Квартира с двумя панорамами (ЛП) - Долтри Эл - Страница 17

Сообщение от Холли, моей школьной подруги, лишь добавило сумасшествия этому дню. М-да, либо она попала в беду, либо ей что-то от меня было нужно.

Мы познакомились в начальной школе, но по-настоящему сдружились лишь в старших классах, и с тех пор были неразлучны. Она много времени проводила у меня дома, потому что в ее собственном, творился хаос. Отца почти никогда не было дома, а мать жила жизнью хиппи и пила не просыхая. В их доме часто не было еды. Мать охотнее тратилась на алкоголь, чем на оплату счетов, поэтому им часто отключали электричество и телефон. Да что говорить, у них не было даже стиральной машины с сушилкой! Каково пришлось девочке тринадцати лет без этих столь необходимых в быту вещей. Так и получилось, что Холли проводила больше времени у нас, чем в своем доме, особенно после того как мы перешли в старшие классы. Это была первая девочка, с которой я поцеловалась. Днем мы болтали о парнях, но под покровом ночи, не удержавшись, ласкали друг друга.

Пока я училась в университете, Холли встала на путь деградации. Словно следуя примеру матери, она не пропускала ни одной вечеринки. На этих вечеринках многие курили травку, но Холли переплюнула их всех — она начала употреблять кокаин и метамфетамин. Когда мы встречались, она просила в долг, то шестьдесят баксов, то сорок. Не было смысла учить ее жизни. Все что мне оставалось — надеяться, что она найдет в себе силы переступить эту черту и начать жить заново.

Открыв сообщение, я увидела просьбу перезвонить как можно скорей. Но решила, что будет лучше ответить ей по СМС.

«Что случилось?», — задала я ей вопрос в мягкой форме, вместо: «Чего ты от меня опять хочешь?»

Она хотела узнать, может ли ее знакомый подъехать к моему офису и занять у меня сто баксов.

Да ни за что! Я умела стоять на своем и отказывать человеку. Я сказала, что нет с собой налички (намекнула, что помогать не стану и сохранила лицо). В ответ, она попросила номер телефона другого нашего приятеля, что я с облегчением и сделала.

Хорошо, что рабочий день подошел к концу. Никто не собирался засиживаться на работе допоздна, что и мне позволяло уйти вовремя. Ровно в пять вечера я заходила в холл нашего дома. Сегодня я хотела прийти пораньше и, пробираясь в час пик сквозь суматоху, толкучку и пробки вечернего Сан-Франциско не могла сдержать улыбку. Люди вокруг спешили домой, чтобы получить хороший ужин, я же спешила домой, чтобы получить наказание.

Я вызвала лифт. К счастью кабина была пуста, и я освежила макияж и поправила прическу. Даже после свадьбы я хотела выглядеть желанной для своего мужчины.

Я шла по коридору... Что это?! Дверь в квартиру нараспашку? У дверей стоял Джек. Когда зашла в квартиру на ватных ногах и услышала его голос, сумка выпала из моих ослабевших рук.

— Заходи, — сказал он, — тебя нужно хорошенько выпороть.

Он коснулся своими губами моих губ. Этот мужчина владел мной. Целиком и полностью. Я замерла, он мог сделать со мной все, что ему заблагорассудится. Только от его присутствия мне становилось тепло. Я немного дрожала, но казалось, он этого не заметил. Пока Джек раздевал меня, я с беспокойством думала о том, что дверь позади меня до сих пор открыта. Знал ли Джек об этом? А что, если кто-нибудь пройдет мимо? Джек обнажал все больше и больше частей моего тела, отчего меня бросало то в жар, то в холод. Джек убрал мои волосы сначала за уши, затем и вовсе откинул их назад. К моему облегчению, он все-таки потянулся, и легким толчком закрыл дверь.

После этого мы направились вглубь квартиры, предположительно в спальню. Он спросил меня, страшно ли мне, не тревожит ли происходящее? Мне хотелось ответить ему вопросом: «Да у тебя там что, медведь в кустах сидит?» Но я прикусила язычок и ответила более вежливо.

К моему удивлению Джек привел меня в гостевую комнату. На письменном столе лежали три новеньких инструмента для наказаний.

Плетка. В прошлом, мы с Джеком уже практиковали удары несколькими различными плетками. Удары ей, я смогу перенести с легкостью. Рядом с плеткой заметила новенький хлыст. Моему телу были знакомы прикосновения и этого инструмента. Уверена, во время истязания он оставит немало следов на моей коже. А последней его покупкой оказалась трость. О, черт, надеюсь, сегодня он не пустит ее в дело?! Может, тонкая трость нужна ему лишь для того, чтобы произвести впечатление. Такую трость можно было увидеть в старых английских кинолентах, события которых происходят в школе, где дьявольски злой директор школы прогуливается по коридорам с точно такой же тростью в руках.

Джек развернул меня и затянул на моих руках по веревке, затем заставил поднять руки вверх. Куда, черт возьми, он собирается их привязать? На потолке же ничего нет.

Или, все-таки есть?

В потолке у светильников были вкручены и замаскированы так, что сразу и не заметишь, два крохотных крюка.

Пока Джек привязывал и натягивал веревки, кое-что заставило меня покраснеть. Я почувствовала, как в воздухе распространяется аромат моей киски. Черт! Какая же я шлюшка! Я надеялась, что Джек это не заметит, но порочная Хлоя, наоборот ждала, что он обратит на это внимание. Моя предательская вагина давала сигнал о том, как сильно я возбудилась.

Я никогда еще не чувствовала себя такой уязвимой. Такой доступной. Такой открытой.

Указывая на каждый из инструментов, Джек назвал цифры: десять, двадцать, тридцать. Вот ведь дерьмо! Этот парень собирался отвесить мне тридцать ударов, по десять ударов каждым инструментом. Десять ударов хлыстом я выдержку. Десять ударов плеткой — тоже без проблем! Но трость? Да ни за что! Закусив губу, я не решилась высказаться.

Трахни меня Господин, я вся твоя.

Следующие сорок пять минут я была словно в тумане. Джек наносил мне куда более сильные удары плеткой по груди, чем те, что мы практиковали с ним ранее. Поначалу, было не очень больно, но чем больше получала ударов, тем тяжелее это переносила. Мои груди горели, словно обожженные огнем. Больше всего досталось соскам. Но чем сильнее они воспалялись, тем отчетливей выпирали. После первых десяти ударов я надеялась, Джек отложит плетку и возьмет в руки хлыст, но он продолжил орудовать плеткой. И тут я поняла! Он собирался ударить меня многохвостовкой все тридцать раз. Какое облегчение! Джек не планировал использовать сегодня трость. И даже хлыст остался не у дел в этот раз. Он видимо решил нанести все тридцать ударов плеткой.

Меня научили считать удары. Джеку нравилось, когда я держала их точное число в голове, которое он мог в любую секунду меня спросить.

Выдержав паузу, Джек попросил решить самой, какой силы будет следующий удар: легкий, средний или мега сильный. Да что это вообще значит: мега сильный удар? Может выбрать легкий? Ну, нет! Мой мужчина за такой выбор заставит меня заплатить двойную цену, найдет, как наказать другим способом. Доминант во время наказания не будет облегчать участь своего сабмиссива. Так это не работает.

Собрав волю в кулак, я произнесла, как и положено хорошей сабе:

— Я выбираю мега сильный удар, Господин. Ударь меня так сильно, как пожелаешь.

На что услышала ответ:

— Ну, если ты настаиваешь.

Этими словами он словно отвесил здоровенную оплеуху. Он провернул так, будто я руководила своей поркой. Но в действительности никакого выбора у меня не было. Я была всего лишь пешкой в жестокой игре, которую мой Доминант разыгрывал партию за партией.

Еще немного ударов и все закончено. Я повисла на веревках, так как ноги уже не держали. Посмотрела на свои груди. Впервые в жизни видела их такими воспаленными, будто обожженными солнцем. Все в следах от плетки.

Я поблагодарила своего Господина за проделанную работу.

На что Джек лишь усмехнулся и объяснил, что благодарить его пока несколько рано. Я совсем пала духом. Я ошибалась, полагая, что озвучивая числа ударов ­— десять, двадцать и тридцать, что тридцать, совокупное число ударов. Тридцать и не больше. Он имел в виду десять ударов тростью, двадцать хлыстом и тридцать плеткой.