Псы войны - Первушин Антон Иванович - Страница 49

– Очень интересно, – обрадовался Хольц. – И как вы собираетесь это сделать?

Заметив телекамеру и оценив готовность американца вести опросы, мающиеся от вынужденного безделья работники комбината начали собираться вокруг «тойоты». Чувствуя поддержку пролетарских масс, интервьюируемый подбоченился:

– Да собраться всем народом и набить им морды. Фашисты, блин, какие-то…

– Точно! – подбодрили из толпы. – Как фашисты напали. Двадцать второго июня, ровно в четыре часа!..

Народ зашумел, распаляя себя ещё больше. Хольц, правда, не дрогнул, а с совершенно невинным видом спросил:

– Вы считаете претензии биармских властей на этот остров необоснованными?

– Наш это остров! – немедленно отреагировала толпа. – Наш – русский! Испокон веков мы здесь жили! Деревня здесь была, а теперь – наш комбинат. Ещё при Брежневе его строили, всем миром. А теперь фашисты хотят его себе забрать!

Все эти высказывания сопровождались отборной матерщиной, а пальцы уже сжимались в кулаки. Хольц оглянулся на Ефима и сказал ему по-английски:

– Снимай толпу. Снимай руки.

– О’кей! – отозвался тот, поворачивая камеру.

Неизвестно, чем бы всё это закончилось, если бы рядом не взвизгнули покрышки и из остановившегося в двух шагах старенького «жигуля» не вылез майор Карташов в парадной милицейской форме при всех регалиях.

– Камеру! – быстро сказал Хольц и направился к Карташову.

Ефим понял своего шефа правильно – снял камеру с треноги, водрузил её на плечо и быстро пошёл следом, ловя видоискателем майора спецназа из Алонца, который явно приехал для того, чтобы оценить обстановку.

– Господин майор! – воззвал Хольц, подскакивая к Карташову и хватая его под локоть. – Как вы можете прокомментировать то, что происходит на острове?

Карташов рывком высвободил руку и повернулся, чтобы дать отпор «оборзевшему журналисту», однако увидел логотип «Си-Эн-Эн» и поумерил свой пыл: всё-таки с американскими компаниями местные копы предпочитали не ссориться. Майор выбрал иной путь.

– Комментариев не имею, – отрубил он и попытался сбежать от средств массовой информации.

Это оказалось не так-то просто сделать.

– Вы собираетесь как-то вмешаться в эту ситуацию? – возопил громко Хольц, легко нагоняя Карташова и подсовывая ему микрофон под нос. – Что сделают власти Алонца?!

Пришлось командиру отряда специального назначения остановиться и удовлетворить любопытство тележурналиста из далёкой Америки:

– Власти Алонца будут поступать по закону! – заявил он с непередаваемым апломбом.

– А как «по закону»?

– По закону – значит, по закону.

– Власти Алонца применят силу?

– Послушайте, – Карташов понизил голос, – что вы от меня хотите? Чтобы я публично пообещал войну? Так не будет войны, гарантирую. Вам, американцу, этого, наверное, не понять, но Биармия является частью Российской Федерации, биармы говорят на русском языке, и администрация Белогорода подчиняется решениям Москвы и указам российского президента. Спор о статусе острова – это наше внутреннее дело. И мы его решим без кровопролития.

– Как в Чечне? – не удержался от вопроса Хольц.

Карташов с полминуты буравил штатного корреспондента «Си-Эн-Эн» тяжёлым взглядом, потом произнёс стандартную фразу: «Комментариев не имею», и пошёл туда, куда направлялся с самого начала, – то есть к проходной. Хольц, хоть и наглым был парнем, но понял, что интервьюировать майора после всего сказанного – это напрашиваться на грубость, потому с вопросами больше не приставал, а просто двинулся след в след, держась на некотором удалении.

Командир спецназа МВД Алонца приблизился к воротам и к стоящим на посту офицерам Сил самообороны.

– Здорово, мужики! – воззвал он.

Биармы не ответили на приветствие, хотя по их лицам было видно: узнали.

– Здорово, Валера, – обратился Карташов к одному из офицеров. – Ты тоже здесь? Знаешь, я не удивлён. Ты всегда был задвинут на идее самоопределения – чего от тебя было ждать? Но идеи – это идеи, а то, что ты сегодня со своими дружками сделал, – это государственная измена. А помнишь, как у нас, в России, государственную измену карают? Так же, как и тяжкие преступления, – по полной программе. То есть «вышку» тебе, разумеется, не дадут – нет у нас больше «вышки» – но лет двадцать гарантировано. Подумал бы, прежде чем лезть в петлю.

Офицер по имени Валера молчал и смотрел в сторону, но когда Карташов попытался пройти к проходной, сдвинулся, преграждая дорогу. А вместе с ним ещё двое биармов встали на пути у майора, а один даже расстегнул висящий на поясе чехол с электрошокером. Пришлось майору снова затормозить, и какое-то время он, ни слова не говоря, стоял и созерцал старых приятелей, которые за одну ночь стали врагами. Потом повернулся к Хольцу.

– Обратите внимание, господин репортёр, – сказал майор в камеру. – И не говорите потом, что не слышали, не поняли или забыли. Они начали первыми. Они захватили остров. Они отказались вступать в переговоры. Они воспрепятствовали проходу на территорию комбината. Достаточно поводов для применения силы, не так ли?

Хольц не стал давать своей оценки, а вместо этого спросил:

– Значит, решение о применении силы уже принято?

Карташов брезгливо поморщился, но всё же ответил:

– Обещаю вам, мы разберёмся. И виновные в совершении противоправного и, можно даже сказать, террористического акта будут выявлены и наказаны по всей строгости закона.

Последние слова прозвучали как-то неискренне, но похоже, кроме Хольца, этого никто не заметил…

С самого утра в Управлении СГБ Биармии царил переполох. По коридорам носились курьеры, громко хлопали двери, раздавались зычные команды. У оружейной комнаты выстроилась очередь: генерал Керро распорядился выдать всем сотрудникам, включая секретарш, табельное оружие. В «курилке» обсуждали подробности ночной операции Сил самообороны, захвативших Бярму и «Спираль».

Марк Айле решил было, что распоряжение о захвате острова поступило от президента и что Брумман наконец-то решился выполнить один из наказов Фронта национального возрождения, сделавшего его лидером республики. Однако сослуживцы возбуждённо объяснили, что это не так и Брумман действовав куда хитрее. На минувшем и закрытом для прессы заседании республиканской думы депутаты единогласно проголосовали за поправку к Акту о землепользовании в Биармии, в которой чёрном по белому было сказано: остров Бярма является частью национальной республики. Затем администрация Белогорода, опять же не затрагивая президента, обратилась в городской суд с иском против руководства комбината «Спираль», которое не составило договор об аренде земли, занимаемой комбинатом. В иске выдвигалось требование о возмещении понесённых убытков и фигурировали какие-то совершенно фантастические суммы. Потратив ровно час, суд рассмотрел дело и вынес решение приостановить деятельность комбината «Спираль» до заключения договора об аренде земли с администрацией Белогорода, которой отныне и навеки принадлежит остров Бярма. Так как имеющегося в наличии штата судебных приставов было явно недостаточно для захвата и удержания под контролем столь обширной территории, суд обратился в МВД с просьбой выделить необходимое количество патрульных. Однако и у милиции штат оказался весьма ограниченным, и тогда свои услуги в деле охраны предприятия предложили Силы самообороны. Это было как нельзя кстати, и хотя привлечение подобных структур к выполнению постановлений суда существующими законами не предусматривалось, был заключён временный договор о сотрудничестве, заверенный всеми инстанциями очень быстро, без обычных в таких делах проволочек.

Поскольку эту аферу городской администрации вкупе с депутатами республиканской думы удалось провернуть за считанные часы, становилось очевидным, что имел место сговор или даже (страшно подумать!) ЗАГОВОР против федеральной власти. Было также понятно, что эти действия имеют поддержку на самом верху – Брумман в курсе произошедшего и молча соглашается со всем тем, что вытворяют столичные власти. С другой стороны, он как бы и ни при чём – его подпись должна стоять только на новой поправке к Акту о землепользовании, а за разрешением поставить эту подпись он поедет в Москву, где его, по слухам, уже ждут с распростёртыми объятьями.