Похищенная, или Красовица для Чудовища (СИ) - Чернованова Валерия М. - Страница 78

Но ведь девка так и так должна была подохнуть!

— Думаешь, тебе, старик, хватит сил со мной тягаться? — пренебрежительно хмыкнула Королева.

Сейчас она сильна как никогда, и уж точно не станет пугаться какого-то паршивого зверья!

Тафари смиренно опустил голову.

— Не хватит, и я это признаю. — Ещё один шаг, за черту круга, потревоженную поднявшимся ветром, беспокойно зашумевшим в кронах деревьев. — Мне. Одному. А здесь, как ты, наверное, уже заметила, нас много.

— Я не уйду, — вскинула голову Королева.

— Или из этих краёв, или из этого мира, — чуть слышно проговорил мужчина.

— Не уйду, — тихо, но твёрдо повторила Мари Лафо. — Это мой дом.

Пространство вокруг неё сокращалось — колдуны подступали всё ближе. Оборотень следовал за ними, мягко переступая с лапы на лапу. Она видела его голодный взгляд, в котором явственно читалось желание кого-нибудь растерзать.

Однако, несмотря на чары, с годами Сагерт Донеган научился сдерживать свои порывы, что раньше её доводило до бешенства. Теперь же колдунья надеялась, что сила воли этого мужчины окажется сильнее его инстинктов.

— Твой дом, — эхом отозвался бокор, — который ты осквернила тьмой. Ты, гниль, Мари, запачкавшая весь наш род.

Тафари смотрел ей в глаза. В них, как в зеркале, отражался страх, навеянный его чарами. Видения, которых не существовало, но которые сейчас казались Королеве Нью-Фэйтона реальнее самОй реальности. Попав в клетку собственного разума, мамбо безвольно осела на землю. Сжалась, обхватила руками колени и замерла, пытаясь сопротивляться, но понимая, что ей не выстоять против всех ополчившихся на неё колдунов графства.

— Мы отпустим тебя, Мари. Но прежде чем уйти, ты покаешься во всех своих грехах.

Волк замер у ног бокора, словно приготовился слушать, и Тафари жёстко приказал:

— Говори, Мари.

Мишель ждала, что за несколько мгновений до мучительной смерти перед глазами у неё промелькнёт вся её жизнь. Именно так происходило в романах, которые она порой читала. Но ничего, что обычно описывалось в книгах, с ней не случилось. Она не увидела своего прошлого, ни далёкого, ни недавнего, благодаря событиям которого из капризной бунтарки она превратилась в девушку, безотчётно влюблённую в оборотня.

Чудовище.

Которое вот-вот вонзится в неё своими когтями. Будет рвать её плоть клыками, пока дух её не покинет это истерзанное пристанище. И неизвестно, что будет болеть сильнее: тело, раздираемое хищниками, или душа за любимого мужчину. Ведь когда он очнётся и вспомнит о том, что случилось…

— Я прощаю тебя, — прошептала девушка, смиряясь перед неизбежным.

Она готовилась испытать боль, какую прежде никогда не испытывала, но так ничего и не ощутила. Только услышала, как совсем близко зарычали два хищника: один волк преградил дорогу другому, глаза которого, словно напитавшись кровью, сверкали во тьме рубинами.

Всё, что произошло дальше, заставило Мишель отползти в сторону и вжаться в выступающую из влажной земли корягу. Зверь, подкравшийся к желанной добыче сзади, снова и снова пытался к ней подступиться, но желтоглазый не давал ему приблизиться. Девушке отчаянно хотелось верить, что они так и продолжат кружить друг напротив друга, пока первые лучи восходящего солнца не заставят полную луну поблекнуть и Донеганы не станут Донеганами. Но до рассвета ещё было слишком далеко, а терпения у волка с налитыми кровью глазами становилось всё меньше.

Мишель это поняла, когда, приникнув к земле и коротко зарычав, оборотень бросился на её защитника, и оба, издавая леденящие душу звуки, сцепились в схватке. Ей никогда не доводилось видеть дерущихся волков, и сейчас Мишель боролась с желанием зажмуриться и заткнуть уши. Только бы не становиться этому кошмару свидетельницей. Она отдала бы всё на свете, лишь бы хищники, вгрызавшиеся друг в друга с исступлённой яростью, опомнились и перестали полосовать друг друга когтями.

— Пожалуйста, успокойтесь, — шептала девушка, словно молитву, с ужасом прижимая к лицу руки. — Пожалуйста, не надо! Прекратите!

Но звери не могли её слышать, подвластные лишь инстинктам.

Мишель жалела, что у неё нет с собой пистолета. Она бы выстрелила в небо, и, возможно, это поубавило бы пыл охотников. Которые, казалось, ещё немного и загрызут друг друга до смерти.

Ах, как же она мечтала об оружии, что привело бы этих двоих в чувство!

Словно откликаясь на её мысли, совсем близко послышались голоса и раздался выстрел, распугавший схоронившихся в кронах деревьев птиц.

Дальнейшие события уложились в короткие секунды. Мишель увидела показавшегося на вершине склона мужчину, в свете луны неестественного бледного и взволнованного. А вот оружие у него в руке она заметить не успела. Краем сознания лишь отметила молниеносное движение сбоку — один из волков бросился к ней. Не чтобы причинить ей боль, а чтобы снова встать на её защиту.

И девушку оглушило выстрелом.

— Отец, нет! — в отчаянье прокричала Мишель, рванувшись вперёд, но было поздно: пуля нашла свою жертву.

А из неё, как оказалось, вышла плохая защитница.

Мишель рухнула на колени перед волком и почувствовала, как горячая кровь обжигает ей ладони.

ГЛАВА 10

Месяц спустя

Дорогая Флоранс!

Долгое время я не находила смелости написать тебе, да и сейчас мне не достаёт храбрости признаться во всём: рука моя дрожит, а в мыслях сплошная путаница.

Знаю, я сильно тебя обидела, и мне не стоит надеяться на твоё прощение. И всё же в глубине души я буду продолжать верить, что когда-нибудь снова смогу называться твоей сестрой.

Всего каких-то три месяца назад я и подумать не могла, что моя ошибка — сговор с Королевой Нью-Фэйтона — приведёт к таким ужасным событиям. Но если бы в ту памятную ночь я не отправилась к Мари Лафо, чтобы приворожить Галена, ты бы вышла за него замуж. А вскоре…

Пальцы дрогнули, и тёмная клякса расползлась по бумаге.

…А вскоре ты бы погибла из-за проклятия Донеганов.

Хотя о чём это я?!

Нет и не было никакого проклятия! Жертвами лугару стали только двое: Даген Донеган и Каролина Фоулз. Оборотни наказали их и, наверное, наказали справедливо. Её — за то, что была неверной женой. Даген же поплатился за свою жестокость.

Он действительно был чудовищем.

А ещё глупцом. Таким же, как и я.

Он попросил Мари Лафо об услуге (представляешь, она прожила почти целых два века!) — с помощью магии превратить его в самого преуспевающего плантатора Юга, сделать Королём хлопка. Взамен колдунья потребовала немногого: крови его и его первенца.

Знал бы Даген, для чего ведьме нужна будет эта кровь, уверена, отказался бы от богатств и титула!

Кровь Дагена и его сына в руках Лафо превратилась в незримые нити, которыми она крепко-накрепко привязала к себе все последующие поколения Донеганов. За которые дёргала, влияя на них и управляя ими, как марионетками: мужчин превращала в одержимых жаждой убийства хищников, а их сестёр, жён и дочерей держала в Блэкстоуне пленницами.

Колдунье сыграла на руку история с проклятием лугару, и на протяжении многих десятилетий она поддерживала в сердцах Донеганов веру в то, что все они прокляты. Строго следовала сценарию созданной ею страшной сказки.

Ты спросишь, зачем ей это было надо? Всё очень просто: чтобы жить и оставаться молодой.

Чтобы Повелитель смерти не пришёл за ней, она откупалась от него жертвами: тех несчастных, которых раз в месяц убивали созданные ею охотники. У девушек этой семьи она забирала красоту и здоровье. Медленно, понемногу отнимала у них молодость. А потом безжалостно убивала. Когда бедняжкам исполнялось двадцать три — так её вмешательство в их жизнь оставалось незаметным. Смерти девушек в возрасте, в котором умерла Каролина, удачно вписались в историю проклятия лугару.

Но ты не бойся, дорогая Флоранс, и смело возвращайся домой! Мари Лафо больше никому не навредит. Тот, кому она так рьяно служила долгие годы, Барон Суббота, вырыл для неё могилу.