Список (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна - Страница 6

– Ментальная чистка? – поразилась я. – Какая ещё ментальная чистка?

Глава 4

Слова о ментальной чистке были такими дикими, настолько ко мне неприменимыми, что ввергли меня в настоящий шок. Что у меня могли стирать, да ещё так, чтобы я об этом услышала впервые. Возможно, Дитрих ошибается?

– Α вы не знали? – в свою очередь удивился он. – У вас не так давно очень грубо что-то стерли.

– В Сыске? – неуверенно предположила я. – Последний раз я имела дело с менталистом в Сыске. Последний и, пожалуй, единственный.

– Сыск можете сразу отбросить, – уверенно сказал Дитрих. – Ничего они стирать без решения суда не будут, ни один менталист, работающий на Корону, на такое не пойдет. Странно, что вы вмешательства не заметили и даже не заподозрили. Стирание очень топорное, но наверняка это воспоминание для вас неважно.

Его слова оказались для меня настолько неожиданными, что ноги моментально перестали держать и я тяжело плюхнулась на лабораторную табуретку, так кстати стоявшую рядом со столом, который играл роль алхимического. Пустые склянки жалко звякнули, и мысль о нарушении техники безопасности почти привела меня в себя. Почти – потому что даже если все имеющиеся на столе ингредиенты смешать в одну кучу, ничего страшного не случится.

– Этого не может быть, – с трудом выдавила из себя я. – Зачем кому-нибудь влиять на меня ментально? Какой в этом прок?

– Возможно, инора Вернер? – предположил Дитрих. – Сначала располагала к себе, а потом стерла что-то, что вы случайно узнали?

– Если бы она была менталистом, то это было бы никак не скрыть, – возразила я. – Да и не хотела она меня брать. Мне пришлось ее уговаривать.

– Тогда внушала, чтобы вы от нее отстали?

Я невольно рассмеялась.

– Это у нее плохо получилось. Ей пришлось меня терпеть два года.

Я помолчала, пытаясь придумать хоть какое-то объяснение узнанному. Если это, конечно, правда. Я с подозрением посмотрела на своего собеседника:

– Дитрих, меня проверял менталист Сыска. Неужели он бы такое не заметил?

– Что у вас в голове кто-то пошарился? Наверняка заметил и написал в отчете, который вы должны были подписать. Вы его читали?

– Нет, – смутилась я. – После ментального сканирования мне было не до этого. Даже если бы попыталась прочитать, все равно ничего бы не поняла – все расплывалось перед глазами.

Мне было так плохо после ментальной проверки, что я подписала, даже не посмотрев, что именно. На тот момент больше всего я боялась, что меня вытошнит прямо на эти сероватые листы, заполненные убористым аккуратным почерком. Никаких других мыслей у меня не было.

– Кружилась голова и сильно тошнило?

– Да, – я зябко передернула плечами.

Даже от воспоминаний о проверке до сих пор было плохо. Нет, мне говорили, что процедура не из приятных, но что она настолько отвратительна, я не ожидала и не была к ней готова. Дитрих задумчиво на меня смотрел, чуть склонив голову набок.

– И все же я уверен, что Сыск так грубо не стал бы работать, – наконец сказал он. – Вмешательство было сильнее, чем требовалось для обычного сканирования, но они наверняка пытались подцепить стертое. Стирал кто-то другой. Думаю, либо ваша наставница, либо кто-то, кому вы доверяете. Итак, с кем вы близко общались месяца два назад? Перед гибелью вашей наставницы, скорее всего. Может, чуть раньше. Или чуть позже.

Я не могла представить, что кто-то, с кем я была близка, так гадко со мной поступил. Да и не так их много было – после того как я начала встречаться со Штефаном, мое общение ограничивалось им, Эмми и инорой Вернер.

– Почему вы так уверены, что это кто-то из близқих мне людей?

– Вы не заметили, когда к вам залезли в голову, – пояснил Дитрих. – Я не такой уж специалист в этом вопросе, но знаю, что для этого вы должны доверять тому, кто вот так некрасиво вашим доверием воспользовался. Возможно, кто-то из ваших родственников?

– Я никого из них давно не видела, – неохотно ответила я. – Последний курс выдался очень напряженным, к отцу я так и не выбралась, а он сам в Гаэрру не приезжает.

Говорить, что отца я навещала редко, да и само пребывание в отчем доме всегда было коротким, я не стала. Главное для Дитриха – что я его не видела, а какие отношения в моей семье, его не касается.

– Хорошо, поставим вопрос по-другому. С кем вы постоянно общались в то время?

– С подругой.

– Которая на Театральные курсы записалась? Нет, она отпадает – будь у нее элементарные навыки владения ментальной магией, она не стала бы так вульгарно подслушивать под дверью. Кто еще?

– Инора Вернер, моя наставница.

– У нее уже не спросишь. Еще кто-то?

Я молчала. Говорить про Штефана не хотелось. Мне почему-то было неприятно даже думать, что он был в моей жизни, а уж говорить этому симпатичному молодому инору, сидящему напротив, – тем более.

– Линда, не поверю, чтобы у вас не было какой-нибудь сердечной склонности. За такой красивой девушкой должны ходить толпы поклонников. Хоть десяток припомнить сможете?

– Ходили, – невольно улыбнулась я. – А потом Штефан всех распугал.

– Штефан – это?

– Штефан Эггер.

– Маг? Не маг? Где работает? – деловито спросил Дитрих.

– Маг. В магистрате.

– И как долго вы с ним встречаетесь?

– Встречались, – поправила я. – С середины осени и до… трагического происшествия с инорой Вернер.

– Вот как… Инициатор разрыва?

– Разрыва как такового не было, – пояснила я. – Он перестал приходить. А когда Эмми встретила его с другой, на ее возмущение заявил, что мы расстались.

– Смотрю, вас это не расстраивает, Линда.

– Как ни странно, да.

Намного больше меня расстроила предполоҗение, что Штефан мог быть причастен к ментальному влиянию на меня. Зачем ему это было нужно? Добиться моей склонности? Но два месяца назад она уже была. И что тогда было стерто из моей памяти? Дитрих говорит, что-то неважное, но сейчас я была уверена, что это что-то – просто жизненно мне необходимо. Ведь не просто так его стерли?

– А восстановить стертое можно?

– Хм. Не знаю, я не специалист по ментальной магии. Мы можем проконсультироваться, – он оживился. – А пока, давайте-ка запишем…

Дитрих чуть переместился, так, чтобы беспрепятственно выдвинуть ящик из стола, откуда достал карандаш и чистый лист бумаги. Краем глаза я успела заметить в ящике ещё и лабораторный журнал – новехонький, наверное, даже ни разу не открытый. Больше я увидеть ничего не успела, и не потому что ящик задвинулся сразу же, а потому что в дверь раздался громкий уверенный стук. Солидный инор лет пятидесяти с небольшим вошел, даже не дожидаясь разрешения.

– Хартман? Маг по особым поручениям? – спросил он у Дитриха, выглянувшего из лаборатории.

– Он самый, – Дитрих изящно кивнул, подтверждая правоту своего собеседника. Впрочем, выбор у того был невелик – либо я, либо Дитрих, ошибиться почти невозможно. А если учесть, что я была визитером не замечена, то и «почти» отпадало. – Добрый день! Мы как раз переезжаем в новый офис, но если ваше дело не терпит отлагательств, можем приступить к нему хоть сейчас.

– Мы? – инор наконец увидел меня и нахмурился. – У меня дело весьма деликатное, не хочется о нем говорить при посторонних.

Да уж, деликатное. Все, как я и думала – слеҗка за неверной женой…

– Инорита – мой секретарь, – важно ответил Дитрих. – Можете не сомневаться, все ею услышанное тут и останется.

Прозвучало это несколько зловеще, с учетом моей подчищенной памяти и пока не данного согласия на эту работу. Впрочем, другую мне все равно никто не предлагал. Почему бы и не заняться чем-то полезным? Тем более что обещают выдать артефакт от ментальных воздействий, который, как оказалось, был мне нужен уже давно. Но пока Дитрих торжественно вручил мне всего лишь лист бумаги и карандаш, которые он достал из стола, когда собирался записывать мои ответы, и так и продолжал держать. Я усмехнулась, взяла орудия моего нынешнего производства и села за секретарский стол. Стул подо мной предательски скрипнул и чуть перекосился, но я приняла невозмутимый вид и гордо выпрямилась. Инор недовольно посопел, но, наверное, подумал, что специалист с секретарем намного солиднее, чем без секретаря, и смирился с моим присутствием.