Выгодная сделка - Чейз Джеймс Хэдли - Страница 2

«На теле таинственной незнакомки обнаружены китайские иероглифы, которые еще предстоит перевести».

Прочитав эту фразу, Дори хмыкнул.

– Как газетчики о ней разнюхали? – сердито спросил он.

О’Халлорен пожал плечами:

– А как стервятник обнаруживает пищу, находящуюся в двадцати милях от него?

Дори снова откинулся на спинку кресла. Подумав, он медленно произнес:

– Возможно, за этим ничего не стоит: многие женщины… – Он смолк, покачав головой. – Три китайских иероглифа! Нет, вряд ли это просто совпадение. – Он подался вперед. – Тим, отнесемся к этому с предельной серьезностью. Пусть лучше мы перестрахуемся, но если эта женщина… – Он забарабанил пальцами по столу. – Какие шаги ты уже предпринял?

– Кое-какие меры предосторожности. – О’Халлорен говорил уверенным тоном человека, знающего свое дело. – Оказалось, что в больнице сейчас проходит обследование генерал Уэйнрайт. Благодаря этому появился предлог поставить в коридоре охранника. Уэйнрайт лежит на том же этаже, что и неизвестная женщина. Я позвонил доктору Форрестеру и предупредил его, что пациентка представляет интерес для спецслужб. Попросил прикрепить к ней проверенную медсестру. Охранник получил указание впускать в палату только одну девушку. Я предупредил сотрудника приемного покоя о необходимости задерживать всех направляющихся к ней посетителей.

Дори кивнул:

– Прекрасно, Тим. Я беру это дело в свои руки. Прежде всего следует выяснить, что означают эти иероглифы на теле женщины. Если, на наше счастье, она действительно любовница Кунга, то мы отвечаем за нее головой. Поезжай в больницу, Тим. Проследи, чтобы ничего не случилось, пока я все тут организую.

О’Халлорен поднялся с кресла:

– Возможно, мы только потеряем время, сэр.

– А если нет? – Дори улыбнулся. – Мне повезло, что такой человек, как ты, работает у меня. Поторопись. Я кое-что предприму здесь.

Когда О’Халлорен покинул кабинет, Дори на мгновение задумался, потом кивнул самому себе и протянул руку к телефонной трубке.

В одном из грязных дворов улицы Ренн находится ресторан «Le Temple du Ciel», что в переводе с французского означает «Небесный храм». Он не упоминается ни в одном путеводителе, но это лучший китайский ресторан Парижа. Туристу, случайно оказавшемуся здесь, с сочувственной улыбкой сообщают, что все столики заказаны. «Небесный храм» обслуживает только китайцев.

Когда Дори разговаривал с О’Халлореном, Чанг By, владелец ресторана, сидя у кассы, наблюдал за тем, как официанты подают ланч полудюжине завсегдатаев, которые сидели за высокими шелковыми ширмами, окружавшими столы. Щелканье костяшек для игры в маджонг, громкие голоса и звуки джаза создавали тот шумовой фон, без которого каждый китаец чувствует себя одиноким и несчастным.

Пронзительно зазвонил телефон. Чанг By снял трубку, послушал, потом заговорил на кантонском диалекте. Положив трубку возле аппарата, он направился к столику, за которым сидел приступивший к ланчу Саду Митчел.

Когда Чанг By появился из-за ширмы, палочки, зажатые в руках Саду Митчела, с легким перестуком мелькали над тарелкой, наполненной отборными креветками. Чанг By поклонился сначала Саду, затем, чуть повернувшись, – сидевшей рядом с ним молодой вьетнамке.

– Извините, месье… телефон… срочно, – на ломаном французском произнес Чанг.

Из уст Саду вырвалось бранное слово, вызвавшее усмешку у его спутницы. Он бросил палочки на стол и знаком отпустил Чанга By.

Саду Митчел был высоким, стройным, узколицым, всегда безупречно одетым человеком с зачесанными назад иссиня-черными волосами. Его жесткие миндалевидные глаза напоминали черные бусинки. Он был побочным сыном американского миссионера, потерпевшего крах в своей деятельности лет тридцать назад. Когда отец Саду наконец осознал, что его проповеди оставляют слушателей равнодушными, он нашел утешение в обществе привлекательной юной китаянки, которая считала своим долгом облегчить тяжкую долю священника, изнемогающего от неблагодарных трудов. Последствием ее участия в его судьбе стало появление на свет Саду – полукитайца, полуамериканца, который ненавидел Соединенные Штаты за незаконность своего рождения.

За последние десять лет Саду преуспел в роли владельца маленького бутика, расположенного на улице Риволи; он продавал там американским туристам украшения из нефрита и дорогие антикварные изделия. Он не умел обходиться без женщин. Год назад после ряда неудач он встретил девушку-вьетнамку, Пирл Куо, чья красота пленила его. Он обнаружил, что по сравнению с ее ненавистью к Америке его отношение к этой стране слишком несерьезное. За один воздушный налет янки в Северном Вьетнаме она потеряла всех своих родных и кров. Она бежала в Ханой и стала там китайским агентом. Потом китайцы послали ее в Париж. Она быстро убедила Саду в том, что он обязан помочь Пекину. Поскольку он постоянно контактирует с американцами в своем магазинчике, объяснила ему Пирл, у него есть возможность собирать информацию, которую он должен передавать сотруднику китайского посольства Етсену. Саду увлекла эта идея. Его поражало, что американцы говорят в чужой стране так, словно никто на свете, кроме них, не владеет английским. Порой их легкомыслие было просто удивительным. Обрывочные сведения, поступавшие от Саду, помогали питать китайскую пропагандистскую машину. Он ощущал себя полезным, сводя таким образом счеты со своим отцом, умершим десять лет тому назад. Саду не сознавал, что его готовят к более важной и опасной работе. Вдохновляемый Пирл, осторожно ведомый Етсеном, Саду приближался к точке невозврата.

Этот телефонный звонок должен был превратить его в настоящего тайного агента.

Отодвинув ширму, он подошел к телефону и взял трубку.

– Да? Кто это? – раздраженно спросил он, думая об остывающих креветках.

– Я нахожусь у вашего магазина. Срочно приезжайте сюда.

Он узнал гортанный голос Етсена.

– Сейчас я не могу. Я…

– Немедленно.

В трубке раздались гудки.

Выругавшись, Саду вернулся к столу. Пирл вопросительно посмотрела на Митчела.

– Это Етсен, – недовольно произнес Саду. – Он хочет видеть меня.

– Тогда ты должен поспешить, дорогой.

– Я ему не слуга, – неуверенно выговорил Саду.

– Ты обязан ехать, дорогой.

Влияние Пирл на Саду было столь сильным, что его сомнения развеялись.

– Тогда жди меня здесь, – сказал он. – Я скоро вернусь.

Саду покинул ресторан.

Меньше чем за десять минут он домчался на своем автомобиле «Триумф ТR-4» до бутика. Когда Саду остановил машину, толстый китаец, рассеянно разглядывавший в витрине нефриты, повернулся, подошел к автомобилю, сел в него и тихо сказал:

– Поедем куда-нибудь, где мы сможем поговорить.

Автомобиль поехал вниз по улице Риволи. Миновав площадь Согласия, они оказались на набережной.

– Дело срочное и важное, – сказал Етсен. – Мы выбрали вашу кандидатуру. Это большая честь. Припаркуйте машину возле луврского парка.

Волнение охватило Саду. Он посмотрел на сидевшего рядом толстяка, одетого в костюм из грубой ткани; лицо китайца было непроницаемым, маленькие ручки, точно вырезанные из слоновой кости, лежали на животе. Саду въехал в парк, нашел свободное место для стоянки перед Министерством финансов – был час ланча – и заглушил мотор.

Етсен вытащил из кармана экземпляр «Франс матэн» и протянул газету Саду. Китаец щелкнул пальцем по фотографии блондинки.

– К завтрашнему утру эта женщина должна быть мертвой, – сказал он. – Мы верим в вас. Вам окажут необходимую помощь, но все организуете вы сами. В шесть часов вечера вам позвонит человек. Он будет лишь исполнителем. Мозгом операции станете вы. Теперь слушайте меня внимательно…

Саду сидел не двигаясь; он слушал, сжав тонкими длинными пальцами руль машины. Это был решающий момент. Он внезапно понял, что долгие годы тлевшая в его сердце ненависть к Америке завела его весьма далеко. Он не знал, радоваться или огорчаться этому, но инстинктивно ощущал, что задание придется выполнять, какие бы чувства им ни владели.