Первый художник: Повесть из времен каменного века
(В дали времен. Том V ) - Пахомов Дмитрий Александрович - Страница 16

Наконец лицо Кремня просветлело, и его озарила радостная улыбка.

— Спасены, спасены! — радостно воскликнул он. — Я нашел выход.

— Какой? — оживленно спросил Олений Рог. Остальные тоже обратились к Кремню и хоть не понимали, но с надеждой смотрели на него.

— Великий Дух, — торжественно сказал Кремень, — дал нам знание и дал нам огонь. Он нам поможет, и мы свободно выйдем из этой пещеры и вернемся домой. Слушайтесь меня и делайте все, что я вам велю!

Его повелительный жест был понятен, и все склонили головы. По приказу Кремня, пленники стали делать, что он велел, хотя никто не понимал, какое это отношение имело к их спасению. Кремень велел всем вымыть водой как можно чище лицо и грудь, и все повиновались не рассуждая.

Когда все вымылись, Кремень вынул из своего мешка свертки с цветной глиной и приготовил несколько растворов — красный, желтый и белый и затем достал кусок коры с изображением мамонта. Олений Рог с любопытством смотрел на рисунок, а незнакомые пленники, увидев его, в ужасе шарахнулись в сторону.

— Видишь, — смеясь, сказал Кремень, — это нас спасет, как спасло меня вчера.

— Это ты? ты? — с недоверием произнес Олений Рог.

— Да, это я! Я добился наконец, чего давно желал, и это нас спасет, увидишь! Подставь свою грудь.

Положив перед собой кору с рисунком, Кремень взял небольшую щепку и, обмакивая ее в красную краску, стал уверенно изображать на груди своего приятеля голову мамонта. Работа шла быстро и успешно. Олений Рог радовался, как ребенок, но другие пленники были поражены и испуганы совершившимся перед ними чудом и, когда дошла очередь до них, бросились на колени, умоляя их не трогать.

Однако, веселая улыбка Кремня и Оленьего Рога их ободрила, и они подчинились. На Кремня напало вдохновение, и он с восторгом мазал своей щепкой, особенно на широкой груди старого воина. Скоро все разукрасились изображениями, но Кремню этого было недостаточно: он раскрасил всем лица полосами разного цвета, обвел глаза красными кругами. Затем, велев им выбелить руки и ноги и привести в порядок шкуры, он занялся собственным туалетом. Вместо того, чтобы рисовать на груди, что было самому неудобно, он прикрепил к ней ремнями кусок коры с изображением мамонта, предварительно раскрасив его, чтобы было заметнее издали. Лицо свое Кремень расписал особенно тщательно. Руки и ноги он не только покрыл мелом, но даже разукрасил узорами. В свои густые волосы, смазанные глиной и собранные на затылке, он воткнул длинную щепку, а на плечи набросил плащ, изнанку которого вымазал желтой глиной.

Пленники совершенно преобразились и с удивлением рассматривали друг друга. Старый воин, взяв девушку за руку, подошел вдруг к Кремню, опустился перед ним на землю и, в знак покорности и преклонения перед ним, обнял его колени.

Однако Кремню было не до церемоний, и он занялся главным: для его плана необходимо было, чтобы в лагере было поменьше народа, и, кроме, того, следовало добыть огонь, чтобы окончательно поразить людоедов.

В приготовлениях прошло довольно много времени, а было, между тем, уже за полдень. Лагерь был спокоен, но народу прибавилось — вернулось довольно много охотников.

— Сейчас зажжем огонь и выйдем отсюда! — сказал Кремень.

Подходящие материалы нашлись в пещере, и Кремень стал вертеть палочку в щели сухого полена.

Наконец вспыхнул огонек, вспыхнули щепки и поленья, и синий дымок потянулся в щели пещеры.

Лагерь пришел в смятение: дым, показавшийся из пещеры, был непонятен дикарям, и они с ужасом смотрели на его клубы, расплывавшиеся в воздухе.

Вдруг раздался треск, подпорки рухнули, и камень, закрывавший пещеру, под напором четырех человек повернулся и с гулом покатился вниз. Среди клубов дыма появился Кремень и его спутники, страшные, пестрые, в развевающихся шкурах, с горящими головнями в руках. Изображения мамонтов, точно живые, обрисовывались на их мускулистых телах при полном солнечном свете.

— Го-о! — как труба, грянул боевую песнь своего племени Кремень, и его звучный голос отдался в скалах на другом берегу.

Результат получился самый решительный: ошалевшие от неожиданности дикари, объятые ужасом перед непонятным явлением, бросились врассыпную кто куда, побросав оружие, утварь и шкуры. Через несколько мгновений на месте оживленного лагеря не было ни души, и пленники были свободны.

Кремень быстро двинулся по направлению к родной пещере, так что путники едва поспевали за ним. Конечно, было бы благоразумнее переправиться на другой берег, но Кремень хотел сохранить насколько возможно долее настоящий вид, чтобы в случае встречи с новой партией врагов не иметь новых неприятностей. При переправе же краски от воды могут слезть и все труды пропасть даром. Он оказался прав: несколько человек, встретившихся на их пути, бежали в таком же страхе, в каком бежало все племя.

ГЛАВА VII

Перемены в племени. — Стремления к красоте. — Тоска старого вождя. — Кремень и Заря. — Благословение старого вождя.

Кремень был очень доволен. С каждым днем он все сильнее убеждался в том, какая сила и значение заключались в его умении изображать разные предметы. По его примеру и под его руководством многие из его соплеменников тоже начали украшать оружие и свою утварь рисунками. Многие приходили к Кремню с просьбой показать, как делать тот или другой узор, многие сами старались изобразить что-нибудь по своему, и, хотя не всегда из этого выходило что-нибудь толковое, однако и неудачные попытки радовали наивных дикарей.

Раньше шкуры сшивались кое-как, лишь бы было крепко, а теперь дикари перестали этим довольствоваться и стремились сшивать шкуры аккуратно и главное — красиво, делая правильные стежки на равных расстояниях друг от друга; иногда стежки перекрещивались, и таким образом получался красивый узор.

Сердце Кремня радовалось, когда он видел, что его племя увлекается работой, которая для молодого художника была главным делом в жизни; он видел, что эта работа не только увлекала всех, но действовала на людей умиротворяюще.

И в самом деле: раньше, ведя совершенно дикую жизнь, его соплеменники, при обилии дичи, имели много свободного времени, которое не знали, куда девать, и от скуки заводили ссоры и брань, доходившие часто до драк, нередко кончавшихся убийством. Насколько было возможно, Клык поддерживал порядок, но ему это не всегда удавалось, особенно зимой, когда все племя, скучившись в тесных пещерах, скучало и не знало, к чему приложить свои силы. При таких условиях достаточно было малейшего повода, чтобы началась ссора из-за каких-нибудь пустяков.

Вот в этом-то искусство Кремня и оказало громадную помощь, и Клык очень ценил влияние своего юного приятеля, внесшего мир в беспокойную толпу пещерных жителей. Искусство Кремня объединило всех, дало им общие интересы, которых не было раньше, и соединило всех в общей работе. Какой-нибудь удачный рисунок, красивый камень и тому подобное заставляли дикарей говорить о них по целым дням. Воины, не обращавшие раньше никакого внимания на окружавшее их, стали под влиянием Кремня многим интересоваться. Раньше была одна только забота: побольше набить дичи, наесться и завалиться спать; теперь же у каждого явилось желание выделиться чем-нибудь, покрасоваться и похвастаться перед соплеменниками украшенным топором, ожерельем, красиво сшитым плащом, необыкновенной прической с воткнутыми в нее пестрыми перьями и т. п., и ради этого каждый напрягал все усилия и пускал в дело все свои знания. Вместо прежних ссор воины по целым дням сидели над тем или другим предметом домашнего обихода, старательно выцарапывая узоры и заглядывая на работы товарищей, чтобы заимствовать более или менее удачную выдумку.

Воины, знавшие раньше только волнения охоты, битвы, испытывавшие лишь телесные потребности, прониклись чем-то новым, каким-то глубоким, непонятным чувством, волновавшим дикие и наивные сердца. Глаза начали замечать красоту природы, и равнодушие или страх перед разными явлениями сменились тихим волнением, таким захватывающим, что иной воин, всецело отдавшись мечтам, забывал об охоте, войне и других, бывших раньше важными для него вещах.