Ключи ушедшего бога - Фирсанова Юлия Алексеевна - Страница 47

Да уж, воистину Ольрэн шутник не из последних, но с эстетикой явные проблемы. С другой стороны, мой шеф, тот, который из сверхъестественной когорты, тоже на вид лысый хлыщ с портфелем. Никак не тянет на импозантного костяка в черном плаще с блестящим опасным аксессуаром условно-сельскохозяйственного назначения.

Возможно, спустя век-другой-третий быть патетичным и внешне многозначительным в целом и мелочах начинает надоедать, хочется поиграть в простоту. Не знаю, мне всяко до такого не дожить. Для начала хотя бы тощую фигурку служанки до нужной кондиции довести, а то пойду Шерифа соблазнять, а он оцарапается и решит: на фиг ему такое угловатое «счастье», лучше еще помолиться. Эх, какой мужчина под боком и никаких условий для романтики, сплошной экшен с фэнтези-пародией в придачу. Тьфу!

Пока мы любовались черным блескучим камешком, Фиилор снял с пояса мешок с добытыми ключами и бережно разложил содержимое на столе. Серый камень, отмытый от грязи Кретаграта, металлический прут из решетки, закрывающей «шахты канализации», держатель с двумя гвоздями или болтами (с идентификацией местной фурнитуры я затруднилась) и толстая, круглая в сечении ножка от трона монархов Валисанты, выточенная из темного дерева с цветочной резьбой по периметру. Да уж, кому скажешь, что здесь собраны ценные артефакты, — не поверит. Одна радость: на Фальмире психических больных от общества изолируют редко, чаще лечат молитвами Первоматери и Первоотцу. Так что заведение с мягкими стенами нам не грозит. И воры, кстати, тоже. Такое добро никому и не продашь.

Кстати, занятная лингвистика: Первоматерь только Первоматерью именуют, а Первоотца еще иной раз и Всеотцом. Я вовремя прикусила язык и не стала кощунственно озвучивать предположения насчет тайного гарема у Всеотца из Второматери и Третьематери. Обидятся еще спутники, а мне с ними путешествовать и стряпню есть. Гадать, не плюнул ли кто мне в суп-кашу, и получать с небес шишкопад или даже камнепад неохота. К тому же от Первоотца зависит благословение Шерифа на ухаживание за мной. Так что молчу-молчу.

Все подержали кристалл в руках, и принц быстренько, будто боялся, как бы не отняли, присоединил ключ к четырем его собратьям в мешочке. Финита! Больше нам в трактире, городе и даже стране делать было нечего.

Глава 18

ПРОГУЛКИ ПО КЛАДБИЩУ

Либар — город в Краю повелителей стихий. Именно там сизоносый менестрель напророчил нам поиски шестого ключа. Да еще не где-нибудь, а на кладбище. Могилу чью-нибудь вскрывать придется или малой кровью обойдемся: памятник какой-нибудь раскурочим? Не то чтобы я боялась мертвых — после нескольких лет работы на Смерть я стала очень спокойно относиться к человеческим останкам. Есть, лежат себе, никого не трогают, отбегали свое? Вот и ладушки. Мне-то за ними бегать не надо, не требуется голову ломать, как спасти. Все уже случилось до меня, и даже если это было плохо, оно все равно уже БЫЛО.

Так что кладбище — значит, кладбище. И не в такие места хаживали. Зато в Краю повелителей стихий Ким и щитовикам, не говоря уже о Филе, бывать прежде не доводилось.

Закрытой зоной эта земля не являлась, но и потока эмигрантов из Ламильяна не наблюдалось. От нечего делать стала копаться в памяти Кимеи, выцарапывая подробности о конечной точке маршрута. Про Либар служанка не знала ничего, кроме собственно названия. О Крае повелителей стихий, а так назывались земли, которые избрали своими главными покровителями богов ветра, земли, огня и воды (они же Вадер, Транк, Айхор и Соита), тоже избытком информации не обладала. Есть такие территории, правит совет магов, в каждом городке его представитель имеется, Всеотца, Первоматерь и Дагонта тоже почитают, только вопросы предпочитают решать с помощью магии по максимуму, потому и знать наследственная тут как таковая отсутствует. В люди может выбиться любой обладатель дара вне зависимости от происхождения. Что занятно, опровергая все мои знания генетики, талант по наследству не передается. От могущественного мага огня, к примеру, с равным успехом может родиться как бездарь, таки обладатель любого другого дара любой степени интенсивности. Поэтому маги нос в своем Краю сильно не задирают. Чем кичиться, если среди собственной родни всякие попадаются, в том числе и абсолютно лишенные таланта?

Людям, выросшим в почитании единого правителя и знати, в Краю сложнее, чем в Вольных Пустошах, приходилось. Проблема идентификации значимых субъектов вставала во весь рост. В Пустошах бароны на силу денег и воинов опирались, а тут только магия была единым мерилом, не зависящим ни от чего. Впрочем, меня-то это не пугало, оставалось поудобнее устроиться в карете и путешествовать, путешествовать, путешествовать, блин!

С погодой в дороге нам, если мягко сказать, не повезло. Хотя непечатные выражения подошли бы к описанию ситуации куда лучше. Полил редкий для сезона дождь и оказался настолько мерзким, что превратил тракт в густую грязь. Карета в ней, к счастью, не вязла, зато вылезти хоть на пять минут по нужде и не уляпаться с головы до ног ни малейшей возможности не имелось. Широкие плащи паломников и великанские сапоги из Кретаграта снова пригодились, но даже они не спасали от вездесущего грязного месива.

Вся дорога от Валисанты до Края повелителей стихий, а конкретно до городка Либара, в моей памяти отложилась как мокрота, грязь и тряска, перемежающаяся краткими мгновениями тепла трактиров.

Фиилор, бедняга, ухитрился простудиться. Теперь он сидел в карете напротив меня, обложившись носовыми платками, кашлял, чихал и сморкался так, будто пытался выиграть конкурс на лучшего сморкальщика. Отвары, теплая одежда и разогревающие мази принцу не помогали. Я бы, впрочем, удивилась, если бы помогли, говорят же — леченый насморк проходит за семь дней, а нелеченый длится неделю. Опасалась я только одного — заболеть самой, потому что ощущение закупоренного носа и натертой кожи ненавидела люто. На Фальмире даже капель, облегчающих дыхание, не имелось. Зато рос чеснок. Выбирая между «хорошо пахнуть» и «сохранить здоровье», я выбрала второе. Теперь мою шею украшало ожерелье из белых зубчиков. Кирт шутил, что мной нынче можно занюхать рюмашку, а Шериф только сочувственно покачивал головой, но сам ожерельями из овоща украшать шею не спешил. То ли рассчитывал на иммунитет, то ли на Первоотца. Наивный! Вирусам плевать на все, и боги — не исключение из правил!

Либар, увы, приграничным городом не являлся. Путь от Дагонтара до этого небольшого городка на юго-востоке Края занял почти пять дней. И лишь к концу пятого небо прекратило истерику и постоянные приступы дождя сменились чистой голубизной. Филе это не помогло. Вдобавок иммунитет не помог и Шерифу. Он ухитрился заразиться и теперь звучно шмыгал носом, изничтожая запас платков наперегонки с воспитанником. Благородный римский профиль чуть припух и покраснел. Я и щитовики пока держались. Я-то чесноком, а парни, похоже, регулярной дезинфекцией из фляжек. Во всяком случае, попахивало от обоих ощутимо, но на ногах стояли твердо, поэтому скандалить я не стала. За управление лошадьми в нетрезвом состоянии на Фальмире в тюрьму не сажали и не штрафовали.

Вывеску постоялого двора на окраине Либара я встречала как долгожданную зарплату после отпуска, когда впечатлений масса, а в карманах голяк. Комната, ванная, никакой тряски и чихающих зараз под боком.

«Окраина» и ее добродушная седая хозяйка приняли нас как родных. Кажется, шмыгающий носом Филя растрогал сухопарую даму, словно родной внук, а заодно перепало этой заботы и нам. Лирта Тирлис категорически объявила, что избавит юношу от простуды, и отправила его в баню с травами. Жалобный взгляд был последним, что мы увидели перед тем, как захлопнулись с грохотом массивные двери. Изнутри не долетало ни звука.

Принца радильярского, вернее, его распаренные останки нам вернули лишь через полтора часика. Выглядел парень как тряпочка, но носом больше не шмыгал и за ложку горячей похлебки, хоть и подрагивающей рукой, схватился жадно. А лирта Тирлис уже многозначительно указывала на выход Шерифу. Тот жалобных взглядов бросать не стал, мужественно поднялся и пошел на заклание. Фиилор же тихо жаловался в процессе еды, как страшные мускулистые тетки хлестали его ветками, заставляли дышать вонючими травами и обмазывали чем-то щиплющим кожу и горячим — и все это в персональном аду, где сам воздух казался пылающим.