вспоминая ангелов, которых отец сделал для семейного «скитальца», Данте решил создать нечто подобное. Золотой ангел, явившийся ему в пустыне, стал образцом, и новичок приступил к работе. В отличие от отца, он имел доступ ко всем инструментам для обработки металла, и его замысел был грандиозен. Данте несколько дней создавал наброски, пока не отложил их, приуныв.

— Неофит Данте!

Он поднял глаза: ученик погрузился в размышления, так что Кафаил застал его врасплох.

Голос наставника перекрывал лязг инструментов в мастерской.

— Почему ты сидишь без дела?

— Я задумал статую в честь моего отца, но, рисуя, понял, что работа намного превзойдет его собственную, а это кажется высокомерным, словно я специально принижаю его.

— Невозможно умалить Сангвиния, — сказал Кафаил.

— Я имел в виду другого отца.

— Ты перерос его и всех смертных.

— Это не значит, что теперь я люблю его меньше.

— Ты должен выбросить его из головы. — Кафаил положил мозолистую руку на плечо Данте. — У тебя теперь новый отец. Память о прежней жизни со временем сотрется.

— Неужели я забуду?

— Некоторые — да. Некоторые забывают вообще все. Кое-кто помнит. Если ты настолько уважал своего отца, ты никогда его не забудешь.

— Вы помните? — спросил Данте.

Выражение лица Кафаила смягчилось и сделалось почти человечным.

— Нет, неофит. Я не могу вспомнить то, что произошло до моей инсангвинации. Я даже не помню, чтобы что-то забыл. С моей точки зрения, я всегда был Кровавым Ангелом. Теперь давай посмотрим твои эскизы. Хочешь попробовать в бронзе?

— Да, милорд. Она подходит, хотя крылья я хотел бы сделать из ленты, если удастся. Их использовал мой па… мой отец. В детстве мне нравилось, как они развевались на ветру. Было бы неплохо это повторить.

Кафаил взял блокнот Данте. На первом листе оказалось множество зарисовок рук, выполненных мягким углем. Космодесантник издал звук одобрения.

— Очень хорошо. У тебя прирожденный талант, обучение его лишь выявило. — Он перевернул еще одну страницу. — Это лицо, например…

Кафаил нахмурился. Кожа на лбу странно сморщилась в том месте, где она соединялась с металлом аугментики. Космодесантник быстро перелистал страницы и открыл ту, где был полный набросок ангельского воина, которого видел Данте, — не статуи, которую он планировал создать, а рисунок по памяти, который он намеревался превратить в источник вдохновения.

— Кто это? Где ты его видел? — торопливо спросил Кафаил.

— Милорд, я что-то сделал не так?

— Где ты его видел? — повторил Кафаил.

Данте побледнел, обескураженный тоном наставника.