Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Абордажная доля - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 5


5
Изменить размер шрифта:

Только всерьез испугаться я не успела.

— Ты теплая. — Клякса чуть пожал плечами, отвернулся к стене.

Еще одна ее часть отодвинулась, явив моему ошарашенному взгляду обнаженную женщину с роскошной фигурой и золотистыми волосами. Незнакомка сделала шаг из ниши, и до меня запоздало дошло, что это не живой человек, а андроид.

— У меня проблемы с терморегуляцией, некритичные, но обычно за ночь несколько раз просыпаюсь. Всяческая электроника не помогает с этим бороться, а человеческое тепло под боком — вполне. Такие вот странные гормональные выверты. Все же есть у живых женщин достоинства, на тебя вот настроился — прекрасно выспался, — задумчиво подытожил он.

Клякса спокойно прошел к креслу, с комфортом устроился в нем. Кукла последовала за ним, опустилась на колени между разведенных бедер и… видимо, начала выполнять свое предназначение. Мужчина расслабился, откинул голову, блаженно прикрыл глаза, одну ладонь запустил в синтетические локоны андроида, второй ухватился за подлокотник.

От смеси удивления, смущения и брезгливости мне стало нехорошо.

— Напоминаю, душ все еще доступен. Если коробит, можешь спрятаться там, — проговорил Клякса. То ли угадал реакцию, то ли наблюдал за мной из-под ресниц, со своего места я не видела.

Я очнулась и поспешно сорвалась с места, отметив мельком, что верно второе: в какой-то момент заметила блеск под полуопущенными веками.

— Минут за двадцать я закончу, — прилетело в спину.

Я не меньше получаса тщательно полоскалась, пытаясь смыть с кожи иррациональное чувство грязи и отвращения. Вроде бы умом понимала, что это вообще не мое дело, пусть развлекается, как хочет. Радоваться надо, что он «не интересуется живыми женщинами» вот именно в таком смысле: я, грешным делом, подумала о некрофилии. А еще хорошо, что у пирата есть такая игрушка, я его действительно не интересую как женщина, и, значит, мне ничего не грозит.

Но все равно было гадко до тошноты. Медики обычно весьма циничны в вопросах секса, но я воспитывалась в достаточно строгой семье, и подобное… удовлетворение потребностей с роботами мне претило в силу и воспитания, и жизненного опыта, и, может быть, немного наивных убеждений. А уж столь демонстративное — тем более!

Теплая вода позволила успокоиться, взять себя в руки, отвлечься от лишних переживаний. И вспомнить, что я имею дело с пиратом, безжалостным убийцей, да еще и измененным. Цинизм Кляксы в интимных вопросах — это вообще меньшее, что должно меня волновать!

Я уже почти закончила с мытьем и набралась решимости выйти в комнату, но мои размышления прервало музыкальное пиликанье в четыре ноты. Я сначала не поняла, что это такое, а потом за дверью прозвучал голос хозяина каюты:

— Я отлучусь на час-другой. Разрешение на выход у тебя есть, но я бы не рекомендовал им пользоваться. Доступ к системе питания из общего терминала, разберешься.

Замечание явно не требовало ответа. Выглянув через минуту, я обнаружила, что хозяин и впрямь покинул каюту, и облегченно перевела дух.

ГЛАВА 2,

в которой Алиса оценивает масштабы «норы», в которую вляпалась

Бараний Бок поднялся с блюда и поклонился Алисе; та тоже ему поклонилась, так и не решив, смешно это или страшно.

Льюис Кэрролл. Алиса в Зазеркалье

Глеб Жаров (Клякса)

К общему сбору я явился в исключительно рассеянном состоянии. Случайное и весьма дорогостоящее приобретение интересовало меня сейчас гораздо больше всего того, что мог сказать капитан. Девочка оказалась больно занятной, и я уже почти не жалел о собственной минутной слабости.

Сообразительная, разумная, осторожная. Никаких скандалов, нытья, заламывания рук, попыток разжалобить или пригрозить законом и высокопоставленными родственниками: понимает, как сильно вляпалась, и пытается не отсвечивать. Боится, но, что само по себе достойно уважения, старается контролировать свой страх. Да и нервы приятно крепкие. Другая бы от вида сожженных покойников блевала, а эта ничего, держалась. Хотя профессия, конечно, многое объясняет.

Врач «дикой» специализации, или, по-умному, экспедиционный врач, — это, наверное, единственная профессия, с которой девчонка способна принести мне хоть какую-то пользу. Имею в виду те профессии, представителей которых у меня была вероятность встретить при подобных обстоятельствах. Вряд ли она могла оказаться особо толковым бойцом специального назначения, который подошел бы для абордажной команды. А «дикий» врач — это человек, способный лечить по старинке, с самым примитивным оборудованием или вовсе без оного. Если такого прикормить и приручить, он окажется весьма ценным имуществом.

Я не обольщался на ее счет и понимал, что девчонка попытается удрать при первой возможности. Но у нее хотя бы достанет мозгов не бросаться с разгону в черную дыру, а тщательно подготовиться к побегу. И уж точно мне нечего опасаться в ближайшие несколько дней, пока мы находимся на небольшом кораблике, где я стою между ней и командой. Хоть благодари Зура: он запугал мою добычу так, что во избежание близкого знакомства с ним и остальными девчонка согласится на любое сотрудничество со мной, особенно если я не стану посягать на ее тело.

Наивная, неопытная маленькая девочка. Боится физической боли так, словно это действительно самое страшное в жизни.

Впрочем, при чем тут пол и возраст? Большинство живых существ подвержены этому страху. Это вообще самый понятный, простой, сильный и распространенный страх, благодаря которому легко вырабатываются нужные инстинкты. Именно на этом, пожалуй, стоит сыграть. Не просто дать понять, что я способен защитить ее, это она и сама прекрасно видит, но заставить поверить, что я твердо намерен по мере сил оберегать ее от внешних угроз. А там и за доверием, и за преданностью дело не станет.

Что особенно приятно, для этого даже толком предпринимать ничего не требовалось и уж тем более переступать через себя и какие-то свои принципы. Девчонке вправду некуда бежать, а я на самом деле не собираюсь ее мучить, все остальное — закономерный итог.

Вот с такими мыслями я и дошел до кают-компании, где, к собственному удивлению, обнаружил одного капитана. Я-то полагал, что опаздываю на общую сходку, а оказывается — на личную беседу. Нехорошо вышло.

— Звал? — растерянно уточнил я. — Извини за опоздание, не думал, что ты одного меня будешь ждать.

— Что, настолько увлекательная девица? — хмыкнул Серый, окинув меня выразительным взглядом. — Садись.

— Не то слово, — совершенно искренне отозвался я, устраиваясь в кресле напротив. — Уступлю только за двойную цену и только тебе — в знак крайнего уважения.

На удивление, я даже не лукавил, уж по части уважения — точно.

Серый — хороший капитан. Жесткий, принципиальный, но справедливый и не склонный к излишнему насилию. Прозвище ему подходит во всех смыслах. Черты его характера — простота, холодность, строгость и равнодушие. Он весь серого цвета, от волос до подметок, а от разговора с ним на языке привкус и запах железа.

На борту «Ветреницы» капитан — царь и бог, потому что корабль принадлежит ему, команду он подбирал сам и заключал с каждым личный контракт. Я летаю с ним пять лет, и за это время добровольно от него уходили, только списываясь на берег (редко) или вперед ногами в шлюз (часто).

И если подчиненные уважали Серого за справедливость и умение разрешить любой конфликт, а также за отсутствие жлобства — он никогда не хитрил с долей экипажа и не пытался урезать честно заработанные проценты, — то другие капитаны всегда слушали его мнение и ценили за мудрость и какое-то совершенно звериное чутье на неприятности и всевозможных ищеек. Ходили слухи, весьма правдивые, что он сам вышел из числа оных.

Капитан постоянно повторял, что хороший пленник — мертвый пленник, и потому ситуаций, подобной той, что произошла с рыжей, на корабле обычно не складывалось. Оставив девке жизнь, я нарушил негласное распоряжение и до сих пор не поплатился за это просто потому, что сам предложил решение проблемы, которое удовлетворило Серого. В последнем можно было не сомневаться: если бы не удовлетворило, он бы спокойно пристрелил пленницу и снял все вопросы.