Игрушка из грязных трущоб - Дана Стар - Страница 11

— Чего стоишь? Жри давай! — хмыкнула повариха, ставя передо мной табуретку, — Я Роза. Повариха.

Шмякнувшись на стул, быстро схватила ложку, и меньше чем за полминуты вылизала тарелку с похлёбкой до самого донышка. Стейк решила оставить на десерт.

— Милана. — Прожевав, коротко ответила.

— Похоже, понравилась ты Господину, раз такую стряпню на тебя распорядился пожертвовать.

Приятное тепло растеклось по пищеводу, когда первая капелька супа достигла желудка. И настроение моментально улучшилось. Сперва я немного полюбовалась, понюхала, лизнула, оттягивая удовольствие… А затем, словно дикий зверь, жадно вонзилась зубами в мясо, разделавшись с добычей за пару секунд.

— Ммм, как вкусно! Спасибо. — Облизав ложку и обе тарелки, подобрав со стола крошки — искренне отблагодарила женщину, — Ничего вкуснее в жизни не ела. Что это?

Дамочка как раз в этот момент стряпала что-то на плите, помешивая деревянной ложкой ароматное варево в глубокой кастрюлине, но, услышав вопрос, прервалась:

— Собачье бедро.

Твою ю ж…

Если я бы не жила в трущобах — меня бы вывернуло наизнанку. Но однажды мне уже приходилось есть собак. Этим я не гордилась. Потому что мне пришлось убить того… с кем я подружилась.

Его звали Бинго. Я нашла его ещё щенком, вырастила, как собственного ребёнка. Но наша семья переживала не лучшие времена. Тем ужасным вечером я не смогла его спасти. Отец принял жесткое решение, помешать которому у меня не было никаких прав. За попытку вымолить пощаду другу я получила несколько ударов ремнём. В итоге… пса всё же сварили.

— Но обычно… такую шваль вроде тебя крысами кормят. — С ехидной усмешкой на непривлекательном лице добавила кухарка.

Всё.

Хватит!

Не хочу больше ничего слушать!

Боже…

В какое всё-таки жестокое место мне угораздило провалиться?!

Издевки, унижения — на каждом шагу!

— Теперь, когда ты пожрала, я отведу тебя в «опочивальню». А рано утром тебя ожидает осмотр у Завира и встреча с Господином.

При мысли о повторном «свидании» с Дамиром меня начало трясти. Да что там о встрече… от одного только страшного имени «Дамир» я превращалась в бескостное желе, мечтая, подобно талому снегу, навсегда растаять.

***

«Опочивальня» представляла собой небольшое помещение, обставленное клетками, в которых прямо на бетонном полу, посыпанном соломой, словно зверушки, постанывая и поплакивая ютились самые разнообразные девушки. Толстые и худые. Страшные и красивые. Темнокожие и бледнолицые.

Таких комнат было несколько. Меня засунули в одну из них, надёжно заперев на замок. Я была восьмой пленницей, заключенной в ржавой клетке вместе с остальными невольницами. Благо тут было чисто и практически не воняло. Даже имелось какое-никакое одеяло. И ведро… для испражнений.

Мои соседки выглядели измученными, истощёнными, забитыми суровой жизнью пленницами. Кожа некоторых была сплошь изувечена синяками, ссадинами, царапинами.

Если честно, их даже трудно было назвать людьми. Девушки больше напоминали несчастных зверушек, с отчаянием ожидающих утреннего забоя.

Никто из рабынь не разговаривал. Всё делали вид, что спали.

Но нас самом деле девушки просто притворялись. После того, что довелось вытерпеть тут, в обители настоящего монстра, вряд ли бы у них получилось беззаботно закрыть глаза и расслабиться.

Как и у меня.

Даже когда Сатир, осмотрев невольниц перед отбоем, выключил свет — я ещё долго не могла сомкнуть глаз. Лишь под утро немного вздремнула. И причина была не в боли в саднящем горле, а в завтрашнем дне. Так как нехорошее предчувствие буквально изнутри разъедало каждый мой орган. Мне бы следовало поспать и набраться сил... перед очередной кошмарной встречей.

***

Надеяться на завтрак было глупо. Судя по анорексичному телосложению некоторых рабынь — кормили тут не каждый день. Везло не всем. Только избранным.

С рассветом меня бесцеремонно выдернули из клетки и куда-то потащили. А именно — в другое крыло, которое находилось в нескольких метрах от «центрального здания».

Светало.

На бледно-голубом небе появились первые солнечные лучи, которые своим тёплым светом озарили многокилометровые владения, принадлежащие самому ужасному существу в мире. Вместе с солнцем проснулись и обитатели прекрасного сада, запев сладкие песни, от которых на душе сделалось ещё тоскливее. Воздух был наполнен свежестью и прохладой. Пройдя несколько шагов в своём тонком плате невольницы — я промёрзла до самых костей. Пользуясь случаем, мельком осмотрела местность, в надежде найти хоть крошечный шанс на спасение.

Тщетно.

Владения Дамира огораживались многовысотным металлическим забором, который сплошь был обтыкан камерами и головорезами в масках, вооружёнными до дрожи в коленях. Более того, некоторые бандиты патрулировали территорию в сопровождении специально обученных собак.

В соседнем здании, в компании незнакомой девушки-медсестры, меня встретил Завир, сопроводив в какую-то комнату, битком набитую медицинским оборудованием. Такую вычурную технику я видела только по телевизору.

— Сначала возьмём анализы, потом — прививки, а потом — осмотр, — бегло отчеканил докторишка, усаживая наменя кушетку.

Впервые в жизни у меня взяли кровь.

Благо, я не испугалась. Всё-таки выживание в трущобах научило меня преодолевать свой страх и выработать некую устойчивость к боли.

Закончив с анализами, девушка-медсестра усадила меня в специальное кресло для гинекологического профосмотра, предварительно зафиксировав руки и ноги в неподвижном положении. За всем этим унижением внимательно следил Сатир, сжимая в руках кожаную плеть. Видимо, на случай если надумаю сопротивляться. Но я прекрасно понимала, что если уж бунтовать — то до смерти. А пока ещё в сердце теплился шанс отыскать надежду на спасениею чтобы вырваться из этого чудовищного пекла.

Зажмурив глаза, мечтая превратиться в невидимку, я постаралась подумать о чём-либо хорошем, пока старикашка в тюрбане ковырялся в моей промежности, оценивая качество «новоприобретенного» товара.

Всё это он, между прочим, делал на виду у Сатира.

Думала, что и этот осёл решит подрочить на халяву, насладившись моим позором, но кретин продолжал стоять подобно каменному истукану, периодически почухивая яйца, когда доктор отворачивался. По расширенным зрачкам урода я поняла, как сильно он меня хочет.

Когда холодные пальцы старикана касались моей промежности, погружаясь внутрь, я испытывала ни с чем не сравнимые отвратительные ощущения. Мне было неприятно. Некомфортно. Даже чуточку больно. И я поймала себя на страшной мысли: что же будет тогда, когда Дамир возжелает отнять у меня мою девственность?

Думаю, что при первом же соприкосновении его гигантского члена с моей хрупкой девочкой, я сразу же грохнусь в обморок! Я не выдержу его грубости, его давления, его жестокости! Он меня порвёт. Это ведь очевидно! А я… я испытаю новые вершины ни с чем не сравнимой боли!

Закончив с осмотром, Сатир проводил меня обратно в камеру.

Напоследок докторишка отмочил:

— Визуально ты абсолютно здорова. Даже вшей нет. Дождёмся результатов экспертизы, и тогда Господин может смело распоряжаться твоим телом.

Старый ублюдок!

Для тебя я тоже вещь??!

Игрушка!

Безделушка!

Даже вшей нет…

Ничтожество!

Ненавижу вас!

Да чтоб вы все в одном большом котле Ада утонули!

***

Когда я вернулась в тюрьму, первым делом, хорошенько проплакалась. Ибо это — было остро необходимо. Сейчас я должна была выплакать всё свои слёзы. До последней капли. Перед тем, как проклятый изверг выбьет из меня всю мою боль и выпьет все мои соки.

***

День тянулся очень медленно и мучительно. Пленниц приводили, уводили и снова все повторялось. Некоторые возвращались со свежими побоями, а одна… и вовсе не вернулась. Лежать, предвкушая собственную казнь, хуже самой казни. Не знаешь, когда именно тебе вынесут приговор. Как и не знаешь того, когда снова придётся столкнуться с чудовищными глазами настоящего кровожадного аспида.