Морской фронт - Пантелеев Юрий Александрович - Страница 5

Приказание, конечно, пришлось выполнить. Немцы плотно пообедали, поблагодарили нас за ремонт и помощь и к вечеру, «взмахнув крылом», уже были дома.

Нелегко было нашим политработникам объяснять людям такое благодушие стремлением не осложнять отношений с Германией. Ведь в районе той же Либавы наши пограничники в середине июня наблюдали простым глазом большие танковые учения по ту сторону границы. Стало известно, что в Мемеле сконцентрировано до четырехсот немецких танков…

И в штабе флота, и в кают-компаниях кораблей командиры живо обсуждали события последних дней. Из Ленинграда без причины срочно уехала большая группа немецких морских инженеров, наблюдавших за достройкой корпуса корабля, купленного нами в Германии. Затем без каких-либо вразумительных объяснений прекращены были технические поставки для этого корабля. Наконец, стало известно, что все германские пароходы срочно покидают ленинградский порт и после 14 июня прихода к нам транспортов из Германии больше не ожидается.

Тем более странным казалось появление на улицах Таллина нескольких фашистских офицеров в полной форме. «В чем дело?» — без конца спрашивали нас по телефону.

Приходилось спокойно разъяснять, что с разрешения наших властей на остров Эзель прибыла немецкая шхуна для перевозки в Германию праха немецких солдат, захороненных там когда-то в далеком прошлом.

Конечно, при этом соблюдались правила пограничного режима, но само присутствие фашистов в те дни на Эзеле (Сареме) было совсем нежелательным. Во многих местах острова шло усиленное строительство батарей береговой обороны, подвозились для этого в большом количестве необходимые материалы и детали, прокладывались дороги. Скрыть все это от опытного глаза разведчика, открыто следовавшего через весь остров в Таллин, конечно, было невозможно.

И Военный совет и штаб флота видели и понимали, что Германия теперь уже открыто готовится к войне с Советским Союзом. Надо было глядеть в оба. С 16 июня мы установили корабельный дозор на входе в Финский залив и на линии мыс Тахкуна — Ханко. По настоянию начальника минно-торпедного отдела тыла капитана 2 ранга Попика прибуксировали из Кронштадта блокшив — старый корабль, переоборудованный под плавучий склад, — с запасом мин заграждения. Боевую готовность наших двух минных заградителей мы проверяли с особой тщательностью. На складах шли неутомимые тренировки. Моряки учились быстро грузить мины на корабли.

Заблаговременно была разработана и утверждена вся система конвойной службы. Это было крайне важно, ибо Моонзундские острова и военно-морская база Ханко снабжались только морским путем. Не меньшую роль играли морские пути, связывавшие наши новые базы в Прибалтике с тылом флота на востоке, с Кронштадтом.

Решено было соединения подводных лодок комплектовать однотипными кораблями. Строящиеся и капитально ремонтирующиеся лодки свели в отдельную бригаду. Все это значительно облегчало управление подводным флотом.

Тихий Таллин рано погружался в ночную дремоту, нигде в окнах уже давно не видно света, только до поздней ночи ярко блестел огнями большой дом штаба флота.

Подолгу засиживались у меня в кабинете мои ближайшие помощники — оператор Григорий Ефимович Пилиповский, начальник боевой подготовки флота Сергей Валентинович Кудрявцев и мой заместитель Николай Алексеевич Питерский. Часто захаживал к нам по вечерам и заместитель начальника управления политпропаганды бригадный комиссар Василий Васильевич Карякин, всегда спокойный и сосредоточенный. Мы все ценили его большую эрудицию, искренне его уважали. В наших поздних беседах подытоживалось сделанное и вновь и вновь вставал вопрос: готов ли флот к надвигающимся грозным событиям?

Как я уже говорил, с вхождением в августе 1940 года республик Прибалтики в состав СССР стратегическая обстановка на Балтийском море для нас улучшилась. Однако, чтобы реализовать все наши стратегические преимущества, требовалось прежде всего время. В Либаве, Виндаве, Риге, Палдиски и Таллине, а также на островах Моонзундского архипелага, острове Гогланде, на Ханко и в Выборгском заливе надо было построить базы флота и создать им надежную артиллерийскую оборону с моря и с воздуха. Все это грандиозное строительство намечалось по плану завершить в 1943–1946 годах, и совершенно очевидно, что к июню 1941 года могла быть осуществлена лишь его небольшая часть. Широкого размаха требовало строительство аэродромов для флотской авиации. До полной реализации всех этих планов было еще далеко, и флот, развернутый соответственно новой обстановке, опирался пока на совершенно не оборудованные базы, не имевшие к тому же никакой сухопутной обороны.

В предвоенные годы, после XVII съезда партии, советский Военно-Морской Флот был на подъеме. За один только 1940 год было построено сто боевых кораблей, а в 1941 году на различных заводах страны находились в постройке 269 боевых кораблей различных классов; часть их успела войти в строй перед самой войной. Крейсера строились главным образом для Черного моря и Тихого океана. Балтика же получала большую часть эскадренных миноносцев и торпедных катеров.

К сожалению, меньше всего строилось тральщиков и сторожевых кораблей. Отставали мы в части трального дела, акустики и радиолокации, а ведь в прошлом минное дело в русском флоте находилось на высоком уровне, у русских минеров учились иностранные моряки. Не хватало флоту вспомогательных судов, водолеев, танкеров, транспортов, буксиров и даже барж. На весь флот мы имели только четыре танкера и два водолея.

Береговая оборона новых западных районов получала от промышленности отличные орудия всех калибров, а также приборы управления огнем. Батареи наши строились, как правило, вне населенных пунктов — на островах и побережье, где не имелось дорог, что всегда было связано с очень трудоемкими подготовительными работами. Новые флотские базы не имели необходимого количества зенитной артиллерии. Не были они обеспечены ремонтными средствами и топливными складами.

Много времени требовалось на освоение новых кораблей и береговых батарей, на обучение их личного состава. И конечно, к началу войны далеко не все из них были доведены до боевого совершенства. Но к лету 1941 года все же основные соединения Балтийского флота были хорошо подготовлены и оснащены вполне современной техникой и оружием. Так обстояло дело на эскадре, которой командовал контр-адмирал Д. Д. Вдовиченко, в отряде легких сил под командой контр-адмирала В. П. Дрозда, в бригадах подводных лодок капитана 1 ранга Н. П. Египко и капитана 2 ранга А. Е. Орла, также в бригадах торпедных катеров, которые возглавлялись капитанами 2 ранга В. С. Чероковым и В. А. Соломатиным, и в ряде других соединений. Несмотря на слабость зенитной артиллерии, наши корабли были, лучше немецких. В этом все убедились после первых же боевых столкновений.

Отличными, хорошо обученными кадрами располагала и авиация Балтийского флота, которой командовал генерал-майор В. В. Ермаченков. Но с ее материально-техническим оснащением обстояло намного хуже. Хотя в 1940 году она значительно пополнилась, но главным образом самолетами устаревших типов. Новые бомбардировщики и истребители, созданные к тому времени советской промышленностью, стали понемногу поступать в части только в 1941 году. К началу войны летный парк Балтики все еще состоял в большинстве своем из устаревших машин, причем ударных самолетов было в нем менее четверти. Недостаток истребителей во флотской авиации значительно ограничивал действия кораблей в море в отдалении от берегов. К тому же восемьдесят процентов воздушных сил Балтики еще оставалось на, старых восточных аэродромах, удаленных и от новых баз флота и от вероятных районов морских операций. 10 апреля 1941 года я доносил начальнику Главного Морского штаба после очередного нарушения наших воздушных границ: «Зенитная артиллерия не достает до немецких самолетов, а истребители отстают по скорости». Это был крик души.

У нас были замечательные люди. Многие из них прошли суровую проверку в войне с белофиннами. Ряды моряков надежно цементировались мощной партийной организацией флота. Единству тактического мышления командного состава во многом способствовали новый Боевой устав флота и Наставление по ведению морских операций, изданные в предвоенные годы. В этих основных оперативно-тактических документах концентрировались многолетний опыт наших кадров и проверенные жизнью теоретические положения советского военно-морского искусства.