Дорога в рай - - Страница 15

В ее голосе слышались нотки нетерпения и недовольства. Казалось, ей меньше всего хотелось, чтобы ее тревожили именно в эту минуту.

Юнец постарался сделать так, чтобы в его голосе звучала непринужденность.

– Это полковник Хиггинс.

– Полковник... как вы сказали?

– Полковник Хиггинс.

Он назвал фамилию по буквам.

– Да-да, полковник. Что вам угодно?

В ее голосе по-прежнему слышалось нетерпение. Эта женщина явно не из тех, кто станет церемониться. Он постарался держаться как можно более естественно.

– Видите ли, мадам Розетт, я тут подумал... Не могли бы вы мне помочь в одном дельце?

Юнец не отводил глаз от Тима. То, что он подслушивал, было ясно. Того, кто подслушивает, можно запросто вычислить, даже если тот и притворяется, будто ничего не слышит. В таких случаях человек старается не шуметь и делает вид, будто очень занят своей работой. Тим именно так себя и вел, переставляя бутылки с одной полки на другую, вертел их в руках, но не шумел и не оглядывался. В другом углу Старик курил сигарету, положив локти на столик. Он внимательно наблюдал за Юнцом. Ему нравилось следить за тем, что происходит, и он чувствовал, что Юнец стесняется Тима. Однако Юнцу надо было продолжать разговор.

– Я тут подумал, может, вы могли бы мне помочь, – сказал он. – Я сегодня был в Сигуреле, купил там темные очки и увидел девушку, с которой очень хотел бы сегодня поужинать.

– Как ее зовут?

Резкий скрипучий голос зазвучал по-деловому.

– Не знаю, – застенчиво ответил он.

– Как она выглядит?

– У нее... темные волосы, она... высокая и... очень красивая.

– Какое платье на ней было?

– Э-э... дайте подумать. Кажется, белое, с красными цветами.

И тут, будто его осенило, он прибавил:

– И красный пояс.

Он вспомнил, что на ней был блестящий красный пояс.

Наступила пауза. Юнец смотрел на Тима, который старался не греметь бутылками. Он осторожно брал в руки бутылку и так же осторожно ставил ее на место.

И тут вновь послышался скрипучий голос:

– Это может обойтись вам недешево.

– Я понимаю.

Юнцу вдруг надоел весь этот разговор. Ему захотелось закончить его.

– Может, это будет стоить шесть фунтов, а то и восемь или десять. Не могу ничего сказать, пока не увижу ее. Вас это устраивает?

– Да-да, устраивает.

– Где вы остановились, полковник?

– В отеле "Метрополитен", – не задумываясь, ответил он.

– Хорошо, я вам перезвоню.

И она бросила трубку.

Юнец повесил трубку, медленно вернулся к столику и опустился на стул.

– Ну как, – спросил Старик, – удачно?

– Да вроде да.

– Что она сказала?

– Сказала, что перезвонит мне в гостиницу.

– То есть перезвонит полковнику Хиггинсу в гостиницу?

– О Господи, – пробормотал Юнец.

– Да все в порядке. Мы скажем в гостинице, что полковник находится у нас в номере и чтобы соединяли с ним. Что она еще сказала?

– Что это будет дорого стоить, от шести до десяти фунтов.

– Розетт возьмет себе девяносто процентов, – сказал Старик. – Это грязная старая сирийская еврейка.

– Что она теперь собирается предпринять? – спросил Юнец.

Он был тихим человеком и теперь чувствовал себя неловко, оттого что затеял нечто такое, что может обернуться делом серьезным.

– Она поручит какому-нибудь своему своднику разыскать девушку и разузнать, кто она такая. Если она уже есть в списках, тогда все просто. Если нет, то сводник тут же в Сигуреле, не отходя от прилавка, сделает ей предложение. Если девушка скажет ему, чтобы он убирался к чертям, он поднимет цену, если она еще раз пошлет его к чертям, он снова поднимет цену, и в конце концов она соблазнится наличными и скорее всего согласится. Затем мадам Розетт назовет тебе цену в три раза больше, а разницу возьмет себе. Платить ты будешь ей, а не девушке. Разумеется, потом девушка попадет в списки Розетт, а как только она окажется у нее в лапах, ей конец. В следующий раз Розетт будет диктовать цену, и девушка не сможет с ней спорить.

– Почему?

– Потому что если она откажется, то Розетт скажет: "Ладно, моя милая, я позабочусь о том, чтобы твои хозяева в Сигуреле узнали о том, чем ты занималась в прошлый раз, как работала на меня и как использовала их магазин в собственных интересах. И тебя уволят". Вот что скажет Розетт. Несчастная девушка перепугается и будет делать то, что ей скажут.

– Судя по всему, хороший человек, – сказал Юнец.

– Кто?

– Мадам Розетт.

– Чудесный, – сказал Старик. – Просто чудесный человек.

Было жарко. Юнец вытер лицо носовым платком.

– Еще виски, – сказал Старик. – Эй, Тим, еще пару того же.

Тим принес стаканы и, не говоря ни слова, поставил на столик. Взяв пустые стаканы, он тотчас удалился. Юнцу казалось, что он изменился по сравнению с тем Тимом, который встретил их, когда они пришли. Теперь он был не веселым, а молчаливым и безразличным. Казалось, это не тот человек, который говорил: "Привет, ребята, где вы пропадали все это время?" Зайдя за стойку бара, он повернулся к ним спиной и стал опять расставлять бутылки.

Старик спросил:

– Сколько у тебя денег?

– Думаю, фунтов девять.

– Этого может и не хватить. Ты ведь отдал ей инициативу. Надо было тебе обозначить какой-то предел. Теперь она обдерет тебя как липку.

– Знаю, – сказал Юнец.

Какое-то время они пили молча.

– Тебя что-то волнует, Юнец?

– Ничего, – был ответ. – Совсем ничего. Пошли в гостиницу. Она может позвонить.

Они расплатились за напитки и попрощались с Тимом, который кивнул им, но ничего не сказал. Они вернулись в "Метрополитен". Подойдя к администратору, Старик сказал:

– Если будут спрашивать по телефону мистера Хиггинса, переключите на наш номер. Он будет у нас.

– Да, сэр, – сказал египтянин и сделал у себя пометку.

Войдя в спальню, Старик лег на кровать и закурил сигарету.

– А вот я чем займусь сегодня вечером? – спросил он.

Юнец по дороге в гостиницу был молчалив и не произнес ни слова. Он сел на край другой кровати, так и не вынув руки из карманов.

– Послушай, Старик, – сказал он, – что-то мне больше не нравится затея с этой Розетт. Это очень дорого может стоить. Можем мы все это как-то отменить?

– Да ты что! Ты теперь связан по рукам и ногам. С Розетт такие шутки не шутят. Скорее всего, она уже этим делом занимается. Тебе никак нельзя отказываться.

– А если у меня денег не хватит? – спросил Юнец.

– А ты подожди, еще не вечер.

Юнец поднялся, подошел к парашютному мешку и вытащил бутылку виски. Он плеснул виски в два стакана, плеснул туда же в ванной воды из-под крана, вернулся и протянул один стакан Старику.

– Старик, – сказал он. – Позвони Розетт и скажи ей, что полковник Хиггинс вынужден был срочно покинуть город, чтобы вернуться в свой полк в пустыне. Позвони ей и скажи это. Скажи, что полковник просил тебя передать ей это сообщение, потому что у него не было времени.

– Сам позвони.

– Она знает мой голос. Ну давай же, Старик, звони.

– Нет, – ответил Старик. – Не буду.

– Послушай, – неожиданно заговорил Юнец другим голосом – голосом ребенка. – Я не хочу никуда идти с этой женщиной и не хочу сегодня иметь никаких дел с мадам Розетт. Давай придумаем что-нибудь другое.

Старик коротко взглянул на него и сказал:

– Ладно. Позвоню.

Он взял телефонный справочник, поискал номер и набрал его. Юнец слышал, как Старик попросил ее к телефону и передал ей сообщение полковника. Наступила пауза, потом Старик сказал:

– Простите, мадам Розетт, но я тут ни при чем. Я просто передаю то, что меня просили передать.

Еще одна пауза; потом Старик повторил то же самое еще раз, на что у него ушло довольно много времени, в результате он, похоже, устал от всего этого и положил трубку. Его разобрал смех.

– Паршивая старая сука, – говорил он сквозь смех.