«Сандал», которого не было - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 64

Выполняющий спецрейс военно-транспортный «Ан‑72» набрал эшелон, и табло «Пристегните ремни» у входа в кабину пилотов погасло. Мухтарыч смотрел в иллюминатор на проплывавшие внизу облака. Сидевшему справа Вампиру заложило уши при взлете, пришлось сглотнуть несколько раз, чтобы прошло. Он был в повседневной форме с общевойсковыми знаками различия, сандаловцы – в полевом камуфляже.

– О чем задумался, Мухтарыч? – спросил Вампир, перекрикивая шум двигателей.

Тот поежился.

– Не знаю. Беспокойно как-то. Будто кто-то поджидает и целится из ПЗРК… Похоже, и у ребят то же самое. – Он кивнул на сидящих слева Лося, Тихого и Аюба с Доком. Сандаловцы две недели провели в госпитале – подлечились, отъелись, отоспались. Но выглядели действительно не очень бодро: нервничали, то и дело прикладываясь к зеленой армейской фляге, в которой на этот раз находилась не вода, а коньяк. Как будто снова ждали ракету в двигатель.

– Да брось! На другое нацеливайся! Нас в Москве поджидают. У меня в активе – раскрытие теракта против вертолета, у вас – ликвидация «лесных» у Висхана, молодых подрывников, банды оборотней на трассе…

На лавке напротив сидели четверо раненых, выписавшихся из того же госпиталя на амбулаторное долечивание. На медицинском языке это так называемые «выздоравливающие». На их импровизированном столе из перевернутого и накрытого газетой ящика появилась нехитрая закуска: осетинский сыр, вареные вкрутую куриные яйца, осетинский пирог с мясом – местные называют его «фыдчин».

– Меня взрывом из уазика выбросило, – кричал прапорщик с ожогами рук и лица, явно контуженный. – Я тент головой пробил. А если бы он не тентованный был, а бронированный? А ребят сразу на куски…

– Ты рассказывал уже, выпей лучше, отпустит! – успокаивал его рослый омоновец. Он достал откуда-то армейскую фляжку и протянул прапорщику. Тот отхлебнул и передал соседу. Фляжка пошла по кругу. Судя по всему, в ней тоже был напиток покрепче и поцелебней обычной воды.

Вампир внимательно посмотрел на них, вздохнул и продолжил:

– Правда, кто вы такие, в Центре не знают. Ведь «Сандала» вроде как не было. Похоже, там думают, что я сформировал группу контртеррора из местных жителей…

– Да, мы просто призраки! – угрюмо кивнул Мухтарыч.

– Нет, теперь эта схема поломана. Я их не разубеждал до времени, но есть реальные люди, есть выполненная работа, зафиксированная в оперативных сводках. Вас придется «оживлять»!

– И награждать, – так же угрюмо кивнул Мухтарыч.

– Однозначно! И за прежнюю работу, и за новую…

Мухтарыч вздохнул.

– Знаешь, у меня такое впечатление, что повторно поставили на воспроизведение ту же видеокассету. Все это уже было: мы возвращались победителями, ожидали наград, размышляли о будущем… А нарвались на ракету и предательство… Большая часть группы погибла, официально ее вообще не существовало, мы снова толчем воду в ступе про награды… А что там впереди? Какой-нибудь сучонок с «Иглой»?

Вампир покачал головой:

– Мы уже за пределами зоны боевых действий. А этого сучонка мы найдем. Если даже кинжала у него не окажется, все равно за ребят ответит!

– А железо у нас точно не отберут? В Чкаловском же небось проверяют тех, кто из «горячих точек»…

– Проверяют, – кивнул Вампир. – Но нас досматривать не будут.

– Ладно, посмотрим, что из всего этого получится, – сказал «призрак» Мухтарыч. Четыре других «призрака», то ли успокоенные вылетом из опасной зоны, то ли под благотворным действием содержимого фляги, мирно засыпали.

Четверка выздоравливающих, на противоположной скамье, продолжала пировать. Эти парни не были призраками, они имели документы, биографии, твердое место в жизни и знали свое будущее. Конечно, в тех пределах, которые доступны простым смертным. В плане определенности Мухтарыч им даже немного завидовал.

Самолет с каждым мгновением приближался к Москве. Но как там встретят сандаловцев, кто их будет «оживлять» и награждать, не знал даже Вампир, несмотря на свой напускной оптимизм. Он-то надеялся, что судьбы героев наконец войдут в правильную колею, но уверенности в этом у него не было. Кто знает, что там, в головах у высшего руководства?!

Такого в Организации давно не было. Какие-то звери быковали в пивбаре «У Семена», а когда приехали бойцы разборной бригады – одного оглушили, двоих порезали, отобрали пистолет… Шум был в ярости.

– Как ребята? – спросил он у Змея, которому поручил расследование этого дела.

– У Борца сотрясение мозга, у Крота проникающее в грудь, у Слона щека распорота. Все в больнице, Крот – тяжелый…

– А эти, быки?

Змей пожал плечами.

– Кавказцы, молодые, раньше их не видели… Особенно один быковал, самый старший. Он нарочно выступал: дерзко, нагло, на публику. Показывал, что никого не боится…

– Надо было его сразу шлепнуть – и дело с концом!

– Так когда ребята приехали, он ветошью прикинулся, усыпил бдительность и неожиданно стал мочить…

– Так всегда бывает! – выругался Шум. – Не выстрелил ты – выстрелят в тебя!

– Закопаем гадов, никуда не денутся! Я все наши точки оповестил – приметы, поведение… Если появятся – сразу нам позвонят!

– Ладно, пусть одна группа все время дежурит в машине, если что – сразу выезжают!

– Сделаем! – кивнул Змей.

Следующий раз они собрались через четыре дня на той же квартире. Правда, компания уменьшилась. Дени из общежития выехал и на связь не выходил. Впрочем, Шамсутдин этого и ожидал. А вот то, что Идрис последовал его примеру, стало неприятной неожиданностью. Но виду он не подал.

– Боится, как этот слабак Дени! – объяснил он тем, кто сохранил верность. – А значит, нам с ними не по дороге! Что там в общаге?

– Алина проболталась, что тебя менты искали, – сказал Дауд. – Все комнаты обошли, ребят расспрашивали…

Шамсутдин хмыкнул:

– Ничего, она комендант, пусть отдувается. Я ей всегда хорошо платил. Еще что?

– Муслим тебе зачетку передал, все оценки проставлены! – Салман протянул синюю книжицу, Шамсутдин взял ее, пролистал, довольно улыбнулся и спрятал во внутренний карман.

– Только он недоволен, – продолжил Салман. – Говорит, что ты зря этих парней из бара побил: они из серьезной группировки… Те обязательно мстить будут. И менты теперь всех наших подряд задерживают – проверяют, обыскивают…

– Это точно, моего односельчанина двое суток в камере продержали, – сказал Назир.

– Выходит, я во всем виноват?! – окрысился Шамсутдин. – Разве я один там был? Нет, мы все! Если бы я сидел и молчал, нас бы всех прикончили! Это что, лучше?

Он обвел взглядом свое воинство. Анзор успокаивающе поднял руку.

– Никто не говорит, что ты виноват. Никто не виноват. Просто так получилось.

– Получилось… Муслим в Москве бабки кует, он только об этом и думает! Потому ему спокойствие и тишина нужны! А то, что у нас дома идет война, – ему на это наплевать! Ничего, он еще нам будет деньги отстегивать, а мы их нашим бойцам передадим! – кричал Шамсутдин. – Мы не зря засветились – теперь о нас слух идет, нас боятся. Мы еще многих на колени поставим!

– Хорошо, успокойся, – примирительно сказал Салман. – У Муслима свои дела, у нас свои…

– Ладно, пойдем потренируемся, – уже обычным тоном произнес Шамсутдин. – Я покажу вам, как надо себя вести. Только надо отъехать подальше, чтобы следы запутать.

Впятером они вышли на улицу и направились к ближайшей остановке автобуса. Уже смеркалось, хотя дни становились длиннее. Проехав семь остановок, вышли. Неподалеку виднелся небольшой сквер с несколькими расчищенными от снега аллеями, расходящимися в разные стороны от центра, как солнечные лучи. Людей там видно не было.

– Здесь будем ждать! – сказал Шамсутдин.

Земляки уселись на спинку скамейки, поставив ноги на сиденье.

– У меня насвай[42] есть! – предложил Назир.