РПЛ 3 (СИ) - Заболотская Мария - Страница 1

Рыжая племянница лекаря-3

-1-

…Я все так же продолжала сидеть на парапете, не зная, что сказать Хорвеку, разглядывавшему с отсутствующим видом суету около костра.

Не припомню, с какими словами он обратился ко мне. Скорее всего, просто предложил отправляться на поиски стола и крова, и я молча кивнула, поспешно поднимаясь с места. Не знаю, какое чувство громче говорило во мне - трусливое облегчение из-за того, что идущий впереди Хорвек сейчас так спокоен и равнодушен; или же разочарование – ведь он молчал, а я так хотела услышать рассказ о Белой Ведьме из его уст – правдивый рассказ!..

Вновь и вновь перед моими глазами вспыхивали языки пламени, в котором сгорали соломенные куклы. Воображаемый огонь был так же горяч, как и настоящий – от него пылали щеки и сбивалось дыхание. Вскоре мне начало казаться, что я изнемогаю из-за внезапного приступа лихорадки, и единственным лекарством от этой странной болезни были ответы на вопросы.

-Сколько тебе было лет тогда? – выпалила я, не в силах более сдерживаться.

Хорвек оглянулся, и я сжалась, ожидая увидеть, что его лицо искажено гневом или страданием. Но нет – он бегло улыбнулся, глядя на меня с насмешливым сочувствием.

-Ты неисправима, Йель, - сказал он. – Любопытство в тебе никогда не проиграет страху, и уж тем более не уступит доводам рассудка.

Я зажмурилась, не в силах выдержать его взгляда, и повторила, из-за шума в ушах едва слыша свой голос:

-Так сколько тебе было лет, когда это случилось?

-Двенадцать или тринадцать, - ответил он, и я поняла, что он все так же идет вперед, не замедляя шаг.

-Но в том представлении… - начала я нерешительно, и он рассмеялся.

-Не стоит верить всему, что показывают бродячие актеры на площадях. Успокой свое жалостливое сердце, Йель. Я вовсе не был в ту пору младенцем, люди многое позабыли… или не захотели помнить. Король находился во власти Белой Ведьмы пятнадцать лет, и в ту пору она была настоящей правительницей Юга. При ней королевство было сильно и богато, как никогда ранее. От таких воспоминаний и в самом деле лучше избавиться, иначе может показаться, что король был не так уж мудр, а ведьма – не так уж зла.

-Так значит, ты все помнишь! – воскликнула я, и, позабыв об осторожности, схватила Хорвека за руку, принуждая замедлить шаг. – Что тогда произошло на самом деле?

-Ты же видела все сама, - он посмотрел на меня то ли с досадой, то ли с недоумением, но руку высвобождать не спешил. – Увы, вряд ли я смогу прибавить этой истории красок. Память народная, хоть и ошибается порой в главном, удивительно цепка в мелочах. Под окнами дома ведьмы и впрямь была кованая ограда, украшенная остриями. Что еще ты хочешь знать?

-Тебе… было больно? – я и сама понимала, сколь глуп этот вопрос, оттого вжала голову в плечи, ожидая гневной отповеди.

-О, да, - согласился Хорвек. – Весьма неприятный опыт. Но к чему сейчас об этом вспоминать? Разве у твоего болтливого дружка Харля не имелось в запасе десятков сказок, где колдуний казнили, а чудовищ, порожденных их колдовством, убивали? Право слово, они должны были давно тебе приесться.

Я вздрогнула, и разжала пальцы, отпуская его руку. Множество вопросов, вертевшихся на языке – что было дальше? Как он очутился при Темнейшем дворе своего отца? Что помнит о матери?.. – вдруг показались совершенно пустыми и бессмысленными, ведь Хорвек был прав: старая сказка закончилась так, как ей было положено, и добро в ней победило зло.

-Мне так жаль, - прошептала я. – О, как мне жаль!..

Ответа на мои слова не последовало, да я его и не ждала, понимая, как жалко и нелепо выглядит мое сочувствие. Да и поверил ли Хорвек в него?.. Еще недавно я сама бы плясала около костра вместе с веселой толпой, со смехом выкрикивая пожелания гореть всем колдуньям в преисподней, и он об этом знал. Чего стоили мои слова в его глазах? Мои суждения были грубы и поверхностны, мой ум – темен, а знаний хватило бы разве на то, чтобы нацарапать пару скабрезностей на стене… Ох, да я попросту оскорбила его своей жалостью – еще сильнее, чем навязчивым любопытством!..

Пока я предавалась страстному самобичеванию, приступы которого, по загадочным причинам, одолевали меня все чаще, Хорвек, ведомый безошибочным чутьем, отыскал для нас пристанище: уютную старую гостиницу, у хозяйки которой нашлось достаточно горячей воды и мыла для того, чтобы придать нам респектабельный вид. Еще спустя пару-тройку часов мы уже примеряли новую одежду, снесенную служанками со всего города – то-то нежданный праздник случился в местных лавках!.. Хорвек, разумеется, был недоволен тем, как сидит готовое платье, но у нас не имелось времени для того, чтобы снять мерки и заказать наряды у портного. Если бы я знала бывшего демона чуть хуже, то могла бы поверить, что единственное и сильнейшее его беспокойство – ширина манжет: он сосредоточенно рассматривал и отбрасывал одну рубаху за другой, проявляя чудеса придирчивости, пока, наконец, не совершил свой выбор.

Я же, напротив, безо всякого интереса ковыряла пальцем подолы платьев, брошенных поперек кровати. Еще недавно я бы обмерла от счастья, получив в подарок столько нарядов, уж точно не вызывавших в памяти платье служанки, но теперь меня не радовали ни перламутровые пуговицы, ни тесьма, ни узорчатые пояса. Что там! Даже увидав в зеркале, что лицо мое обрамлено отросшими рыжеватыми прядками, почти как в прежние времена, я не обрадовалась, а лишь вздохнула, приглаживая топорщащиеся кудряшки.

Однако стоило отдать должное усилиям служанок и цирюльника, спешно вызванного в гостиницу: по меньшей мере, Хорвек точно стал выглядеть другим человеком, и только синие рисунки на его руках теперь выдавали в нем искателя приключений. Безжалостно были сострижены косички с намертво вплетенными туда бусинами и цветными нитями, на лице не осталось ни единого варварского украшения – и мне подумалось, что сейчас Хорвек окончательно победил Ирну-северянина, остатки желаний которого еще теплились в оживленном черной магией теле. В том, как он теперь держал голову, как отдавал приказы, чувствовалась другая стать, доселе мне незнакомая.

Неудивительно, что девочка, вечером подошедшая к нашему столу в большом зале гостиницы, куда мы спустились поужинать, недоверчиво обратилась к нам по имени, словно не веря, что мы откликнемся на этот робкий призыв. Да и я не сразу сообразила, что видела ее при бродячем театре – перед ней и несколькими ее юными приятелями Хорвек показывал свои фокусы прошлой ночью.

-Сударь, неужто это вы? – робко спросила она, разглядывая бывшего демона со страхом и восхищением. – Я еле разыскала вас!Вы помните меня? Я Ларго, дочь Домилы, лицедейки…

Домилой звали женщину, которая тяжко кашляла у костра. Наверняка это она изображала сегодня Белую Ведьму – я не узнала ее из-за измазанного белилами лица, но теперь запоздало вспомнила, как хрипло и отрывисто она выкрикивала свои угрозы и проклятия. Тяжело, должно быть, далась ей роль – накануне ночью приступы кашля беспрестанно гнули ее к земле.

-Да, Ларго, я помню тебя, - ответил Хорвек, глядя на девочку со странным выражением. Мне внезапно показалось, что он ждал ее – или кого-то похожего на нее.

-О, сударь, простите, если я скажу что-то дурное… - Ларго говорила торопливо, тихо, иногда сбиваясь на тихий плач. – Прошу вас, не гневайтесь, лучше посмейтесь надо мной, если мои слова покажутся вам глупыми, и я уйду, обещаю вам. Я и сама знаю, что нельзя в такое верить, но… Но вы ведь не простой фокусник-ловкач, а настоящий чародей?

Последние слова она произнесла едва слышно, прижав руки к впалой детской груди, но глаза ее блестели ярче огня в большом очаге.

От ужаса я выронила ложку: худенькая девочка вдруг показалась мне созданием куда более страшным, чем гарпия или оборотень. Она разгадала, что Хорвек колдовал! А колдунов сжигают, бросают на острые пики, сбрасывают в реку, заковав в цепи - только сегодня я видела, как танцуют люди вокруг костра, радостно вспоминая, что когда-то уничтожили Белую Ведьму! Враз охрипнув, я попыталась было воскликнуть: «Нет! Что за глупость! Убирайся отсюда!», но только закашлялась. А Хорвек, широко улыбнувшись, жестом показал девочке, чтобы та присела за наш стол, и так же тихо, но безо всякого волнения спросил: