РПЛ 3 (СИ) - Заболотская Мария - Страница 31

-Лучше бы тебе быть мошенником, - все так же тихо сказал Эдарро, перед тем шумно вздохнув, словно в доме этом ему не хватало воздуха. - Лучше для тебя. Убирайся из Астолано и забудь сюда дорогу.

-А если я останусь? - спросил Хорвек, чуть склонив голову и искоса глядя на королевского племянника с бесстрашным любопытством.

-Тогда... - Эдарро тоже улыбнулся, но безумия в этой улыбке было больше, чем яда. - Тогда для начала я прикажу снять с тебя перчатки и узнаю, что ты под ними прячешь. Быть может, этого хватит для того, чтобы покончить с тобой раз и навсегда. Наверняка ты давным давно заслужил виселицу, и это написано на твоих руках — неспроста ты не снимаешь перчатки ни днем, ни ночью. Но я не желаю убивать мошенника или разбойника — городской палач вздернет тебя за десяток медяков, мне нет дела до таких пустяков. Ничтожной смертью ничтожного обманщика только мараться. Я желаю убить настоящего мага. Воспользуйся моей милостью и исчезни, лжец.

Чутье не подвело Эдарро, под перчатками была спрятана история Ирну-северянина, устоявшая перед всеми заклятиями и чарами демона. Здесь, на Юге, у истории этой мог быть только один конец — виселица. Я не хотела знать, что натворил Ирну при жизни, чтобы лишний раз не думать о том, как эти самые руки, спасавшие меня от чудовищ во сне и наяву, безжалостно убивали женщин и детей забавы ради. Об этом между собой болтали разбойники мастера Глааса и я закрывала уши, запрещая себе слушать о злодеяниях северянина. Скорее всего, на совести самого демона было куда больше человеческих смертей, но я изо всех сил пыталась верить в то, что он не был бездумно жесток — именно так старый разбойник говорил о Белой ведьме, повторяя слова своего деда. Должно быть, из меня получился бы настоящий слуга чародея — такой, каким был Элиас из Янскерка. Мы оба пытались оправдать то, что оправдывать не стоило.

-Ты понял меня, низкое отродье? - с нажимом произнес Эдарро, так и не дождавшись от Хорвека ответа. - Если через неделю ты все еще будешь в городе, я прикажу арестовать тебя . Преодолев брезгливость, лично сниму с твоих рук эти проклятые перчатки, посмотрю, что под ними, а затем прикажу повесить на городской окраине — ты недостоин сдохнуть на главной площади. Девица твоя будет болтаться рядом, пока воронье не склюет вас до костей, а кости те растащат бродячие собаки. Но... но если я узнаю, что в Астолано кто-то нынче колдует — ты пойдешь на костер, клянусь.

Тут он повернулся и наклонился ко мне. Все произошло настолько быстро и неожиданно, что я испуганно пискнула, увидев голубые сияющие глаза совсем близко.

-О тебе, девочка, болтают, будто ты создана колдовством, - сказал он, рассматривая меня так, словно я была странным неодушевленным предметом неизвестного ему предназначения. - Как бы мне хотелось в это поверить... Если бы ты, умирая, рассыпалась пеплом или превратилась бы в тающий лед — вот это было бы забавно! Никогда не думал, что такое возможно. Есть ли у тебя сердце, как у людей? Я бы взглянул...

Я слыхала, что дети из богатых семей частенько избалованы и способны сломать игрушку, чтобы посмотреть, как она устроена и чем набита. Именно такой игрушкой я почувствовала себя под взглядом королевского племянника и легко поверила в то, что он способен из любопытства вспороть мне живот.

-Ах, как же хочется иной раз верить в настоящие чудеса!.. - Эдарро вздохнул, отходя от кресла. - Но каждый раз, когда мне кажется, что я нашел чудо, меня постигает разочарование... Убирайтесь из города, твари, пока я дарую вам такую милость. И никогда не возвращайтесь.

Я дождалась, пока слуга закроет дверь за знатным гостем, перевела дыхание, сбившееся от молчаливого ужаса, и произнесла совсем не то, что собиралась:

-Ведь он и сам колдун! Я чувствую это! Почему он так ненавидит магию?

-Потому что питается ею, но при этом презирает, и в ненависти ищет доказательство своей безгрешности, - ответил Хорвек, наконец-то отпустив мое плечо. - Род его славен тем, что боролся с магией и победил ее. Но стоит только признать, что Виллейм не изгнал колдовство из Астолано, а обманом присвоил себе, как история эта начинает выглядеть не столько славной, сколько грязной. Эдарро, как ты сама могла убедиться, в детстве слишком часто слушал рассказы о своем великом прадеде. Честолюбие велит ему превзойти Виллейма, а магия заставляет его мечтать о чудесах.

-Но он хочет увидеть волшебство, чтобы уничтожить! - воскликнула я, смутно понимая, о чем толкует Хорвек, но не находя точных слов, чтобы выразить свои мысли.

-Когда хищник измучен внутренней болью, то бросается на всех, кого встретит на своем пути, - сказал он задумчиво. - В Эдарро заключена великая сила, которая не находит выход, и рвет его нутро, порождая неясные для него самого желания. Он страдает, и думает, что его душу исцелит убийство чародея. Но этот чародей — он сам.

-Не следовало Виллейму воровать чужую магию, - пробормотала я.

-Да, - согласился Хорвек. - Но я позабочусь о том, чтобы эта ошибка была исправлена.

-11-

«А как же я?» – хотелось крикнуть мне, но я знала, что не имею права этого спрашивать. «Эдарро может уничтожить тебя! Уедем отсюда, забудь обо всем, что связано с этой проклятой королевской семьей!» - но и об этом просить я не смела, ведь отказаться от мести иной раз сложнее, чем по доброй воле лишиться лучшей из наград.

Хорвек, должно быть, угадал мои мысли по жалкому и растерянному выражению лица. Вздохнув, он укрыл меня теплым пледом и сказал, что мне не стоит волноваться из-за того, чего я не могу понять и изменить. Я почти уверилась в том, что после разговора с Эдарро Хорвек позабудет об уговоре с мастером Глаасом. Однако, дождавшись наступления сумерек, он разбудил меня и тихо сказал:

-Пора идти, Йель.

В доме было темно, только в камине догорало несколько головешек, и я поняла, что он отпустил слуг, не желая, чтобы они видели и слышали то, что будет происходить в доме этим вечером. Подобным образом Хорвек поступал не в первый раз: многие из гостей нашего дома не желали, чтобы запретные разговоры о магии подслушивала челядь. Насколько я могла судить, им казалось, что это придает происходящему оттенок вульгарности, ну а в глубине души бедняги попросту боялись лишних ушей. Слуги же были не настолько любопытны, чтобы всерьез огорчаться лишним часам безделья, и с радостью сбегали из дома при первой же возможности, не задавая лишних вопросов. Сегодня это было нам на руку.

-Ты все-таки пойдешь к Харлю!.. – воскликнула я, вскочив на ноги. – Но ведь Эдарро запретил тебе колдовать…

-Полагаешь, мне стоит прислушиваться к пожеланиям господина королевского племянника? - хмыкнул Хорвек. – Но что толку, если в итоге мне все равно придется его убить?

-Убить? – я вздрогнула.

-Разумеется, если он до того не убьет меня.

-Но Эдарро - племянник короля!

-Да, ты права. Первым следовало бы убить короля, но, поверь моему опыту, очередность не столь уж важна в подобных делах. Беспокоиться стоит лишь о том, чтобы каждый получил ему причитающееся, - ответил он с преувеличенной серьезностью.

-Ты не сможешь…

-Но я попытаюсь, - перебил он меня. – А теперь, Йель, тебе придется помолчать и стать тихой, как мышка. Нам нужно выйти из дому незамеченными, хотя бы для того, чтобы выиграть немного времени. За домом следят. Да и за логовом мастера Глааса, скорее всего, тоже присматривают, раз уж мы сегодня поболтали.

-Кто-то видел нас у дома колдуньи?

-Наверняка. Но сам разговор подслушать им вряд ли удалось. Иначе Эдарро говорил бы с нами совсем по-другому.

Переодевшись в простое темное платье, я последовала за Хорвеком в сад. Когда-то перебраться через ограду мне не составило бы никакого труда, и я посмеялась бы над тем, кто предложил мне помощь в эдаком деле. Но сейчас голова у меня закружилась, едва я только попыталась дотянуться до руки Хорвека, уже забравшегося наверх – тихо и ловко, словно кошка.