Секрет (СИ) - Субботина Айя - Страница 14

Остается последний круг – Туман все показывает на пальцах и даже посылает мне воздушный поцелуй – и, когда делает прыжок, ее нога «плывет» на сторону и Таня падает на лед.

Понимаю, что иду к ней, уже когда протискиваюсь вдоль бортика. Тренер под руку выводит Таню к скамейкам, помогает сесть. Она немного кривовато улыбается, но не плачет. Смотрит на меня так, будто ее падение – это фиаско и трагедия мирового масштаба.

— Привет, - улыбается явно с натяжкой. – ты просмотрел первую часть балета «Бегемотик на льду».

— Поехали в больницу, Таня, - говорю именно тем тоном, которым обычно выступаю в переговорах, где необходимо сразу и жестко подавить у оппонента волю к сопротивлению.

— С ней все в порядке, - говорит тренер, ощупывая ногу Тани от лодыжки до самого бедра. Встает, оценивает меня немного удивленным взглядом, и в голове тут же куча мыслей, не делаем ли мы большую ошибку, вот так почти открыто афишируя отношения, которые собирались скрывать. – Принесу лед.

Мы остаемся одни и я присаживаюсь перед малышкой на корточки.

— Давай к врачу, Туман, ты так упала, что у меня яйца до сих пор болят.

Она немного румянится, кладет руки мне на плечи и говорит шепотом:

— Бедный бедные…

— Не продолжай, – вовремя останавливаю я. Не представляю, что было бы с моей рожей, если бы она произнесла все вслух до конца.

Малышка хитро стреляет глазами и скользит по скамейке до самого края, достает внушительную спортивную сумку и оттуда – мою коробку с коньками. Вчера мы решили, что я оставлю ее, чтобы не провоцировать лишние вопросы.

— У тебя есть еще час времени? – спрашивает с надеждой.

— И даже немножко больше.

Поход в уютный бар, где мы сможем нормально обсудить наше вчерашнее решение, явно будет для нее сюрпризом. Надеюсь, приятным. Как и тот, что лежит у меня в кармане.

****

Через двадцать минут, когда заканчивается положенное с холодным компрессом время, Таня проводит мастер-класс по завязыванию коньков – и даже на этом этапе я готов передумать, но какая-то мужская гордость подсказывает, что пасовать сейчас уже не спортивно, поэтому, сцепив зубы, повторяю за ней и радуюсь, что капюшон в моей толстовке достаточно глубокий и моя физиономия прекрасно в нем прячется.

— Ну а теперь, Мистер Фантастика, - Таня поднимается на коньки, постукивает по дощатому полу щитками на лезвиях, - тебе придется меня обнять.

По глазам видно, что она давно мысленно представила и этот момент, и фразу, которую скажет, и мне очень жаль, что я вынужден вставать, придерживаясь руками за бортик, а то бы и правда дал ей по мягкому месту за эту выпяченную игривость.

— Ты не выйдешь на лед без моей помощи, Дым. – Таня определенно довольна собой, еще минута – и начнет язык показывать.

Она ныряет мне под руку, обнимает за талию, и мне приходится обнять ее за плечи одной рукой. Туман задирает голову откуда-то у меня из-под подмышки, и в эту минуту у нее такой взгляд, что покорение ледовой арены – последнее, в списке дел, которые я бы хотел с ней сделать в ближайшие сутки.

— Теперь ты мой, - говорит она тихо-тихо, и протягивает руку, чтобы тыльной стороной ладони погладить мою щетину. – У меня зависимость от твоих колючек.

— Хорошо, потому что я не люблю бриться.

Главное – даже не пытаться представлять, как я выгляжу со стороны, но где-то близко к фразе о слоне в посудной лавке. Особенно на фоне детворы лет десяти, которые запросто выкручиваются юлой как нарочно у нас с Таней перед носом, пока мы просто идем вдоль арены, и я учусь держать равновесие.

— По какому случаю была шапка с кисточкой? – спрашиваю Таню, чтобы немного заболтать зубы самому себе. Если мы сделали уже два круга, а я до сих пор не отбил себе зад – это хорошо или только начало? Верните меня в суд – там все проще и понятнее.

— Это была зимняя фотосессия.

— Есть шанс увидеть результат?

— Зависит от того, кому вы готовы продать душу, Строгий Адвокат.

Мы останавливаемся, и я все-таки пользуюсь тем, что рядом есть какая-то перекладина и можно ухватиться за нее одной рукой, а второй немного потянуть Туман на себя.

— Я еще ни разу не был с тобой строгим, малышка.

— А будешь? – У нее вид кошки, перед которой машут свежевыловленной форелью.

Иногда мне кажется, что все, что бы я ни сказала, она знает наперед и у нее в запасе есть тот самый ответ, который я вообще не в состоянии угадать.

— Только, Дым, - Таня делает серьезное лицо, - я не люблю… ну знаешь… всякие там игры в насилие.

— Это серьезный повод пересмотреть наши отношения, Туман, - стараюсь не засмеяться в ответ, и по испугу на лице малышки понимаю, что надо завязывать. – Я просто пошутил.

Она секунду просто смотрит на меня, а потом за руки тянет на середину арены. У меня разъезжаются ноги, но несколько секунд я героически держу равновесие, а потом Таня ловко закручивает меня волчком, и последнее, что я вижу – неразборчивые надписи на бортах, сливающееся в одну бесконечную ленту.

И падаю.

Приземляюсь жопой на лед. Если бы не проезжающая мимо девчонка, я бы сказала пару ласковых. Она триумфально задирает подбородок и едет дальше, пару раз нарочно делая какие-то штуки ногами.

— Блин, прости, прости, прости…. – Таня падает на меня откуда-то сверху. Мои ладони скользят по льду, и я заваливаюсь на спину. – Прости, пожалуйста, Дым. Нужно приложить лед.

— К моей заднице? – уточняю я и мы оба кусаем губы, чтобы не пугать людей смехом.

— Ну, к чему-нибудь точно нужно, - выходит из положения Таня.

— Я и приложился, - ерзаю спиной, - на всякий случай весь сразу. Малышка, кто-то еще ходит на твои тренировки?

Она лежит на мне сверху: растрепанные волосы падают на глаза, путаются в золотистых ресницах, на лице застыло выражение глубокой задумчивости. Хорошо, что я уеду и еще часть времени до Дня Х пройдет в относительном спокойствии.

— Ты первый и единственный, - говорит Таня, укладываясь поудобнее. – Мама перестала ходить лет пять назад, папа говорит, что, когда я падаю, ему хочется убивать людей, а бабуле я запрещаю – у нее сердце.

— Тогда поцелуй меня, - предлагаю я.

Есть небольшой шанс, что сколько бы ни продлилось то, что между нами происходит, я когда-нибудь научусь ее угадывать, но лучше бы все осталось, как есть, потому что каждый раз я словно закрываю глаза и на удачу ставлю ногу на прозрачный мост над пропастью.

— Знаешь, что, Дым, - малышка наклоняется к моим губам, и приподнимаюсь на локтях ей навстречу.

— Что, Туман?

— Я прочитала, что с пирсингом в языке мужчина может…

Нет, сейчас эти откровения я точно не выдержу.

Она еще говорит, но я успеваю завести руку ей на затылок, прижать болтливый рот к своим губам и наслаждаюсь тихим покорным вздохом. Мне нравится, что она отдает мне роль ведущего: раскрывает губы, послушно следует за движениями моего языка, и ее сердце стучит оглушающе громко, заглушая и мое терпение, и здравый смысл, и тот факт, что я начинаю примерзать к катку.

Глава тринадцатая: Таня

Второй поцелуй вынимает сердце из моей груди и невидимой рукой пишет: Собственность Антона Клеймана.

Возможно, мне нужно быть гордой и независимой.

Возможно, нужно показать, что я – не самый простой трофей.

Но мне совершенно плевать на все эти «прописные истины», потому что, очень может быть, их писали женщины, которым просто не повстречался такой мужчина.

Если бы можно было взять часть себя и оставить ее на другом человеке, я бы не раздумывая поселилась на губах Моего Мужчины, чтобы каждую секунду до конца своих дней чувствовать его дыхание и случайные прикосновения языка.

Тяжелее всего от него оторваться: как будто у меня забирают кислородную маску, и дышать становится очень трудно, и срочно нужна новая порция. Поэтому я слепо тянусь за ним, даже не пытаясь анализировать, как это выглядит со стороны. Ну и что, что глупо? Мы ведь теперь вместе?