Лазурный дракон (СИ) - Василенко Владимир Сергеевич - Страница 31

Но, черт возьми, какой же кайф был в те промежутки, когда удавалось провести серию удачных пробежек, прыжков с ветки на ветку, раскачиваний на Жале! Это, может, не особо эффектно смотрелось со стороны, но ведь суть паркура - не в акробатике. Настоящие трейсеры не любят выпендреж. Важно лишь движение. Изучение возможностей своего тела. Преодоление себя.

Наверное, поэтому меня так привлекло это течение.

В свое время отец записал меня в секцию спортивной гимнастики для того, чтобы «закалить характер». Он на таких вопросах просто повернут. Дисциплина, успешность, лидерство. Победы... А мне на все это всегда было плевать. Безразличен я был к любому соперничеству. Его же охватывает азарт при любом конфликте, ему важно во всем и всегда быть первым. Даже если повод выеденного яйца не стоит.

То, что я равнодушен к спорту, его жутко бесило, с самого моего детства. Он, конечно, никогда не говорил мне этого напрямую, но я знаю, что он считает меня бесхребетным. И винит в этом маму. Я слышал некоторые их ссоры по этому поводу. Начинается все обычно с упреков в том, что она слишком много мне позволяет и слишком доверят. А заканчивается едкими замечаниями про то, что сын, к сожалению, «пошел в мамашину породу».

Ему невдомек, что я просто другой. И что я вовсе не бесхребетный. Да и от характера его мне много чего досталось. Я порой такой же непримиримый и упертый. И амбициозный. Просто амбиции совсем другие. Мне насрать на статус, на престиж, на то, что обо мне думают другие. И мне неинтересно ни с кем соревноваться. А вот ходить по краю, чтобы узнать, на что ты способен... Вот что по-настоящему завораживает. Я ведь, к примеру, и на высотки-то эти лазаю без страховки не ради денег, не ради хайпа. А чтобы доказать себе, что я это смогу.

Будь папаша не столь зациклен на собственном эго, он бы понял, что мной можно было крутить, как хочешь, просто беря меня «на слабо». Но теперь уже поздно. У меня теперь свой Путь.

За недели, проведенные в Артаре, мой виртуальный аватар основательно окреп. Тело было легким, сильным, неутомимым. Я бежал, прыгал, повисал на ветках, карабкался вверх по лианам, наслаждаясь каждым движением. А еще - осознанием того, что все это - только начало. Я смогу стать еще сильнее. Быстрее. Ловчее. Открыть новые умения...

И так не хотелось вспоминать, что все это - лишь виртуальный мир.

Очередная передышка снова получилось вынужденной - после прыжка я потерял равновесие, так что, вместо того, чтобы по инерции продолжить движение, пришлось судорожно хвататься за что-нибудь, чтобы не упасть. «Что-нибудь» оказалось вовсе не толстой лианой, как я поначалу подумал, а хвостом здоровенной змеюки, обвившейся вокруг ветки. Если бы змеи умели орать - она бы, наверное, покрыла меня таким матом, что по всему Уобо было бы слышно. Еще бы - я чуть не сдернул ее вниз.

Змеюка, к слову, была знатная - метра три-четыре в длину, а голова размером с мой кулак. Похоже, не ядовитая, а из тех, что набрасывается и душит жертву. Проверять я не стал - поскорее пробрался вдоль ветки к стволу шореи и выстрелил Жалом вверх, подтягиваясь на ярус выше.

Огляделся. И замер, прижимаясь спиной к стволу.

За все это время мне удалось углубиться в джунгли, пожалуй, километра на четыре. Двигался я вдоль берега реки, против течения, так что, если верить Бао, рано или поздно должен был выйти к Озеру жизни. Но, несмотря на довольно небольшие размеры полуострова, мне явно надо продвинуться еще хотя бы километров на десять. Так что я пер вперед со всей возможной скоростью, не особо оглядываясь по сторонам. Но тут был повод приглядеться.

Издалека это было похоже на огромные наросты на стволе дерева. Особенно много их было в местах, где от ствола отходили ветки, образовывая удобные горизонтальные развилки. Но, разглядев их получше, я понял, что эти штуки - рукотворные. Что-то вроде корзин, сплетенных из гибких жердей и каким-то образом прикрепленных к стволу. У каждой такой корзины был один главный вход - круглый, где-то метр в диаметре, а в некоторых еще и по несколько маленьких окошек размером с блюдце. Обитателей этих жилищ я увидел почти сразу - один из них как раз вылез из своего убежища и, ловко перепрыгивая с ветки на ветку, направился куда-то еще выше.

Ванар!

Правда, выглядит немного не так, как те, что встретились нам в старом лагере Чингиза. Те больше походили на горилл - массивные, мощные дуболомы. Этот был гораздо мельче, с длинным гибким хвостом, которым хватался за ветки, как дополнительной рукой. И светлее по окрасу. Дымчато-серый с черными полосками на хвосте и с белыми пятнами вокруг глаз и на груди. Кисти рук - угольно-черные, будто он в перчатках.

Чуть позже я разглядел еще двоих. Они сидели на ветке рядом с хижиной, и один из них нянчился с крохотным детенышем, похожим издалека на енота.

Я запустил цикл медитации, чтобы внимательнее прислушаться к тому, что происходит в этом маленьком лагере.

Поначалу вздрогнул - показалось, что за моей спиной гудит рой пчел, каждая размером с кулак. Потом понял, что так воспринимается движение Ци внутри ствола дерева. Будто здоровенная труба в пару метров диаметром, в которой под давлением прет вода. Только здесь вместо воды - чистейшая Ци стихии Дерева. Внутренним взором она воспринимается как огромный светящийся столб зеленого цвета. А если прислушаться - можно даже различить, как исполинское растение медленно, но мощно тянет соки из земли, и как они устремляются все выше и выше, к кроне.

Обнаружился неподалеку и Источник. Где-то внизу, на поверхности. Судя по тону вибраций Ци - вполне обычный. Значит, алтаря шаманов Шепчущего дуба там нет. Пока нет. Что ж, хорошо...

Снизу вдруг донесся громкий обезьяний вопль, быстро подхваченный еще несколькими. Меня даже выбило из состояния медитации - буквально нескольких секунд не хватило до завершения цикла.

А вот это уже не очень хорошо.

Из плетеных хижин один за другим появлялись ванары. Один, второй... пятый... десятый... Да сколько же их тут?! А если бы я влетел в их лагерь на полном ходу? Да они бы меня, наверное, на части бы разорвали!

Да, мне определенно повезло, что меня не заметили. И что там, внизу, случилось нечто такое, что, скорее всего, хвостатым и дальше будет не до меня. Похоже, там разразилась нешуточная потасовка. Вот только с кем? Конечно, в джунглях полно всяких опасных тварей, но почему-то мне кажется, что у ванаров здесь естественных врагов нет. Они же вроде как хранители этого леса.

Может, это наши? Нет, вряд ли они бы добрались сюда быстрее меня. Отряд Чингиза? Тоже сомнительно...

Любопытство все-таки взяло верх, и я выглянул из-за ствола дерева. В лагере на ветвях к этому моменту, похоже, никого не осталось - все устремились вниз, к месту схватки. Я с полминуты напряженно всматривался, проверяя каждую хижину, но вроде бы никого внутри не было.

Снизу по-прежнему доносились яростные вопли - там, похоже, шел бой не на жизнь, а на смерть. Но с моего места ничего не было видно. Чтобы оказаться в аккурат над местом схватки, нужно перебраться на соседнее дерево - как раз туда, где находятся хижины ванаров.

А, была не была! Я пробежался по ветке и, выстрелив Жалом, огромным маятником переметнулся на соседнюю шорею. Спрятался, прижавшись спиной к стене одной из плетеных хижин. Вроде тихо. Заглянул внутрь.

А уютненько. Изнутри больше похоже на птичье гнездо - дно услано листвой и чем-то мягким, похожим на пух. И посередине этой колыбели лежит, перебирая лапками в воздухе, детеныш с огромными выпуклыми глазищами.

Упс! Так, малыш, ты меня не видел, и я тебя - тоже. Не хватало еще, чтобы мамаша твоя на меня взъярилась.

Я перебрался на ярус ниже, и тут-то мне открылась картина схватки. Я невольно замер. Мне, конечно, всякого дерьма уже довелось повидать в Артаре, но такое...

Внутри все сжалось от ужаса и омерзения.

Представьте себе две стаи огромных человекообразных обезьян. Одни - массивные, с темной густой шерстью, больше похожие на горилл. Вторые - мельче и изящнее, с длинными хвостами и серебристого окраса. Дерутся они безо всякого оружия, пуская в ход клыки, когти и свою чудовищную силу. Дерутся всерьез, до последнего вздоха. Гориллоподобных гораздо меньше, но они исполнены мрачной неистовой ненавистью, которая, кажется, придает им еще больше сил. И забирает последние остатки жалости и сомнений.