Скарабей (СИ) - "May Catelyn" - Страница 16

Александра сладко потянулась во сне, а потом нехотя открыла глаза, поморщилась и совершенно обезоруживающе улыбнулась.

— Доброе утро! — просто сказала она.

— Доброе… — машинально ответил Уилл, почему-то не смея посмотреть ей в глаза. Чувство вины не проходило. Он должен был вовремя остановиться и в приказном порядке отправить ее спать! Ужасная, непростительная для него ошибка…

Словно прочитав все это по его, вдруг помрачневшему, лицу, Александра настороженно спросила:

— Что — то не так?

— Нет, все чудесно, — соврал он, мягко улыбнувшись.

— Тогда я хочу поцелуй! — хитро прищурившись и немного капризно выдохнула она, потянувшись к нему.

Уильям едва коснулся ее губ и бережно отведя волосы с ее лица, спросил, напряжено следя за ее взглядом:

— С тобой все в порядке? Я имею ввиду…твое самочувствие. — спросил он почему-то.

— Лучше не бывает. А Вы сомневаетесь?

— Я вел себя как животное, прости…

— Хочу заметить — это было очень нежное и страстное животное, — с коротким смешком сказала она, — и я совсем не против его возвращения. — ее приглушенный голос пробежался электричеством по его коже.

Уилл почти застонал. И как ей так легко удаётся рушить все барьеры его здравого смысла?

— Скоро совсем рассветет, тебе нужно вернуться к себе, — он успокаивающе погладил ее по щеке, стараясь вернуть себе прежнее самообладание.

Она с сожалением уставилась в палаточное окошко, затянутое плотной москитной сеткой. Да, времени у нее оставалось совсем мало.

Он помог ей одеться, еле разыскав предметы гардероба, варварски разбросанные по углам его походного жилища. Она напоследок обвила его шею руками и Уильям вновь утонул в сладком мареве, едва заставив себя прекратить их долгий и горячий поцелуй. Потом девушка с лукавой улыбкой выскользнула из палатки, оставив его совершенно счастливого и несчастного одновременно, и каждая клетка его немолодого тела была полна ею, как изголодавшаяся земля после щедрых долгожданных ливней.

--------------------------------------

Уильям еще возился с отчетами, которые нужно было отправить в Египетский совет по археологии и древностям, контролирующий ход экспедиций, уже завтрашним утром. Он целый день старательно загружал себя работой, пытаясь не оставаться наедине со своими мыслями и не позволяя себе плавящих его волю воспоминаний о минувшей ночи.

Встреча с местными чиновниками и многочисленной прессой прошла успешно. Эксперты остались довольны организацией работ на раскопе, мобильной мини-лабораторией и уже поднятыми из захоронения находками. Были решены вопросы их транспортировки, предстоящего описания и изучения.

— Жара сегодня невыносимая. Я всегда ее ненавидела. И как меня

угораздило стать египтологом. — Дейзи устало опустилась на раскладной табурет рядом с Уильямом. — Это все ты виноват! — заключила она — Со своими горящими глазами и рассказами о Долине царей!

— Это был чистый расчет, никто лучше тебя не смог бы организовать всю эту безумную авантюру. Вот я и старался тебя очаровать, — невозмутимо ответил он.

— Жулик! — с напускным гневом прикрикнула она.

— Надеюсь, мы сегодня выполнили все формальности и теперь нам дадут спокойно работать, без всей этой шумихи? — спросил он, возвращаясь к делам.

— Не совсем, Уилл. У нас еще один гость. Не хотела отвлекать тебя, но сегодня утром получила телефонограмму: Джордж Кент собирается лично навестить нас. Проведать дочурку и заодно посмотреть на результат своих капиталовложений. Вижу, ты не восторге, — добавила она, увидев как ее друг изменился в лице, — Но что поделать — он один из главных спонсоров экспедиции.

— Когда? — еле выдвавил слова Уильям.

— Думаю, ближе к вечеру. У него какие-то дела в Каире и он не задержится здесь надолго. Просил дать Александре пару свободных дней.

— Это исключено, у нас сейчас как никогда много работы и мне просто некем ее заменить. Ты сама это прекрасно знаешь!

— Уилл, посмотри на меня, ты сам не свой со вчерашнего дня. У вас с ней что-то было?

— Дейзи!

— Я не слепая и не глухая!

— Тебе напекло голову.

— Вот еще. Ты меня не обманешь. По крайней мере этот твой взгляд сытого кота.

— Ты порой невыносима, знаешь?

— Да знаю. Но к сожалению я никогда не ошибаюсь.

Уильям молчал, не зная, что ответить. Отпираться было бессмысленно, как и верить в то, что Дейзи могла не заметить отсутствия Александры Кент в палатке почти всю ночь. И на что он надеялся- святая наивность!

— Я была очень рада, что эта девочка вытащила тебя из скорлупы, которой ты оброс за годы, после ухода Керри. Хотя не предполагала, что вы заплывете так далеко…Будь осторожен, ее папенька будет не в восторге, если узнает что — то… Более того, я уверена, он тебя закопает вместе с твоими папирусами и научной карьерой в той самой гробнице, что ты так долго искал.

— Могу предположить… Я бы и сам на его месте…

— Надеюсь, вы оба будете благоразумны! По крайней мере ты, раз уж дата в твоем паспорте на пару десятков лет древнее ее.

— Не стоит беспокоиться об этом….- ответил Уильям со всей серьезностью, возвращаясь к своим отчетам, и мысленно подсчитывая сколько раз за этот длинный день теплая маленькая ладошка Алекс как бы невзначай оказывалась в его руке… Вспоминая с улыбкой, какие взгляды она украдкой бросала на него из под своей выгоревшей на солнце панамы… И даже не представлял, как справится с собой, если однажды ночью она, юрким сумеречным зверьком, вновь проскользнет в его палатку.

------

Вечером в штабной палатке экспедиционного лагеря кипела оживленная дискуссия. Профессор Лэм, его научные сотрудники и приглашённые эксперты от египетской стороны обсуждали предстоящие работы в усыпальнице и вскрытие верхнего гранитного саркофага. Задача была не из простых, нужен был четкий и безопасный план.

Александра сидела рядом с Дейзи, внимательно наблюдая за дебатами руководства, когда под навес, служивший импровизированным конференц-залом экспедиции вошел сухощавый мужчина средних лет в светлом пижонском костюме. Девушка удивленно уставилась на гостя, пока тот невозмутимо едва заметным кивком поприветствовал всех присутствующих

— А Вы как я полагаю, наш новый Говард Картер! — театрально воскликнул он, подходя к Лэму. — Рад, искренне рад, профессор, нашему личному знакомству!

Уильям протянул руку Джорджу Кенту, стараясь не выдать своего раздражения. Бесцеремонность вторжения посреди дискуссии всегда выводила его из себя. Только сейчас он заметил фигуру высокого юноши, маячившую за спиной спонсора экспедиции.

Но тот не долго оставался в тени и подойдя к Александре тут же приобнял за талию, и поцеловал в щеку, а затем склонившись к ее уху, начал что-то оживленно нашептывать. Она застыла на месте, не смея взглянуть в сторону Уилла, который тут же отвел глаза.

Кент пристально посмотрел на дочь, а потом развернулся к Лэму и с улыбкой заметил:

— Надеюсь, руководство позволит моей дочери провести пару дней со своим женихом? Она как я вижу, скоро сама превратится здесь в мумию. Я и подумать не мог, что Алекс задержится в таких условиях надолго. С этими словами он обвёл взглядом стены цвета хаки и дощатые столы с лавками… — и добавил, понизив голос — Это была ее прихоть, каприз так сказать. А я не мог ей отказать, — пояснил он, как будто Уильям спрашивал о чем-то, и добавил с довольной улыбкой глядя в сторону дочери и молодого человека, — Чудесная они пара, не правда ли?

Ответом ему было лишь молчание.

— Так когда же вы покажете мне свои замечательные находки господа? — спросил гость нарочито энергично, даже не подозревая, что творится на душе у Лэма и как отчаянно ему хочется запустить что-нибудь тяжелое в эту невозмутимо улыбающуюся физиономию.

Иситнофрет

На рассвете, когда горизонт запылал, возвещая новое возрождение Великого солнца, Мхотеп еще раз пробежался по написанным строкам. Ровные ряды знаков выстроились словно сами собой. Много дней подряд он трудился над поэмой, которую хотел преподнести в дар своей возлюбленной госпоже. В стихах он рассказал историю своей поздней любви и страсти, историю смерти и возрождения, историю предательства и праведного мщения, ту историю, которая будет жить в вечности и прославит Великую Иситнофрет — Прекрасную Исиду. Это тронное имя примет Афири вступив в свои законные права и став царицей.