Абордажная доля - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 15

— Какая занятная самочка, — прощелкал он, причем в голосе послышалось веселье и даже сочувствие. — У моих сородичей тоже такое бывает.

— Какое — такое? — полюбопытствовал шатен.

— Беспричинный страх, вызванный особями вашего вида, — пояснил вериец. — Забавно. Все-таки мы очень похожи.

— Ладно, хватит болтать. Пойдем, катастрофа, — проворчал Клякса, протягивая мне руку.

Я тут же за нее ухватилась, шагнула ближе, с трудом подавив желание прижаться к своему спасителю. Когда он был рядом, я не так боялась: наверное, просыпались какие-то дремучие инстинкты, признававшие в этом мужчине защитника. И на то, что рядом со мной жестокий убийца, мне сейчас было плевать. Даже наоборот, это хорошо: он наверняка справится с пауком, если вдруг что-то произойдет.

До каюты мы добрались быстро и молча, только там я наконец сумела вздохнуть свободно и первым делом смущенно проговорила:

— Прости, пожалуйста, я не хотела!

— Не хотела чего? — мрачно уточнил мужчина.

— Вешаться на тебя. Ну, то есть вот так себя вести. Если бы я знала, что он там, может быть, не так остро отреагировала бы, но эффект неожиданности… — Опустив взгляд, я виновато развела руками. Хотя в возможность собственного спокойствия при первой встрече с этим сама не верила.

— Вин! — Пират шумно вздохнул. — Объясни мне, женщина, почему я до сих пор с тобой вожусь?!

Я благоразумно промолчала, скромно сцепив перед собой руки в замок и всем видом изображая раскаяние. Выдвигать предположение о том, что он на самом деле добрый, а вот эта агрессия — маска, я, конечно, не стала: даже на мой взгляд, это походило на бред, а его такое заявление могло разозлить еще больше.

— Молчишь? Вот и я не знаю, — проворчал Клякса. — Почему ты от этого не вылечилась? Что, на Земле перевелись психиатры с психоаналитиками?!

— Нет. — Я качнула головой и призналась: — Боялась. С отметкой от психоаналитика могли не взять на «дикую» специальность, я не хотела рисковать, а на анонимное лечение тогда не было денег.

— Ой, дура! — протянул пират устало, прикрыв ладонью лицо.

— Ну, это давно, при поступлении было, — спорить я не стала, тем более что и сама не считала этот свой поступок особенно умным. — А потом уже стыдно стало признаваться, что я эту проблему утаила. В общем, как-то так и вышло…

— А твои строгие братья вместе с папашей не догадались дочку вылечить?

— Так они не знали. — Я развела руками, мельком глянула на мужчину и перевела дух. Клякса выглядел самую малость раздосадованным и явно не сердился.

— Как это? — опешил он. — Контролируя тебя во всем, они даже не знали о фобии?!

— Пауки не пытались ухаживать за мной в институте, — мрачно пошутила я.

— Вин, ну и семейка. Ладно, возьми мне что-нибудь поесть, я в душ, — бросил Клякса и скрылся за дверцей в санузел.

Я же, окончательно поверив, что моя истерика не возымела необратимых последствий, послушно отправилась накрывать на стол. Конечно, при наличии синтезатора это невеликое достижение, но другого способа отплатить за доброе отношение прямо сейчас я не видела. А поблагодарить стоило, хоть как-то, потому что…

Да, с одной стороны, я вроде бы ничего предосудительного не сделала: ну подумаешь, попыталась спрятаться на этом мужчине от опасности. Да, это была истерика, я не дурачилась, а просто не могла себя контролировать. Но большинству мужчин (да и, прямо скажем, женщин тоже) женские истерики противны, и если от человека родного и близкого можно ждать снисходительности, то Клякса — не мой друг или товарищ по учебе. Он даже не случайный знакомый, он преступник, пират, человек жесткий, лишенный сентиментальности. Скорее стоило ожидать, что он оттолкнет, ударит — не обязательно сильно, просто отвесит отрезвляющую оплеуху или хотя бы встряхнет. Да все мои мужчины — и отец, и братья — в сходной ситуации поступили бы именно так! Может, это было бы верным решением: да, неприятно, даже больно, но зато приводит в чувство.

Однако ничего подобного Клякса не сделал, он вообще не попытался применить ко мне силу. Это было странно, неожиданно, но — приятно и достойно искренней благодарности.

Мужчина вскоре вышел в уже привычных легких штанах, глянул на сервированный стол, потом на меня. Ухмыльнулся весело, но промолчал и устроился в кресле.

— Это ты на тренировке так? — вырвалось у меня при виде цепочки небольших синяков у Кляксы под лопаткой.

— Что — на тренировке? — уточнил он.

— Ну, у тебя там синяки… — Я попыталась показать на себе, где именно.

Клякса сначала нахмурился в замешательстве, а потом просветлел и бросил на меня до крайности ехидный взгляд.

— Представь себе, нет, это случилось чуть раньше, — весело ответил мужчина. — Ты, оказывается, страшная женщина, мою шкуру не так-то просто повредить.

— Это что, я?.. — сообразила с опозданием и тут же почувствовала себя круглой дурой. — Прости, пожалуйста!

— Посмотрим на твое поведение, — отмахнулся он с улыбкой, потом добавил спокойно: — Да не дергайся, я не злюсь. Лучше присоединяйся.

Глеб Жаров (Клякса)

Пять суток полета до очистной станции прошли спокойно. Я бы сказал, даже скучно, но будни приятно разнообразила моя абордажная доля. Алиса больше не чудила, как при знакомстве с Югером, и вообще старалась не показывать носа из каюты, но, прожив с ней в одном помещении несколько дней, я понял, зачем люди заводят домашних животных.

Одиночество последних лет я переносил спокойно. Не получал от него удовольствия, но ценил его удобство и пользу. По сути, теперь изменилось не так много: свое прошлое и проблемы я с Алисой не обсуждал, доверял ей не больше, чем абордажникам, и при необходимости избавиться от нее моя рука, наверное, не дрогнула бы. Но все же… все же.

Я уже забыл, когда последний раз спал так спокойно и глубоко, как теперь, прижимая к себе этот живой и беспокойный источник тепла. Наверное, до изменения. А еще странно было обнаружить, что присутствие постороннего существа на собственной территории и даже в личном пространстве не вызывает тревогу, а доставляет удовольствие. На нее оказалось приятно смотреть. Меня не тяготили ее цвет, вкус и запах, что отличало Алису от большинства окружающих. Не вызывали отторжения и сиюминутные эмоции, подслушанные в результате случайных прикосновений. Во всяком случае, большинство этих эмоций. А встретить в космосе пауков в общем-то достаточно трудно.

Короче, Алиса была почти как Югер, только лучше: моего вида, приятная на вид и достаточно наивная. С ней не приходилось следить за каждым жестом и даже за каждой мыслью, чтобы ненароком не дать пищи для размышлений. Достаточно было просто не болтать лишнего.

Сегодня мне предстояло новое развлечение: выгул Алисы на станции. Требовалось купить что-то из одежды для девушки и медицинское барахло, присосаться к галактической инфосети — поискать хоть что-нибудь про «Тортугу», посетить несколько интересных мест, пополнить запасы вирткино и других материалов, годящихся для убийства времени. И, главное, никуда при этом не вляпаться. Будь я один, последний пункт не вызвал бы вопросов, но девчонка, похоже, отличалась особым везением.

— Готова? — спросил, оглядывая переминающуюся с ноги на ногу Алису. Ответ на свой вопрос я видел: готова она была разве что под кровать забиться, но идти ведь все равно надо.

Девушка нахмурилась, явно подбадривая себя, коротко кивнула. А потом вдруг уставилась на меня с какой-то болезненной надеждой и заговорила неуверенно, робко. Я в первый момент решил, что она все же попросит остаться, но — нет, речь пошла совсем об ином.

— Клякса, а можно… то есть я понимаю, что, наверное, это слишком много и мне не стоит об этом просить, но… не сердись, пожалуйста! В общем… можно мне связаться с домом? — выдохнула Алиса напряженно, словно ожидала удара за эту просьбу. — Я многого не прошу, мне надо просто послать весточку, что жива! Я даже не буду говорить, что случилось. Просто сообщу, что задержалась на планете, и…