Псы войны - Первушин Антон Иванович - Страница 53

– Ситуация серьёзная, – начал он. – Остров Бярма и территория комбината захвачены. Оборона внешнего периметра организована грамотно. Имел возможность убедиться в этом сам. Дальше проходной просочиться не удалось. На «Спираль» пропускают только по специальным спискам, которые, как я понимаю, утверждают в администрации Белогорода. В поддержку Силам самообороны работает биармская милиция. Кроме того, не следует забывать про резерв из общества «Спортсмены Биармии». И всё же мы вполне можем применить план «Толпа». С привлечением всех имеющихся сил и при условии оказания помощи со стороны Алонца он может получиться. Реализации этого плана препятствуют только два обстоятельства. Во-первых, мы так и не знаем, где находится оперативный штаб противника. Во-вторых, мы потеряли Гурова…

– Что значит «потеряли»? – встрепенулся майор Карташов.

– Он тестировал вчера системы видеонаблюдения. Вышел прогуляться в город и пропал. На телефонные звонки не отвечает. Никак себя не проявляет. Мы проверили по обычной схеме все соответствующие учреждения Белогорода и Алонца: отделения милиции, морги, больницы. Результат нулевой. Гурова нигде нет…

– А вы уверены, что он исчез не по собственному желанию?

Виноградов вздохнул, потом ответил так:

– Вы, товарищ майор, пока плохо представляете себе специфику батальона. Среди нас не может быть предателей.

– Идеальных людей не бывает, – буркнул Карташов. – Может быть, ему предложили больше. Или, допустим, надоело ему с вами слоняться, и он решил сменить команду…

– В том-то и дело, товарищ майор, что у нас добровольческий батальон. Любой из офицеров вправе покинуть его по первому желанию. И даже получить за это отпускные в любимой валюте. Он не имеет права этого делать только в период проведения операции. И ещё одно – мы все очень хорошо знаем друг друга. Пятнадцать лет уже вместе. Завязались связи: личные, деловые, семейные. Среди нас нет предателей.

– Ну хорошо, – сдался Карташов перед уверенностью Виноградова в своей правоте (а может, просто подумал, что в батальоне специального назначения должна быть налажена служба внутренней разведки, позволяющая проводить периодические проверки личного состава, его настроений, тэдэ и тэпэ). – Допустим, этот ваш Гуров – не предатель. Но ведь он пропал. Его что, похитили? Убили?

– Возможно и то, и другое, – признал командир роты разведчиков. – Мы не знаем.

– Разрешите? – поднял руку капитан Коренев, командир второго взвода разведроты, отвечавший за обработку и анализ собираемой информации, а также за информационную игру. – Я допросил ребят, сидевших вчера в офисе. А потом посмотрел компьютер, на котором работал Гуров. Судя по всему, старший лейтенант заметил автобусы с отрядами биармов на проспекте Патриотов и решил взглянуть, что это за автобусы и куда они направляются. Наверное, Гуров был недостаточно осторожен и оказался в плену. Мёртв он или жив, молчит он или даёт показания – не имеет значения. Мы должны исходить из того, что он жив и поёт на допросах соловьём. Значит, нужно сменить план и дислокацию всех подразделений. А конкретнее – ликвидировать офисы, оставить съёмные и купленные квартиры, перевезти штаб и арсенал. Всем непосредственным участникам операции придётся поменять внешность, обзавестись новыми «легендами» и документами. Это займёт, по прикидкам, от пяти дней до недели.

– И обойдётся в кругленькую сумму, – заметил начфин Шамраев.

– Пять дней! – возмутился Карташов. – Пять дней – это недопустимо! Если биармам позволить удержать остров на пять дней, это значит, позволить им забрать остров навсегда! Мы должны быстро ответить на захват!

– Прекратите! – осадил офицеров Звягин. – Давайте разберёмся спокойно. Допустим, Гуров в плену у биармов и под пытками дал показания. Что он может рассказать?

– Он знает всё и всех! – сообшил начальник штаба Бояров. – Он готовил планы. Настраивал оборудование. Участвовал во всех заседаниях штаба…

– Понёс же его чёрт искать приключений… – пробормотал подполковник. – Гуров знает всё. Однако ему совершенно необязательно выкладывать все карты перед противником. Например, он может рассказать о плане «Волна», но умолчать о плане «Толпа»…

– Что это такое? – оживился Карташов. – Я только и слышу целый день об этом плане.

– Этот план был разработан штабом на случай глобального провала, – пояснил Звягин. – Он предусматривает использование минимума личного состава при освобождении острова. Основной ударной силой будут жители Алонца.

– Ага… Начинаю понимать. «Толпа» подразумевает толпу в прямом смысле?..

– Совершенно верно. В самом общем виде это будет выглядеть так. Задачей толпы, то есть жителей Алонца в данном случае, станет отвлекать внимание охраны периметра. Для этого нужно устроить несколько параллельных митингов на острове и на мостах с двух сторон. Кроме того, мы сымитируем попытки проникновения через забор на территорию комбината. Этим займётся товарищ Хутчиш и его друзья-уголовники. Если кто-нибудь из уголовников попадётся, нестрашно – мародёр он и есть мародёр. Далее. Поскольку мы надавим на самые чувствительные места, биармы быстро поймут, что не справляются и запросят подмогу из Белогорода. И подмога прибудет – целых два взвода при оружии и экипировке. Этой подмогой будем мы!

– Смело! – оценил Карташов замысел майора Боярова. – Но если вражеский штаб будет на связи с отрядами, охраняющими комбинат, ваш план провалится.

– Вот поэтому нам важно знать, где находится оперативный штаб противника и каким образом осуществляется управление отдельными отрядами Сил самообороны. Надеюсь, товарищ Виноградов прояснит этот вопрос.

Снова пришлось капитану встать и держать ответ:

– Нам так и не удалось выяснить местоположение вражеского штаба, – признался Виноградов. – Лейтенант Тихонов с утра ведёт наблюдение за штаб-квартирой Сил самообороны – там всё закрыто, не видно ни малейших признаков активности.

– Сколько взводу разведки нужно времени, чтобы выявить штаб?

– Если дадите санкцию на взятие «языка» – то к утру справимся.

– Берите «языка», – без колебаний разрешил Звягин.

– Где находится штаб, мы узнаем, – продолжал Виноградов. – Но останется ещё несколько вопросов. Что случилось с Гуровым? Почему были изменены планы Бориса Бруммана? Что известно противнику о батальоне? Какая роль отведена в этом деле истребителю «МиГ-29»?

– Кстати, о «МиГе», – снова вмешался Карташов. – Похоже, вы были правы. Истребитель представляет серьёзную опасность. Как он пальнул по толпе! Я сам не видел, но мне рассказывали…

– А я видел, – Виноградов наклонил голову. – И могу уверенно заявить: особой опасности для толпы истребитель не представляет – только деморализующий эффект. Однако кое-что вызывает опасения…

– Не тяни резину, товарищ капитан! – раздражённо бросил Звягин.

– На узлах подвески у него имелись фугасные бомбы ФАБ-500 – четыре штуки. Представим, что они подвешены не для красоты. А я уверен, что они подвешены не для красоты. Присутствующим, должно быть, известно, что посадка «МиГа» с пятисоткилограммовыми ФАБами затруднена и требует особого мастерства пилота. Значит, человек, пилотировавший «МиГ», собирался сбросить бомбы по первому приказу с земли. В какой момент мог поступить такой приказ – отдельный вопрос. И что должно было стать целью, тоже вопрос. Здания комбината? Мост? Представим, если две тонны взрывчатки падают на мост, связывающий Алонец с Бяромой. Мост уничтожен. На его восстановление понадобятся годы. А за это время остров и «Спираль» с гарантией станут собственностью Биармии. Но для сброса бомб нужен повод. И такой, чтобы была видна причинно-следственная связь между событиями. Сначала, скажем, штурм комбината, в ответ – бомбардировка…

– Не слишком ли ты усложняешь замысел противника? – высказал сомнение Звягин. – Если они собираются уничтожить мост, то выгоднее сделать это сейчас…

– Тактически – да, стратегически и политически – нет. Я ещё раз подчёркиваю: должна быть видна причинно-следственная связь. Первый обстрел – это предупреждение, намёк. Если этот намёк не возымеет действия, можно будет ударить по-настоящему. И ещё одно – истребитель имеет окраску, типичную для российских ВВС. Бортовой номер тоже не с потолка взят. Согласно каталогу, этот «МиГ-29» разбился во время планово-учебного вылета в сентябре позапрошлого года. Следовательно, вся ответственность за материальные разрушения и человеческие жертвы возлагается на коварных федералов. Наверняка, после выполнения задания истребитель будет уничтожен, а пилот уедет из страны. И расследование военной прокуратуры зайдёт в тупик. И накажут непричастных к этому делу людей – штаб Шестой армии, например…