Пришествие Зверя. Том 1 - Абнетт Дэн - Страница 3

Капитану отчаянно хотелось просто постоять и насладиться боевым мастерством своего друга и брата, но таковой возможности не было. Врагов вокруг становилось все больше.

Справа от Резни, ломая тростник и вылепленные из высушенной слюны стены гнезда-пузыря, сражались Разящий Сердца и Душитель. Ствол роторной пушки в руках первого непрестанно вращался, наполняя воздух металлическим лязгом выстрелов. Второй же вел огонь из болтера, и каждый выпущенный им заряд уносил жизнь двух, а то и трех хромов разом.

Резня проревел приказ держать строй. Спешить было нельзя. Он не мог позволить ксеносам прорваться через брешь в рядах космодесантников. Разящий Сердца и Душитель слишком быстро продвигались вперед, расчищая себе путь огнем. Их прыть требовалось умерить.

Затем капитан выкрикнул стенные имена Тесака, Рукой Подать, Прагматика, Душегуба и Кровопийцы, приказывая им ускориться и, рассредоточившись по берегу, обеспечить прикрытие.

Внезапно голова Резни содрогнулась. Из носа закапала кровь… впрочем, она почти мгновенно свернулась. Внутри шлема прозвенел сигнал тревоги, а на экране лицевого щитка замерцали значки, оповещающие о полученных повреждениях.

На то, чтобы опомниться от удара, у капитана ушло менее секунды. Оказалось, что до него сумела дотянуться клешней одна из взрослых особей. А ведь он отвлекся от боя всего на долю мгновения, чтобы оценить обстановку.

Его меч единым взмахом мгновенно казнил тварь за нанесенное оскорбление и царапину, оставленную на поверхности желтого шлема. Но на Резню тут же набросился еще один, более крупный ксенос. Он был на две трети выше космодесантника — Курланд никогда прежде не видел настолько огромных. Да и внешне существо отличалось от остальных сородичей. Его панцирь не был ни хромовым, ни серебристым. Хитиновая броня и когти чужака оказались окрашенными в смолисто-черный и коричневый тона, будто кора терновника в пору роста.

Тварь попыталась вцепиться в кирасу Резни, но тот успел заблокировать удар, отрезав часть лапы существа, а затем прокрутил меч и прикончил хрома.

Два удара ради одного убийства. Неэффективно.

Но ксенос был крупным, и для его уничтожения требовалось больше усилий.

В поле зрения возник еще один огромный темный силуэт, а потом и еще два. Что это такое? Какой-то новый подвид? Более крупная и агрессивная порода базового ксенотипа хромов?

В шлеме Курланда зазвучали голоса участвующих в наступлении воинов, и все они докладывали об одном и том же: огромных черных хромах, которые обладали большей силой и которых было куда сложнее убить.

Тактику требовалось переосмыслить. Резня принялся раздавать указания, невзирая на то, что на него набросилась еще парочка тварей этого нового вида. Два удара понадобилось, чтобы разделаться с первой, и еще три — для убийства второй. На броне образовалось еще несколько глубоких царапин.

Зачем армии, какой бы расе та ни принадлежала, держать своих самых крепких и сильных воинов в резерве? Почему было сразу не бросить их в бой? Ведь они могли задержать, а то и отбросить космодесантников назад еще на подступах к гнезду-пузырю.

Ставшее уже привычным пощелкивание жвал ксеносов, вызывающее ассоциации с неисправными когитаторами, тоже изменилось. Крупные черные особи издавали более низкие, глухие звуки: клац-клац-клац… Двое братьев из Имперских Кулаков уже успели пасть жертвой ярости и мощи неизвестной прежде разновидности хромов.

— Может, отступим? — раздался в воксе голос Бешеного. — Резня, предлагаю отойти и перегруппироваться. Мы столкнулись с чем-то новым и…

— Держать строй! — отозвался Курланд. — Никакой перегруппировки. Не отступать. Держать строй! Стена Дневного Света стоит вечно! Ни одна стена не выстоит против нее! Свалим врагов!

— Так точно!

Полный решимости ответ Бешеного был тут же подхвачен еще сотней голосов.

Резня увернулся от удара коричневой клешни, что была размером с лезвие топора его товарища. Капитан улыбался.

До него вдруг дошло. Он понял, в чем дело.

«Они — это мы. Они — стена Дневного Света».

Гнездо-пузырь было для хромов аналогом Дворца Терры. Самые отважные, могучие и умелые воины оставались в резерве, чтобы защитить его в том случае, если враг все же сумеет прорваться.

Это была их последняя линия обороны. Их последняя надежда. Последний заслон, воины которого должны были выстоять или умереть.

Имперские Кулаки были всего в паре часов от того, чтобы окончательно завершить зачистку Ардамантуа и прибавить еще одну строку к длинному списку своих славных свершений.

Это был кровавый эндшпиль. Битва, после которой космических десантников ждал заслуженный отдых.

— Держать строй! — еще раз приказал Резня. А затем, чуть поразмыслив, добавил: — Всем использовать болтеры.

Глава 3

Терра — Императорский Дворец

В воздухе висел дым.

Занимаясь приготовлениями к полуденному собранию Сенаторума, сервиторы зажгли лампады на верхних галереях, а также в проходах и альковах Пути Героев, огромные витражные окна которого, чудесным образом пережившие артобстрелы Осады, вот уже две дюжины столетий взирали на величавый парк возле Врат Вечности.

В чадящих лампадах горели камфора и септр, розы и парвум — освященные благовония, зажженные в честь Императора Спасителя. Предполагалось, что их ароматы должны передавать благоухание Его непогрешимо святого Всевечного Тела.

Вангорич не знал, так ли это на самом деле. Он был верховным магистром и поэтому мог попросить или даже потребовать предоставить ему возможность преклонить колена пред Золотым Троном. Мог, но зачем? Покойники его не заботили, какими бы великими они ни были. Куда больше Вангорич интересовался (и даже восторгался) способами превратить кого-нибудь в покойника и помочь тем, кто останется жив.

Этим утром он явился во Внутренний дворец, миновав Западную кустодию и прошагав по тропам за Верхними садами и Стеной Дневного Света. Он немного постоял возле обычной часовни, оставив скромное пожертвование у купели.

Вангорич был не слишком набожным человеком. Нет, верить-то он, конечно, верил, только к религии это никакого отношения не имело. А пожертвовал он, поскольку прекрасно понимал, что днем и ночью находится под неусыпным наблюдением агентов дюжины (а то и больше) различных ведомств и фракций. Было куда проще изображать благочестие, нежели прилагать массу усилий, ежедневно отлавливая и уничтожая шпионов.

Пусть напрягаются недруги. А подобные представления разыгрывать было совсем не сложно.

Дракан Вангорич занимался этим всю свою жизнь.

Он всегда поступал именно так, как от него и ожидалось. Роль же великого магистра (пусть некогда могущественный Официо и считался теперь лишь атавистическим наследием более жестокой эпохи) предполагала проведение встреч — как формальных, так и тайных. Вангорич должен был изображать смирение и ответственность. И ни в коем случае не выказывать жестокосердия и жажды наживы, столь свойственных его конкурентам, ведь великий магистр Официо Ассасинорум не должен иметь подобных пороков. Ему полагалось чтить Кредо.

Все члены Сенаторума причащались или же преклоняли колена у какой-либо святыни, прежде чем занять свои места на собрании, дабы их помыслами и деяниями руководила воля Бога-Императора. Кое-кто даже устраивал из этого целое представление, являясь при полном параде — как правило, в храмовом облачении одного из своих зависших на орбите боевых кораблей; к примеру, так поступал помпезный Лансунг. Да и Месринг был не умнее и вечно приходил в сопровождении разодетых в мантии и золотые шлемы священников-мудрецов, чтобы отслужить молебен в ротонде возле стены Полусферы. Напыщенные идиоты!

Вангорич предпочитал простую одежду аскетически черного цвета, стремясь привлекать к себе поменьше внимания. Кроме того, он посещал простую часовню, предназначенную для будничных молитв слуг и управляющих Дворца. Это было немноголюдное место, представлявшее собой не более чем довольно скудно оформленную клеть. Вангорич прекрасно осознавал, что, остановив выбор на этой часовне, создает себе образ ответственного, скромного и смиренного человека. Кроме того, так он казался окружающим куда более набожным, нежели лорды, превращавшие каждую свою требу в спектакль. Подобное поведение говорило о том, что Вангорич близок к простому люду и чужд гордыни.