Пятнадцатый этаж (СИ) - "Жанна Д" - Страница 1

========== Часть 1 ==========

— Мариш, встретимся?

— Сними номер, завтра.

— Что номер-то? Может, к тебе? Ты же одна живёшь!

— Нет, Коль, у меня мама дома. Если бы не мама, я бы давно замуж вышла и встреч в номерах не ждала.

— Так я женат, как бы ты замуж вышла?

— Ну, не за тебя, это точно.

— А я думал, что ты меня хоть немножечко любишь…

— Нет, ни тебя, ни кого другого. Да я и себя не люблю, и мир вокруг тоже не люблю. А ты говоришь…

— Мариша, знаешь, почему так тянет к любовнице?

— Почему?

— Потому что любишь как в последний раз. Жена ведь будет и завтра, и послезавтра, и всегда, а любовница — нет. Найдёт себе другого и его любить будет. Женщину ценишь, если теряешь, но всё ещё хочешь. Вот потому любовницы и желанны. Их теряешь каждый раз, вставая с постели.

— Ну ты и философ. А женщины, по-твоему, ветреные штучки, у которых сегодня один, а завтра другой?

— Да нет! Далеко не все. И я таких не знаю. Вот моя жена отличается завидным постоянством. Говорит, что любит. И ждёт. Точно ждёт, каждый день ждёт с горячим ужином и целует по возвращении.

— Видишь, хотя бы с женой тебе повезло. Только зачем ты ей изменяешь? Вот вопрос.

— Да я не изменяю. И люблю я её.

— А я?

— Тебя я лечу от одиночества. И тоже люблю по-своему. Ну что ты улыбаешься? Мариша, что? Ты мне друг, сестра. Не знаю. Тебе нужен мужчина, поговорить с кем-то нужно, да «козлом» назвать, в конце концов. Вот я и есть. И спать тебе с кем-то нужно. Чтобы тело к телу, тепло к теплу. Ты же молодая баба. А поглядишь — впечатление, что жизнь вся там, позади, осталась.

— Жалеешь меня?

— Нет, принимаю участие в твоей жизни. Пытаюсь быть её составляющей. Мариша, я никогда не спрашивал тебя, что случилось, почему ты развелась, почему он уехал. Я никогда не задавал тебе лишних вопросов.

— Вот и не задавай! Он виноват! Это всё, что я про него помню.

Она опустила глаза и быстро поморгала, пряча слёзы. Нет, тушь не боится влаги и не потечёт, просто Коля не должен видеть, как свежа её рана. Он ведь забыл давно, а может, и не знал. Они расстались сразу по окончании института. Она замужем уже была, а он женился через год после её замужества.

Только ни он в её великую любовь не верил, ни она в его. А может быть, ошибались оба. И та самая великая любовь была не между ними в студенческие годы, а потом, когда своих половинок встретили. Он со своей живёт и детей растит, а она одна. Всё произошло позже, пока Коля был в центре на специализации, да в ординатуре учился.

— Мариш, я про твоего пациента поговорить хотел, про Прокофьева. Что ждём-то? Боли есть, печень увеличена, калькулёзный холецистит налицо, а ждём-то чего?

— Коль, мне кажется, что хоть и всё налицо, но оперировать рано, а боли даёт что-то другое. Погляжу завтра и решим. Я вот про твоё заведование поговорить хотела. Почему ты до сих пор ИО? Что главный думает?

— Говорит, что человек будет, вернее, есть. Но у него там проблемы с увольнением. Так что мне не светит. Как был рядовым, так и останусь.

— Обидно, да?

— Обидно! Я ж, Мариша, не так уж и плох в деле, и организатор я неплохой. Но тот вроде кандидат. А сама что? Ты бы мать попросила, она бы поспособствовала. Её-то все помнят и чтут.

— Это ты так в точку, про «все помнят и чтут». И я помню и чту. Ну что, пора тебе, да и я засиделась.

— Мож в гостиницу сегодня, ну, на часок? Соглашайся.

— Нет, сегодня мне домой. Завтра давай.

— Сниму, с утра прям забронирую. Пойдём, провожу тебя.

— Нет, я сама. А то ещё кто увидит и подумает… Мало ли что подумает. Жене твоей доложит. Тебе оно надо?

— Мне чтобы улыбнулась ты надо. Я твою улыбку так редко вижу. И то она другая какая-то. Я же помню, как ты улыбаться умеешь.

— Разучилась я, Коля! Совсем разучилась.

— Эх, жаль, красивая ты баба, но всё делаешь, чтобы не видел этого никто. Сама себя ты, Марина, в яму жизненную погрузила, а я стараюсь, стараюсь, да не вытащу никак. А жаль, ты и баба что надо, и хирург хороший. Да только от жизни прячешься. А её жить надо. По лестнице вверх идти, а ты на площадке застряла и стоишь. Что я тебе рассказываю, взрослая, небось. Ну пошли, пора. А то меня Светка ждёт, да и дети. Мож провожу?

— Иди уже. Хороший ты, Коля. Иди, тебя действительно ждут.

Расстались они прямо у дверей кафешки. Он сел в свой автомобиль и поехал домой, а она решила прогуляться. Возвращаться в свою квартиру страшно не хотелось.

Мыслями всё возвращалась к Коле.

Он был достоин заведования и хотел получить это место, но… Нет, не понимала она главного, и придирок его к Николаю тоже не понимала.

Очень интересовало, что же там за человек такой, которого ждут. Кандидат наук, говорит Коля. Но этого мало. Надо, чтобы руки на месте и человеком был. Ещё не сработаются, не дай Бог. А это уже страшно. Этого вот совсем не хочется. Работа — это то самое, где она живёт. Всё остальное склеп. А работа — жизнь.

Омрачать эту самую настоящую жизнь чужим и незнакомым начальником ой как не хочется. Хочется покоя. С Колей покой. С Колей комфортно и светло.

И зачем она тогда с Колей рассталась? Ведь все, весь их поток, на котором учились, их поженил аж с первого курса. Что ей было надо? И Коля вовсе не прочь был с ней семью создать.

Она зашла в сквер и присела на лавочку. Расслабилась, подставив лицо последним лучам заходящего солнца.

Красота-то какая вокруг. Начало осени.

Берёзки уже желтеют. Вон та, у тропинки, совсем жёлтая, а сейчас в лучах прямо золотая. А рядом зелёная ещё. Вот почему — и растут возле друг друга, а всё у них по-разному?

Так и у людей: рождаются все практически одинаково, а потом жизнь у каждого своя, и взрослеют каждый сам по себе, и живут кто чем, и стареют тоже все по-разному. И никто судьбы своей не знает, и судьбы детей своих тоже не знает, да и родителей.

Подумала, что надо вставать и идти домой, там мама ждёт. Нет, не ждёт. Хотя, кто его знает.

Ладно, мама дома, и мама нуждается в дочери. Вот и весь сказ.

Пока шла — собирала листья, целый букет набрала.

Что бы ни было, а жизнь-то продолжается. Вот и осень пришла, а скоро заведующий новый приедет. Всё перемены. Хорошие, плохие, главное — перемены. Жизнь течёт.

Оставила свой букет у входа в парк и слилась с толпой людей, спешащих по своим домам.

========== Часть 2 ==========

Лифт поднял Марину на пятнадцатый этаж. Вот и квартира, вернее, дверь, а за ней дом, родной дом, где должен быть покой. И где мама. Самый дорогой и любимый человек…

Только с мамой покоя никогда не было, а теперь и подавно.

Встала перед дверью, никак не решаясь её открыть. Туда ведь как в ад. Только никто не знает этого и не узнает.

Мама слишком большая величина была когда-то. Великий хирург, новатор, профессор медицины.

Мама, чей портрет висел над её письменным столом в детстве, та, на которую она так хотела быть похожей.

Да и в хирургию пошла по материнским стопам, и фамилию её носила, не отцовскую.

С отцом вообще какая-то мутная история вышла. Марина знала, кто он, иногда видела его на городских конференциях, но он её не замечал и не узнавал. А как узнать, когда видел дочь последний раз года в три. А ей уже тридцать. К тому же вела она себя тихо, фамилия у неё на лбу не написана. Обидно было, конечно, что не интересовался он ею никогда. Отец всё-таки. До сих пор обидно.

Вот его сын вовсю афишировал, чей сын, и когда практику у них в отделении проходил, твердил, что на хрен ему не нужна эта хирургия, у него отец заведующий отделением в областной психиатрической, и он там работать будет.

Смотрела на него тогда, а чувств не было. Хотя брат, почти родной, вернее, родной по отцу. Чувства вообще, наверное, у неё атрофировались. Вот и сейчас — открыть дверь и войти. Целая проблема. А войти надо, и сиделку отпустить тоже. Для Марины-то там мать. А для сиделки — посторонняя женщина. Хотя не совсем посторонняя, сколько они лет в одной операционной с матерью её отработали. Да почти столько, сколько сама Марина живёт. А потому, когда беда случилась, могла только её позвать. Тётю Валю.