Наши крылья растут вместе (СИ) - "Ana Cherie" - Страница 95

Он понимающе кивнул:

- Я позабочусь об этом, ты можешь идти.

Она с большой радостью убежала бы, но экзаменатор Даниэля Фернандеса Торреса выделил и ей вопрос, ответ на который возможно, что-то изменит в этом экзамене:

- Джуан, - девушка моляще посмотрела на старшего бортпроводника, в надежде что он поможет ей, - вспомни день, когда женщина рожала в нашем самолете. Скажи мне, что ты чувствовал в тот момент, когда Даниэль объявил о экстренной посадке в Коломбо на полосу короче, чем требуется для такого гигантского лайнера? Ты был согласен с таким решением капитана?

Брови Джуана поднялись вверх от удивления:

- Ты бы еще вспомнила тот случай, когда мы летели на двух работающих двигателях, - пробурчал он, - я не помню, возможно, вначале я испугался, но ведь мы обязаны выполнять приказ капитана. Здесь главный он и не в нашей компетенции перечить ему, даже если мы не согласны или просто боимся. Наша работа- выполнять то, что требует Даниэль Фернандес Торрес. Он сказал садимся, значит он был уверен в своих силах. Что касается страха- надо меньше об этом думать, а не кричать на весь салон «Аллах, спаси нас».

Он уставился на нее широко открытыми карими глазами, давая понять, что разговор окончен:

- Это все?

Оливия кивнула, совсем неудовлетворенная его ответом. Он говорил шаблонно, как его учили- капитан всегда прав. Его слова мало помогли ей, но кое-что она уловила для себя.

- Я сама отнесу Кариму еду, - она взяла поднос и вышла из кухни в салон, направляясь к столу, за которым сидел человек, наводящий на всех ужас. Ей предстояла возможность испробовать себя в роли Даниэля Фернандеса, отвечая на его вопросы.

Улыбаясь, девушка аккуратно разложила перед ним большую белую салфетку и поставила на нее поднос. Она делала свою работу, а в ее мыслях вновь возник тот самый день, когда они сели в Коломбо. Она пыталась воссоздать каждую деталь в своей памяти, вспомнить свои ощущения, свой страх, свои слезы, утешения своего капитана, когда она уткнулась в его грудь, пачкая кровью. Она пыталась вспомнить свой страх или, напротив, желание быстрее сесть. Хоть где, не важно, но лишь бы капитан посадил самолет.

Карим указал рукой на пустое место напротив себя и Оливия села, ощущая себя на допросе.

- Итак, Оливия, - начал говорить этот грозный мужчина, - я знаю, что вы сейчас начнете оправдывать своего капитана, или упираться на заключенный договор с нашей авиакомпанией подчиняться любому его приказу. Я все это знаю. Поэтому не буду терять вашего времени и задам один вопрос, который никак не повлияет на мое отношение к тому случаю, - Карим облокотился на спинку кресла. Оливия же напротив, чувствовала, как напряглась каждая мышца в теле. Она не ожидала таких слов. Этот мужчина, как зоркий орел, видел все вокруг, но как орел, он так же внезапно мог накинуться на свою жертву, перерезая горло ногтями. Она боялась даже думать о его новом вопросе.

- Оливия, у вас есть дети?

Это был странный вопрос, и девушка пожала плечами, отрицательно покачав головой:

- Нет.

- Жаль, - он дотронулся до своей бороды, прищурив глаза, - но мать у вас есть?

- Да.

- Хорошо, - кивнул мужчина, кладя руку на подлокотник, - представьте ситуацию, Оливия, что ваша мать летит на рейсе на высоте тридцать шесть тысяч футов, где внезапно начинаются роды у незнакомой женщины. Капитан принимает решение садиться в ближайшем аэропорту. Вроде бы ничего страшного, но есть кое-что пугающее- этот самолет не может произвести посадку на ту полосу. Но капитан уверен в своих силах и настаивает на данной посадке, жалея бедного ребенка или ту женщину, которая истекает кровью. На борту ваша мать, Оливия и еще пятьсот пассажиров и двадцать шесть членов экипажа у которых наверняка тоже есть близкие люди, ждущие их на земле в пункте назначения.

Карим замолчал, задумавшись, этого времени Оливии хватило понять, к чему он клонит.

- Он совершает посадку, но не успевает затормозить. Самолет таранит забор и выкатывается за пределы полосы, натыкаясь на близлежащие здания. Взрывы, пламя, крики ужаса, адская смерть сгореть в огне заживо, - Карим поморщился с отвращением, - вы ждете мать, а она уже не вернется, потому что капитан самолета, на котором она летела, был слишком сентиментален и пожалел рожающую женщину и ее ребенка. Более пятисот смертей ради одной.

Оливия представила всю эту картину в ярких красках крови и огня. На секунду ей показалось, что она слышала крики. Крики ужаса. Ее затошнило.

- Мой вопрос скорее не вопрос, Оливия, скорее, убеждение. Вы до сих пор считаете Даниэля Фернандеса, посадившего самолет на такую полосу, героем?

Ощущение сухости в горле и нехватка воздуха. Она вздохнула глубже, облизнув губы. Странный человек со странными убеждениями. Жестокий человек, убивший ее мать в пожаре и обвинивший в этом Даниэля. Он пытался воздействовать этим на психику. Оливия не знала, что ответить ему, находясь в глубоком шоке от его слов. Считала ли она Даниэля героем? Он спас жизни новорожденного ребенка и его матери, сохранил жизни более пятисот человек, хоть и рискуя ими, но он действовал уверенно, а значит знал, что все пройдет успешно.

Сейчас Оливия еще раз убедилась в том, на сколько тяжела его профессия, как тяжело быть капитаном и принимать подобные решения. Так же тяжело было ее отцу, она помнила, как он после рейсов делился с женой такого рода случаями. Джина Паркер всегда поддерживала мужа.

- Да, - Оливия гордо выпрямилась, отрывая взгляд от своих рук. Ее глаза встретились с орлиным взором жестокого человека, сидевшего перед ней, - я считаю Даниэля Фернандеса Торреса героем. Я довольно много для стюардессы понимаю в механике и пилотировании, вы выбрали для беседы ни того человека. Я - дочь капитана и связана авиацией до кончиков своих волос. И хоть каждое воздушное судно имеет свою специфику, я уверенна, что они все имеют схожесть. Самое большое отличие- Аэрбас слишком тяжел, но это дает ему преимущество перед такой посадкой, а погасить скорость в воздухе никто не запрещает. Есть миллионы способов сделать это, вы сами знаете, не мне вас учить.

Оливия встала, оставляя этого странного человека сидеть:

- Даниэль спас всех пассажиров, и он не герой. А вот если бы он летел еще четыре часа до пункта назначения, ребенок и женщина умерли и тогда он стал бы убийцей. Для вас он плохой в любом случае, так к чему весь этот разговор. Приятного аппетита, капитан.

Сжав пальцы в кулаки, Оливия направилась вниз. Этот человек пытался подчинить ее себе жалостью, настраивал против своего капитана. Она гордо дала ему отпор. Джон Паркер гордился бы своей дочерью.

Не важно, что будет после ее слов. Возможно, Даниэлю придется не сладко лететь еще половину пути, но она ни капли не пожалела о том, что сказала. Никакое звание не заменит правды.

Девушка прижалась к стене возле кабины пилотов, смотря на их дверь. Она не войдет и уже тем более ничего не скажет про этот разговор. Облегченно вздохнув, она направилась к своим пассажирам, поглядывая на часы и молясь, что бы пилоты попросили кофе раньше, чем к ним спустится Карим. Больше видеть она его не хотела, все еще находясь в легком шоке от его страшных слов.

Как почувствовав ее желание, зазвонил телефон возле кухни. Оливия взяла трубку, видя, что звонок от капитана:

- Я слушаю, - она ждала его слов про кофе, желая услышать любое желание, но только его голосом. Он будоражил ее, казалось, что наступила тишина и даже шум двигателей умолк.

- Оливия, зайди к нам.

Было странным слышать такое желание, но она подчинилась, уже спустя пару секунд набирая код на двери. Она зашла внутрь, закрывая за собой дверь и две пары глаз уставились на нее.

- У нас есть десять минут для того, как мы войдем в сильную зону турбулентности, - начал говорить Даниэль, но Марк его перебил, встав со своего места и вручая Оливии поднос с едой

- Хоть в туалет успею сходить.

Она слышала, как закрылась за ним дверь и перевела взгляд на капитана, теперь боясь слышать даже его голос.