Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Абордажная доля - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 26


26
Изменить размер шрифта:

А еще Клякса оказался изумительным партнером, надежным и ответственным. Он поднимал меня и крутил так, словно я совсем ничего не весила, но умудрялся делать это исключительно осторожно. Изумительное и неожиданное сочетание: человек сильный, мощный, полностью осознающий собственную опасность и разрушительную силу.

Не знаю, дело в нем или во мне самой, но довериться ему оказалось очень просто. Я и подсознательно не допускала мысли, что он может сделать что-то не так и причинить вред, а Глеб старательно оправдывал это доверие. Даже постоянный партнер, с которым я тренировалась почти десять лет, мог порой не рассчитать силы — слишком крепко сжать меня или, наоборот, не удержать, — а измененный не ошибся ни разу.

— Как у тебя это получается?! — не утерпела я наконец. — Ты как будто всю жизнь только этим и занимаешься!

К этому моменту я заметно взмокла и раскраснелась, а дыхание Кляксы оставалось спокойным и размеренным. Нет, я помню их тренировку, это было намного сложнее, но… даже обидно. Тоже мне, нашлась учительница!

— Не совсем этим, — со смешком возразил он. — Танцы твои попроще. Движения размеренные, сбалансированные, на удобной скорости — не медленно и не быстро. Нагрузки почти никакой. А самое главное, малейшее неточное движение не будет стоить тебе жизни.

С ответом я не нашлась.

Вскоре я взмолилась о пощаде, потому что устала, а все такой же бодрый и энергичный Клякса оставил меня одну и отправился тренироваться. Уже «всерьез».

Глеб Жаров (Клякса)

— Ты сумел что-то вспомнить или выяснить о той базе и ее настоящих хозяевах?

О деле я заговорил только тогда, когда мы с Югером после тренировки устроились в его каюте в позах для разговора. Хотя про «Тортугу» капитан объявил всем почти сразу после отбытия с «Зеи-17», сделанное мне лестное предложение он, похоже, хранил в тайне. Я решил на всякий случай поддержать его в этом решении, поэтому посвящать остальных абордажников в последние события не спешил.

— Я освежил в памяти легенды, — уклончиво отозвался вериец и замолчал.

Я не торопил: если бы Югер не хотел что-то сказать, он бы не позвал меня сюда.

— Их немного, все же это произошло очень давно, еще до обретения разума, — продолжил он, кажется, собравшись с мыслями. — Как такового контакта с теми пришельцами из космоса не было, поэтому мы и не могли знать подробностей их жизни, каких-то особенностей и взглядов на мир. Однако они почти наверняка не считали нас животными и не охотились, как на животных, знали о наличии у нас интеллекта. Так вот, несколько закономерностей я все же сумел выявить. Первое: они не добивали раненых. Метали пламя, оставляли пустыни, но никогда не преследовали тех, кто чудом уцелел при нападении. Второе: они не только убивали, но и помогали. Есть история про то, как Белый освободил из западни детеныша, как они укрыли и защитили пытающегося сбежать от самки самца, даже просто, пролетая мимо, подхватили сорвавшегося со скалы бедолагу. Ну и третье: Белые порой устраивали жестокие испытания, но выжившего щедро одаривали, причем не материальными благами, а новыми навыками и умениями. Интеллектом.

— И в какой степени можно опираться на эти факты?

— Других нет, — спокойно ответил вериец. — А как толковать эти — тебе виднее, все же вы с ними куда больше похожи.

— Теци тоже сейчас похож на нас, и что? — поморщился я. — Внешнее сходство — не аргумент.

— Справедливо, — согласился Югер.

— Кстати, как думаешь, может, стоит расспросить и тексанина? — уточнил я.

В разговорах с Теци я за пределы рабочих обязанностей не заходил, он всегда казался каким-то заторможенным и придурковатым, и именно поэтому светлая мысль поинтересоваться его мнением появилась сейчас. Я понимал, что глупость «ходячего протобульона», как порой неприязненно называли этих ксеносов, — просто слова, на самом деле это одно из проявлений огромной пропасти, что лежит между мировоззрением и обычаями двух наших видов, но все равно доверял ему даже меньше, чем Шону.

— Бесполезно, — отмахнулся Югер, тоже, кажется, неприязненно. — Он уже несколько месяцев погружен во внутренние процессы, затормаживает их очень редко и только по большой необходимости, так что с трудом контактирует с окружающим миром. Если на какие-то мелочи он еще способен отвлекаться, то расспрашивать о событиях, столь удаленных во времени, без толку.

— Почему? — озадачился я.

— Фаза деления. — Югер вы разительно шевельнул педипальпами.

— И давно это с ним? — спросил я растерянно.

— Пару недель.

Я глубокомысленно кивнул: разницы между прежним и нынешним Теци я не улавливал, но спорить с уверенным в своих словах Югером не стал. И уточнять, как именно вериец диагностировал у боевого товарища эти изменения, — тоже.

Тексане, будучи колониями простейших, размножаются делением. Процесс это сложный и долгий, причем конкретного срока, как беременность у людей, не имеет: продолжительность фазы деления зависит от множества внешних факторов и может составлять от пары месяцев до нескольких лет. Постепенно формируются дублирующие системы, при этом масса тела почти не изменяется: становится меньше «рабочих» клеток, манипуляторов. В этой фазе тексане особенно живучи, но менее подвижны, чем обычно. А потом в какой-то момент — чпок! — и в мире становится на одну разумную колонию простейших больше, то есть вместо одного Теци появится два совершенно одинаковых, только маленьких.

Интересно, а капитан в курсе грядущего пополнения? Впрочем, какая ему разница: результат деления станет моей головной болью — или чьей-то еще, если я не справлюсь.

Да и я ушел мыслями куда-то не туда. Гораздо важнее сейчас понять те детали, которые сообщил Югер, а сделать это не так-то просто…

— Скажи, существует ли у вашего народа какое-то объяснение, почему Белые вдруг начали вас убивать и почему они в итоге ушли?

— Кет, — коротко и исчерпывающе ответил вериец.

А жалко.

— Спасибо за то, что ты узнал. Если до «Тортуги» еще что-нибудь вспомнишь — скажи, даже если это мелочи.

Югер пообещал, и я неторопливо двинулся к себе в каюту по пустым коридорам «Ветреницы»: экипаж не имеет привычки здесь бродить. На корабле есть несколько общих комнат и единое информационное пространство, где обитатели могут общаться и развлекаться, чем и занимается тот костяк, который, собственно, составляет команду — группу достаточно дружных и даже сплоченных людей. Могут обитатели корабля и сидеть по своим норам, убивать время в одиночестве, как я: от налета до налета каждый предоставлен самому себе, и никто не станет выяснять, чем ты занимаешься в собственной каюте.

Никаких откровений и открытий слова верийца, увы, не содержали и совсем ничего не объяснили. Избирательность убийств могла быть продиктована десятком причин вполне человеческих и бездной иных, недоступных моему пониманию, а сказочные испытания перекликались с тем «экзаменом», которым грозился Серый. И все они вместе упирались в один, принципиальный и самый важный вопрос, не имевший ответа: зачем? Зачем нужны эти испытания, зачем вообще было нападать на верийцев? И куда, комету им в задницу, неизвестные пропали после?

А вообще, если подумать, то мотивы этих верийских легенд очень созвучны сказкам и мифам разных народов Земли. Льющийся с неба огонь, белокожие небожители, карающие и одаривающие по собственному усмотрению и никому не понятным мотивам…

Но все это имеет смысл, только если мои предположения верны и «Тортуга» связана именно с этими человекоподобными существами из сказок. А если нет, расспросы и выяснения окажутся совершенно бесплодными и заведут в тупик.

В любом случае лучше делать хоть что-то, чем молча ждать своей участи. Этот принцип не раз спасал мне жизнь, да и по мелочи порой выручал, так что отступать от него я не собирался.

…И все же, как удачно сложилось, что я не пристрелил тогда Алису. Дело даже не в эмоциях, не в симпатии к ней — последнюю глупо отрицать, компания девчонки была мне на самом деле приятна, — а в том, что она здорово пригодилась. Как минимум своевременно поправила мне руку, а я о такой возможности даже не задумывался. И отданных за девчонку денег в преддверии визита на «Тортугу» было совсем не жаль: в таких обстоятельствах за шанс улучшить главное собственное оружие — тело — можно отдать и что-то гораздо более ценное. Жалко только, что мне больше нечего отдавать. И некому.