Соломон. Забытая нежность (СИ) - Доронина Слава - Страница 23

Моя ложь не сыграла мне на руку, но я хотя бы попыталась. И в общем, я запуталась и уже ни в чем не была уверена. Пусть это было глупая попытка, но ещё глупее было остаться в его доме. И после прихода этой женщины я понимала это лишь отчетливее.

— Ты ведь сам говорил, что мы временно поживем… — говорила я дрожащим голосом, продолжая хвататься за тонкие нити его же слов, и пыталась воззвать мужчину к разуму.

— Разве я дал тебе повод усомниться в себе? — он прожег меня холодом карих глаз и мне стало не по себе. В глубине его взгляда пряталось беспокойство, мне не показалось? — Аня, дал? — потребовал он от меня ответов, но я молчала и смотрела на него, вспоминая наш разговор в Рыбачьем, когда он пообещал мне, что не будет требовать от меня услуг интимного характера. Точнее я сама обозначила ему эти рамки и границы. Но молчала, потому что окончательно перестала что-либо понимать.

— Нет… — я опустила глаза, думая о его словах. Даже сейчас он не давил на меня, а мягко пытался убедить в том, что я собираюсь сделать большую ошибку. И в чем-то, конечно, он был прав…

Он вёл себя по отношению к нам с Машей исключительно, словно был нашим старшим братом. Это я глупая придумала себе какую-то влюблённость и создала всем проблемы. Понятное дело ему спокойнее когда мы жили под боком. Но… об эти «но» в итоге могла разбиться моя вселенная! Только признаться Игорю в этом означало совершить еще большую глупость нежели просить его о свободе и раздельном проживании. Даже еще большую чем выходка его подружки и ее ночной визит.

— Значит так, на правах старшего и ответственного за вашу жизнь и судьбу, я…

— Игорь, — перебила я мужчину. Ты очень, очень много делаешь для нас, но у тебя есть своя личная жизнь. Мы по сути чужие для тебя люди…

— Ошибаешься. Уже нет, — он смотрел мне в лицо и прерывисто дышал. — Я рассказал о тебе с Машей родителям, и на выходных собирался вас познакомить. Они будут счастливы узнать о вас. В моей жизни несколько лет назад случилась большая трагедия и Маша, ты… уверен вы станете такими же лучиками света для моих родителей какими стали для меня. Поэтому Аня, прекрати думать о том, что ты и Маша, что вы для меня обуза. А Света… не стоит так остро воспринимать ее выходку. Я сам виноват, что не рассказал ей о вас. Уверен, она будет иного мнения обо всей этой ситуации, когда узнает тебя и Машу поближе.

Ох, вот на этот счёт я бы не была так категорична. Света никогда не примет ни меня, ни мою сестру. Но я устала спорить. В итоге разговор принял совсем иной оборот. О какой трагедии шла речь? У Игоря была младшая сестра или дочь, которая погибла? Только я не видела в доме ни одного детского снимка и даже намёка на то что у него была семья. Но воспоминания одно за другим как он трепетно относился к Маше, как смотрел на неё теперь представлялись в несколько ином ключе. Я смотрела в глаза Игоря и появившаяся в его взгляде нежность повергла меня в смятение и я снова опустила лицо.

— Ну сама поставь себя на моё место, ты бы как поступила? Ты ведь взрослый человек, — меня аж полоснуло это слово за живое и я впервые подумала о не стыковках? Ведь несколько минут назад он говорил Свете о том, что мы с Машей — дети… маленькие беззащитные девочки…

— Взрослый человек? Ты уверен? — без сарказма эти слова произнести, увы, не получилось. — Несколько минут назад ты убеждал Свету в том, что мы две маленькие девочки, дети, которые..

— Аня, вы и есть дети, которые остались одни! Да, ты старше Маши, но я считаю такой же ребёнок, который был лишён детства. Молодая девушка, рано узнавшая, что в жизни бывает все очень не просто… — я подняла свои глаза и заметила каким усталым выглядел мужчина, измотанным.

Однако меня задевали его слова и сравнения, я открывала и закрывала рот не в состоянии вымолвить и звука. В то время как я строила воздушные замки и пыталась в них жить Игорь считал меня маленьким ребёнком или просто бесплатным приложением к Маше? Или… Мне следовало просто понять, что это я питала чувства и интерес к мужчине, а он нет!

Тогда почему спрашивается, я не могла остаться и показать ему обратную сторону своей «детской наивности», которой уже не было и в помине. А что если он видел все перемены, которые происходили со мной, но намеренно делал вид, что ничего не замечал и тоже обосновался в воздушных замках? И слова его «Я разве дал тебе повод в себе усомниться»… Нет, конечно не дал, но и четко дал понять, что отпускать нас с Машей от себя не собирается.

Я медленно поднялась со стула с каменным выражением на лице. Достаточно на сегодня разговоров, в итоге он оказался бессмысленным. Да, в чем-то Игорь прав. И когда вот так смотрел на меня слегка прищурившись, интересно о чем думал?

— Я такой же ребенок, как из тебя немощный старик, — насмешливо сказала я, внезапно осмелев. — Если еще хоть раз назовешь меня ребенком, не удивляйся, что снова перейду на вы.

В его лице что-то изменилось, у меня в ушах зазвенело от этого взгляда каким наградил меня мужчина. Из-под опущенных ресниц смотрел так, словно я приговорила его к страшному наказанию. Я тряхнула головой и упавшая копна волос закрыла мое красное лицо от его сверкающих глаз. Пусть даже не надеется, что жить со мной под одной крышей будет так просто как он рассчитывал. В противном случае сам начнет умолять, чтобы мы съехали с Машей и начали жить отдельно.

Глава 13. Соломон

Соломон

Слишком много выдалось бессонных ночей за последние дни. Сначала болезнь Маши, а теперь Аня… В доме стояла оглушительная тишина, часы показывали начало пятого утра, а сна ни в одном глазу. Через пару часов сработает будильник, я лежал в кровати и глядел в потолок. Мысли вот уже какой час занимала девушка, что спала в соседней комнате и наш недавний ночной разговор. От моего внимания не ускользнули перемены в ее поведении. Это она думала, что ведёт себя как обычно, но я видел это отчуждение и замкнутость, эти настороженные и заинтересованные взгляды в мою сторону… Только я и так вёл себя исключительно, почти как монах. Или батюшка при монастыре, давший обет не нарушать Божьих заповедей. Хотя Аня всем своим неискушенным видом и красотой была подобно змею искусителю, просившего отведать запретный плод. И это был чертов мазохизм держать в доме самого дьявола искусителя и продолжать строить из себя равнодушного соседа по жилплощади. Но ради присутствия девочек в моей жизни я готов был и не такие муки стерпеть. Да и Аня, слава Богу, меня никак не дискриминировала. Это я мысленно нарушал запреты и постоянно себя одергивал. И до сегодняшнего дня и этого разговора с Аней и Светиной сценой ревности, я думал, что держу все под контролем… А в итоге получалось, что ни черта я не владел собой. Наломал дров с Аней, наговорил лишнего Свете… Готов ей сегодня уже был сознаться, что убийство Кеннеди моих рук дело, лишь бы она успокоилась и ушла. Совсем не ожидал от нее такой выходки и что она придет ко мне домой в такой поздний час. И от Ани не ожидал такой реакции на безобидное слово "ребёнок". Но должен же я был как-то остудить Свету и выставить ее из дома, усыпить бдительность, чтобы не раздувать скандала. Конечно, Аня уже не ребенок и я прекрасно это видел. В общем, сам виноват, и что самое ужасное ничего исправлять не хотел. Пусть лучше Аня меня считает полным недоумком и бессердечным сухарем нежели увидит отклик и взаимный интерес. А я уж как-нибудь сам на местном уровне разберусь со своим наваждением. И со Светой тоже разберусь.

Сдержав стон отчаяния я уткнулся носом в подушку, снова представляя лицо Ани, ее большие выразительные глаза и как она умилительно сегодня смотрела на меня… а потом с вызовом, когда сказала, что перейдёт на вы, если услышит ещё хоть раз, что я назову ее ребёнком. Ей казалось, что я ничего не замечал, а я все видел и потому держал дистанцию. И прекрасно отдавал себе отчет, что девочки значили для меня уже очень много, им хотелось не просто помочь, о них хотелось заботиться, с ними хотелось быть рядом и принимать участие в их жизни. Мне нравились наши тихие вечера, нравилась нежность и покорность Ани. Она быстро всему обучалась. Нравился запал Маши и ее тяга ко всему новому. Она только-только окрепла после болезни. Я договорился со Стасом на днях, что ее полностью обследуют в его клинике. Собирался свозить девочек к родителям, чтобы они познакомились… Просто чувствовал что так правильно. А вот Света в эти планы не входила. И рассказывать о девочках я ей не хотел, потому что на тот момент, когда привез их к себе, сам ещё метался и был загружен другими проблемами. Да и как-то со Светой мы больше другими вещами занимались до встречи с девочками, не разговорами. Не понимаю, что дало ей повод так себя некрасиво обозначить, я никогда и ничего ей не обещал. И домой я летел на всех парах с появлением девочек, в меня будто вдохнули жизнь, а в моей квартире стало тепло и уютно. Не к Свете, а к девочкам…