Ключи ушедшего бога - Фирсанова Юлия Алексеевна - Страница 44

Подтверждая догадку, парень восторженно выпалил:

— Он у меня!

— Тогда ходу! — посоветовала я, впрочем, мужчины и без меня во всем разобрались.

Кирт подхватил и поволок Фиилора от помоста, где силами почти десятка инициативных дураков продолжался настоящий цветочный ливень.

На улицах, в сравнении с дворцовой площадью, было почти тихо. Но мы не спешили расспрашивать принца. Лишь после того как миновали несколько улочек, Кирт приостановился и спустил живую ношу на мостовую. Дальше снова двинулись так: щитовики с обеих сторон прикрывают наше добычливое сокровище, сзади, за широкими спинами телохранителей, следуем мы с Шерифом.

— Легко, кобылу мне в жены, будто сами боги путь прокладывают! — коснулся моих ушей довольный треп нашего болтуна.

«Почему „будто“? — мысленно захихикала я. — Небось думают, мы для них стараемся, вот и подыгрывают. Ха! Впрочем, у них другого выхода и нет. Или так, или никак с подлянкой Ушедшего не справиться. А сам Ольрэн сидит где-нибудь „на облаке“ и ржет над дурацким квестом и потугами своих коллег подтасовать результаты. Самое главное, чтобы в итоге не подгадил».

— Так какой у нас ключ-то? — не утерпел с вопросом Кирт.

— Задняя ножка трона, — немножко нервно засмеялся радильярский принц.

— Остается надеяться, что трон, лишенный одной из четырех опор, не завалится в толпу, — заботливо рассудила я.

— Ничего, там еще три осталось, — небрежно хмыкнул щитовик. — И пропажу под покрывалом до утра точно не заметят.

— Хорошо, — оценил совершенный акт вандализма жрец, окончательно испортившийся в нашем бесчинном обществе.

Я повернулась на голос и охнула. На голове Шерифа появилось черное пятно. Как же не вовремя!.. А когда оно ко времени? Брр!

Ухватив за руку Шерифа, я встревоженно протараторила:

— Голову береги! Темнеет!

Жрец глупцом не был, про темноту все понял правильно и приостановился, прикидывая варианты. Я ничего прикидывать не стала, некогда! Вдруг счет на минуты идет? Один удар судьбы, и не будет рядом со мной этого спокойного типа! Кто кашу на привалах готовить будет, смотреть эдак загадочно теплым взором? Не хочу! Я схватила с ближайшего богатого крылечка подвешенную на тонких цепочках корзинку, выкованную в форме шлема, поросшего сейчас живыми цветами, и, вытряхнув лишнее, нахлобучила на голову жреца. Пятна исчезли, будто с доски тряпкой стерли.

— Вот теперь можно и дальше идти, — с широкой улыбкой оценила я красоту спутника, выглядевшего как персонификация престарелого Мая с иллюстрации к детской сказке.

Щитовики, не стесняясь, заржали, Филя тоже прыснул, я же мстительно прокомментировала:

— На вашем месте я бы не смеялась — кто знает, чем и как понадобится прикрыть вас, чтобы отвести беду. Под рукой может оказаться и бочка с помоями.

— Молчу-молчу, лапуля, только не макай меня в дерьмо и в навозные кучи не кидай! — заухал от смеха Кирт.

— Ради спасения друга я готова на любые жертвы с его стороны, — многозначительно намекнула я, заботливо поправляя корзинку-шлем на голове спасенного.

Гадать, что именно должно было приключиться с Шерифом, долго не пришлось. Сумасшедшая пьяная столица, отмечающая на широкую ногу самый важный в году праздник, — вот что произошло. Людская поспешность и желание перещеголять соседей в украшательстве дома стали вполне обычным оправданием случившегося. Когда мы уже приближались к тому местечку, где нас должен был ждать возок трактирщика, раздался треск над головами. Декоративный балкон, соединяющий два стоящих напротив дома на высоте третьего этажа, сломался, не снеся бремени цветочных кашпо и горшков. Негромкий хруст и нарастающий треск, сопровождаемый стуком нескольких камешков по мостовой, стал началом натурального светопреставления.

Балкон переломился, его части накренились над улицей, и вниз, как снаряды, посыпались горшки, разбиваясь о мостовую и об оказавшихся внизу бедолаг. Один особенно крупный глиняный обломок с поразительной ловкостью срикошетил от стены дома и звучно бамкнул о шлем Шерифа, прикрывающего меня от катастрофы.

Крики празднующей толпы из ликующих одномоментно стали матерными и испуганными, перемежающимися воплями боли. Насмерть никого не уложило, но посеченных мелкими осколками и ушибленных крупными хватало. Щитовики, защитившие Филю своими телами, матерились особенно выразительно, пытаясь выяснить, не пострадал ли принц. Тот попискивал тихо и растерянно, выкарабкиваясь из-под тяжелых туш охранников. Фиилор не убился и не порезался, но в мостовую его, спасая, впечатали быстро и жестко. А мешочек с ключами, ставший начинкой в бутерброде между тощим принцем и громоздкими компаньонами, понаставил синяков всем троим.

Из эпицентра катастрофы мы осторожно отступили на боковую улицу. К раненым уже спешили люди из близлежащих домов. То ли надеялись так загладить вину, то ли и впрямь проявляли человеколюбие.

— Спасибо, лирта, — поблагодарил Шериф, снимая с головы выручивший его шлем и помещая на первое же попавшееся крылечко.

Признательное пожатие пальцев было мне минимальной наградой. На что-то большее я не претендовала: народу многовато, да и, могу поспорить, голова после удара по шлему у жреца гудит. Не до особенных благодарностей ему. Тут легонько-то треснешься, так выть белугой хочется.

— Эх, если б ты еще видела не только пятна, а как и где они появляются, — досадливо пожалел Кирт.

— Если бы бабушка была дедушкой, у нее был бы… — Я замолчала, давая возможность щитовику закончить мысль, а потом пояснила: — Таковы условия дара. Смерти можно избежать, но четкой инструкции никто не даст. Не положено! В основе этой игры лежит право выбора: выбора жизни, выбора смерти. Я вижу то, что вижу, и знаешь, Кирт, если бы меня еще и подробностями грузили, я бы уже лет десять как свихнулась.

— Идете? Или в трактир придется добираться пешим ходом, — намекнул Керт.

Мы выбрали боковую улочку, огибавшую подковой ту, где случился горшочный цветопад. Оставалось только радоваться, что Шериф в столице Ваписанты бывал неоднократно и ориентироваться на местности мог даже с больной головушкой.

Глава 17

А В ДАГОНТАРЕ, А В ДАГОНТАРЕ…

Общеизвестно: когда ждешь сам, кажется, будто время почти стоит на месте или плетется со скоростью столетнего старца, выползшего в скверик на вечерний променад. Стоит заняться каким-нибудь, даже самым пустячным делом, и вот уже стрелки на кругу пускаются играть в догонялки, секунды сбиваются в минутки, а те в свою очередь составляют ожерелье часа.

Конечно, подсознательно я употребляла привычные слова, но и в местных ориентировалась без труда. Спасибо памяти Кимеи. Система счисления времени на Фальмире отличалась от земной в лучшую сторону. Она была десятичной. Сутки составлялись из двадцати фаров, а те вмещали ровно по сто алей. А секунда счету не подлежала, но именовалась философски и просто — мир.

Так вот, полночь, по местным меркам, двадцатый фар уже пробила, когда мы лишь приближались к трактиру, замешкавшись с обходным путем, где не шла бомбардировка горшками. По счастью, все равно не опоздали. На двор трактира нас впустил пьяненький и веселый сторож, даже ничего не спросив. Может, запомнил, как мы, такие яркие, несколькими часами ранее уходили?

В повозке никого не было. Умаявшийся Фиилор задрых сразу, едва его голова коснулась сена в повозке. Он спал, комкая юбку так, чтобы надежно обнимать мешок с ключами. Мы не рискнули рассматривать выломанную ножку трона в столице, чтобы не навевать на себя подозрений случайных прохожих.

Поддатый трактирщик и его столь же нетрезвый племянник добрались до повозки немногим позже нас. Кирт то ли сжалился над гуляками, то ли заволновался о нашей безопасности, но отправил хозяев транспорта в повозку пассажирами, а сам «сел за руль». То есть взял вожжи. Благодарные владельцы тут же задали храпака, тем самым обеспечивая нам все условия бодрствования и возможность беседы.