Тысяча четыреста восемнадцать дней
(Рассказы о битвах и героях Великой Отечественной войны) - Митяев Анатолий Васильевич - Страница 65

Пехотные соединения противника действуют тоже пока что по плану, пытаются нащупать свободные пути на Москву с запада.

Иногда врагу кажется, что брешь в стене защитников столицы найдена, и колонны фашистов бросались туда. Но всякий раз в досаде и злобе, с большими потерями в людях и танках, враги вынуждены были останавливаться. Так было на неприкрытом малоярославецком направлении. К нашему счастью, около города Юхнова оказался парашютно-десантный отряд, которым командовал майор И. Г. Старчак. Этот храбрый и мужественный командир, имея чуть больше четырех сотен бойцов, взорвал на реке Угре мост и за мостом занял оборону на Варшавском шоссе. Парашютисты-десантники сдержали передовые части 57-го мотокорпуса немцев. На помощь подошли курсанты подольских военных училищ. Почти никто из тех героев не остался в живых. Но и враг пролил там немало крови. Главное же, на угрожаемый участок успели подойти наши достаточно сильные войска.

Трудно и тревожно было советским людям в первые недели войны. В октябрьские дни 1941 года трудности и тревоги возросли стократно. С нечеловеческим напряжением работали Центральный Комитет партии, правительство, наркомат обороны, партийные и советские органы на местах, изыскивая новые резервы людей и техники и направляя их на защиту Москвы.

На помощь войскам Западного фронта спешили резервы из Средней Азии, из Поволжья, Забайкалья и даже с Дальнего Востока. Непрерывно пополняла Красную Армию сама Москва. Вслед за 12 дивизиями народного ополчения на фронт ушли еще 4 московские стрелковые дивизии. Коммунистические батальоны и роты москвичей-добровольцев занимали оборону на ближних подступах к городу. Туда же направлялись истребительные батальоны, которые тоже состояли из добровольцев и прежде охраняли порядок в городе, вылавливали вражеских парашютистов и шпионов.

Женщины и подростки — около 600 тысяч москвичей — были заняты строительством оборонительных сооружений на подступах к Москве. Под бомбежками, под обстрелом они сделали четыре сотни километров противотанковых рвов, эскарпов, контрэскарпов, надолб и проволочных заграждений, сотни командных и наблюдательных пунктов, больше двух тысяч артиллерийских и пулеметных дотов и дзотов. На пространствах Ярославской, Московской, Рязанской и Ивановской областей был проведен стратегический завал леса. Он протянулся сплошной полосой на 1400 километров.

Может быть, только в те трагические дни люди до конца поняли, как любят Москву — столицу СССР, ее древние площади, новые улицы, ее небо, ее шум, ее сердечность и справедливость. Чтобы не отдать город на поругание врагу, люди не жалели своей жизни. Мы говорили, четыре наши армии попали в окружение в районе Вязьмы. Отрезанные от своих, они мужественно бились с врагом. Они приковали к себе 28 дивизий фашистов. Двадцать восемь из семидесяти пяти были выключены из наступления на Москву. Правда, окруженные держались всего около двух недель, но и за эти неполные две недели мы должны с великой благодарностью помнить тех, кто до последнего дыхания стоял, преграждая путь врагу, кто с тяжелейшими боями прорывался из окружения на Можайскую линию обороны или оставался за фронтом партизанить. Вспомни, читатель, батарею капитана Флерова. Ее пример расскажет тебе о доблести других окруженных бойцов. В ту пору каждый день задержки врага для нас значил больше, чем неделя или месяц в последующих сражениях. Каждый новый день давал нам новых бойцов взамен тех, кто погиб, получил раны, попал в плен или смертельно устал в жестоких боях. Каждый день давал нам новые самолеты, орудия, танки взамен тех, что сложили свои железные тела на полях сражений — от Бреста почти до самой Москвы.

Нет возможности рассказать о всей Московской битве. Мы, читатель, остановимся на двух эпизодах огромной и напряженной борьбы: на обороне Тулы и Волоколамского шоссе. Но прежде — небольшой рассказ о генерале армии Георгии Константиновиче Жукове, вступившем в командование Западным фронтом. Московской битвой непосредственно занимались Ставка Верховного Главнокомандования, Генеральный штаб. Среди командующих армиями и командиров соединений было много умных, мужественных военачальников. И все же роль командующего фронтом особая — от него в большой степени зависит, как будут воевать войска фронта.

Генерал К. Ф. Телегин, занимавший пост члена Военного совета Московского военного округа и Московской зоны обороны, писал в воспоминаниях: «В ночь на 8 октября в Малоярославец прибыл генерал армии Г. К. Жуков. Его появление там было неожиданным, так как нам было известно, что Жуков находится на Ленинградском фронте по особому заданию Ставки. Позднее в личной беседе Г. К. Жуков сказал мне, что 6 октября ему позвонил в Ленинград начальник Генерального штаба Б. М. Шапошников, сообщил, что под Москвой сложилось крайне опасное положение и потому Верховный Главнокомандующий предложил ему немедленно возвращаться в Москву. 7 октября Жуков прилетел на самолете и получил задание срочно выехать на Западный и Резервный фронты[12], разобраться в положении и доложить Ставке. Так он оказался в Малоярославце. Приезд Г. К. Жукова рождал у нас надежды на изменение положения под Москвой к лучшему».

Плакат В. Иванова.

«Жуков, — говорил о своем боевом соратнике маршал А. М. Василевский, — без сомнения, стоит в ряду полководцев, которых человечество не забывает. Это военачальник не просто большого таланта, он был наделен огромным мужеством, самообладанием, могучей волей. Жуков не боялся ответственности. А ответственность, выпавшая на долю всех, от Солдата до Маршала, измерялась самой высокой мерой — судьбой Родины».

Георгий Константинович принялся за дела Западного фронта, оборонявшего Москву, в тот же час, как прилетел из осажденного Ленинграда. Из одной горячей точки войны он прибыл в другую — самую раскаленную. Изучая обстановку, размышляя над движением войск противника, генерал понял, что одним из самых уязвимых является малоярославецкое направление: здесь гитлеровцы могут прорваться к столице. Для подробного изучения дел он на автомобиле отправился в тот район. Рискуя наткнуться на врага, восстанавливал взаимодействие между разрозненными войсками, перемещал их туда, куда по его предвидению вот-вот нагрянет враг.

Так он оказался в десятке километров от деревни Стрелковки, где родился и где оставалась старая мать, Устинья Артемьевна, и сестра с малолетними детьми. Хотелось заехать к ним (велик ли крюк!), взять с собой, уберечь от боев, которые скоро начнутся здесь, и от еще большей опасности — мести фашистов родне советского генерала. Он не позволил себе этого[13]. На нем лежала ответственность за многие тысячи людей, а времени на совершенно неотложные дела почти не оставалось. Не заехал еще и потому, что поступки командующего в часы грозной тревоги, его поведение — как сошел с подножки автомобиля, как говорил с другими командирами, о чем спрашивал солдат, как посмотрел на вражеский самолет в небе — все до мельчайших подробностей запомнится людьми, будет передано из окопа в окоп, из танка в танк и отзовется на поведении солдат в неизбежно тяжелых боях. Уверенность, спокойствие, мужество военачальника передаются войскам. Так же как растерянность и неуверенность, как малодушие.

…Пожалуй, первый врезавшийся в память урок мужества Жуков получил шестилетним ребенком. Его родители — крестьяне — были трудолюбивы, но бедны ужасающей бедностью. Домишко в два оконца не выдержал ветхости, крыша рухнула; только по случайности никого не задавило. Подходила осень, за ней придет зима — где жить? Казалось, нет никакого выхода, только всем помереть. Однако нашли в долг плохонький сруб, разобрали его, по бревнышку перевезли, собрали на новом месте, застеклили окошки кусочками стекла, навесили дощатую дверь, сложили печку. Егор вместе со старшими пережил тогда и горькую беду и радость постройки нового жилья, преодоления тяжелых обстоятельств.