Злой король (ЛП) - Блэк Холли - Страница 33

Я говорю прямо как Ориана.

Хизер смотрит на меня в ужасе и, похоже, в неверии. Интересно, зашла ли я слишком далеко? Я пытаюсь еще раз более спокойным тоном:

— Мы здесь в невыгодном положении. Народец бессмертный, не стареющий и волшебный. И они не все любят людей. Так что не ходи без кого-нибудь, кто будет тебя охранять, не заключай сделок и всегда носи с собой особенные вещи: ягоды рябины и соль.

— Хорошо, — говорит она.

Вдалеке я вижу двух жаб Мадока для верховой езды на лужайке, за которыми ухаживают конюхи.

— Ты очень хорошо всё воспринимаешь, — говорю я.

— У меня два вопроса, — что-то в её голосе или тоне заставляет меня осознать, что, может, ей труднее, чем мне кажется. — Во-первых, что такое ягоды рябины? И во-вторых, если ты так говоришь о Фейриленде, почему ты тут живёшь?

Я открываю рот, а затем закрываю.

— Это мой дом, — говорю я наконец.

— Не обязательно, — говорит она. — Если Ви может уйти, ты тоже можешь. Как ты и сказала, ты не одна из них.

— Пойдём на кухню, — говорю я ей, поворачиваясь к дому.

Оказавшись там, Хизер замирает, увидев огромный котёл, достаточно большой для того, чтобы сварить там нас обеих. Она смотрит на мёртвые тела куропаток, лежащих на столе рядом с тестом, раскатанным для пирога.

Я подхожу к стеклянным банкам с травами и достаю несколько ягод рябины. Потом беру толстую нить для шитья из фарша кур и использую его и немного марли, чтобы сделать маленький узелок.

— Положи в карман или лифчик, — говорю я ей. — Всегда носи с собой, пока ты здесь.

— И это защитит меня? — спрашивает Хизер.

— Будет безопаснее, — говорю я, насыпая в маленький мешочек соли. — Посыпь то, что будешь есть. Не забудь.

— Спасибо, — она берёт меня за руку и быстро сжимает. — Я имею в виду, это не кажется реальным. Я знаю, что это звучит смешно. Я стою перед тобой. Чувствую запах трав и крови этих странных маленьких птиц. Если ты тыкнешь меня этой иглой, будет больно. Но это всё еще не кажется реальным. Хотя в этом и есть смысл всех глупых уклонений Ви от нормальных вещей, например, когда она уходила от вопроса, в какую она ходила старшую школу. Но это значит, что весь мир перевернулся.

Когда я была там, в торговом центре, в квартире Хизер, — разница между ними и нами казалась настолько огромной, что я даже не представляю, как Хизер удаётся всё это преодолеть.

— Ничто из того, что ты сказала, не показалось мне смешным, — говорю я.

Её взгляд, когда она входит в крепость, когда ловит глоток воздуха после полудня, полон надежд. У меня остались неприятные воспоминания о девушке с камнями в карманах, и я отчаянно рада, что Хизер готова принять своё перевернувшийся мир.

Вернувшись в гостиную, мы встречаем Виви, улыбающуюся нам.

— Джуд провела для тебя небольшой тур?

— Я дала ей защиту от чар, — говорю я таким тоном, чтобы она поняла, что должна была сделать это сама, еще сначала.

— Хорошо, — радостно говорит Виви, потому что понадобится что-то намного большее, чем чуть обиженный тон, чтобы проникнуть под её кожу. — Ориана говорит, что ты не жила здесь последнее время. Твоя вражда с нашим дорогим старым папой, похоже, серьёзна.

— Ты знаешь, что это стоило ему, — говорю я.

— Останься на ужин. — Ориана встаёт, бледная, словно призрак, смотрит на меня своими рубиновыми глазами. — Мадок хотел бы этого. И я тоже.

— Я не могу, — говорю я, на самом деле чувствуя сожаление. — Я провела здесь больше времени, чем должна была, но я увижу всех вас на свадьбе.

— Здесь всегда супер драматично, — рассказывает Виви Хизер. — Эпично. Все ведут себя так, будто только что сошли со страниц баллады об убийстве.

Хизер смотрит на Виви так, будто она тоже только что сошла со страниц баллады.

— О, — говорит Виви, снова ища что-то в чемодане и доставая еще один подарок, завёрнутый в чёрную бумагу. — Можешь отнести это Кардану? Это подарок с надписью «Поздравляю с коронацией».

— Он Верховный король Эльфхейма, — говорит Ориана. — Независимо от того, играли ли вы вместе в детстве, ты не можешь обращаться к нему, как к другу.

Я просто стою там долго, не притрагиваясь к подарку. Я знала, что Виви и Кардан дружат. В конце концов, именно Виви рассказала Тарин о его хвосте — что увидела его, когда они плавали вместе с его сестрой.

Я просто забыла это.

— Джуд? — зовёт Виви.

— Я думаю, тебе лучше отдать его ему лично, — говорю я, и с этими словами выхожу из своего дома до того, как Мадок вернётся домой, и меня одолевает ностальгия.

…

Я прохожу мимо тронного зала, где Кардан сидит за одним из низких столиков, склонив голову к голове Никасии. Я не вижу его лица, но вижу её, когда она со смехом откидывает голову назад со смехом, показывая шею. Она выглядит так, будто светится от радости, его внимание — свет, в котором её красота сверкает особенно ярко.

Она его любит, понимаю я неловко. Она любит его, и она предала его ради Локка, а теперь боится, что он никогда не полюбит её снова.

Его пальцы скользят по её руке к запястью, и я хорошо помню, как эти руки прикасались ко мне. Моя кожа горит от воспоминания, жар вспыхивает в горле и распространяется по всему телу.

«Целуй меня, пока я не почувствую отвращение», — говорил он, и теперь наверняка получил все поцелуи, которые хотел. Теперь он наверняка чувствует отвращение.

Я ненавижу смотреть на него рядом с Никасией. Ненавижу мысль, что он прикасается к ней. Ненавижу, что это мой план, и мне не на кого сердиться, кроме как на себя.

Я идиотка.

Мадок однажды сказал мне, что боль делает человека только сильнее, заставляя меня вновь и вновь поднимать меч. Привыкать к его весу.

Я заставляю себя перестать смотреть на них, вместо этого иду на встречу с Вульсибером, чтобы узнать о реакции Балекина на то, что он прибудет во дворец для аудиенции с Карданом.

Затем спускаюсь во двор Теней и слушаю информацию о придворных, слухи о том, что Мадок собирает свои силы, готовясь к войне, которой я всё еще надеюсь избежать. Я посылаю двух шпионов в низшие дворы с наибольшим количеством подменышей, не присягнувших Верховному королю, чтобы посмотреть, что они могут узнать. Я говорю с Бомбой о Гримсене, который создал Никасии инкрустированную драгоценными камнями брошь, которая позволяет ей создавать тонкие крылья за спиной и летать.

— Как ты думаешь, чего он хочет? — спрашиваю я.

— Хвалы, лести, — говорит Бомба. — Может, найти нового покровителя. Может, он не будет против поцелуя.

— Как думаешь, он интересуется Никасией ради Орлаг или ради самого себя? — я хочу знать.

Бомба пожимает плечами.

— Он интересуется красотой Никасии и силой Орлаг. Гримсен отправился в изгнание с первым Ольховым королём; я верю, что в следующий раз, когда он поклянётся в верности, он будет абсолютно уверен в монархе, которому клянётся.

— Или, может, он попросту не хочет больше клясться в верности, — говорю я, решая нанести ему визит.

…

Гримсен предпочёл жить и работать в старой кузнице, которую ему предоставил Кардан, хотя она и заросла кустами роз и была далеко не в лучшем виде.

Когда я подхожу, из трубы клубится тонкий дым. Я трижды стучу в дверь и жду.

Спустя пару мгновений он открывает дверь, выпуская облако дыма, достаточно горячего, чтобы я отступила шаг назад.

— Я знаю тебя, — говорит он.

— Королева Веселья, — признаю я, не желая это слушать.

Он смеётся, качая головой.

— Я знал твоего смертного отца. Однажды он сделал нож и поехал в Фейрфолд, чтобы спросить, что я думаю о работе.

— И что ты думаешь? — интересно, было это до того, как Джастин прибыл в Эльфхейм или перед знакомством с моей матерью.

— У него был настоящий талант. Я сказал, что если он будет практиковаться в течение пятидесяти лет, он сможет выковать величайший клинок, когда-либо сделанным смертным человеком. Я сказал ему, что если он будет практиковаться в течение ста лет, то сможет изготовить одно из лучших лезвий, сделанных кем-либо. Ничто из этих слов его не удовлетворило. Тогда я сказал, что расскажу ему один из своих секретов: он мог изучить всё вместо сотни лет за один день, если заключил бы со мной сделку. Если бы расстался с чем-то, чего он не хотел терять.