Услада душ, или Бахтияр-наме - Дакаики - Страница 8

Итак, он вошел в компанию с приятелями и сговорился с купцами, сел на корабль, вручил поводья удачи утреннему ветерку и стал днем и ночью прислушиваться к голосу моряков.

Они плыли три дня и три ночи, как вдруг подул бортовой ветер из отдушин рока и разбил доски корабля, словно скрижали Мусы, а души находившихся на корабле разбились, словно души детей Израиля. У корабля не осталось ни палубы, ни обшивки, паруса больше не держали ни мачты, ни канаты. Корабельщики все погибли, купец же уцепился за обломок скалы. Он то трепетал от страха перед акулами, то молил бога спасти его от морских чудищ и непрестанно повторял слова: «И когда они сели на корабль…» Ветер, будто топором, тесал обломок доски на поверхности волн морских, играл им и каждый миг словно переносил из одного мира в другой. А купец, который, казалось, висел между небом и землей, говорил про себя: «Если я спасусь из этой пучины, если суждено прожить мне еще хотя бы один день, то я вернусь к жене и детям и буду доволен одной лепешкой на два дня».

И наконец после долгих часов страданий подул попутный ветер и выбросил купца на берег. Купец, с голодным нутром, голым телом и скорбным сердцем, худой и бледный, двинулся по безлюдной пустыне, надеясь найти или спутника, или приют.

Он шел весь день и всю ночь и вдруг увидел гору, зелень которой была столь прекрасна, что даже отражалась в небе.

«Идти в этом направлении, – сказал он себе, – самый верный путь!» – и погнал коня намерения прямо к горе. Дорога привела его к селению. Это была обильная и приятная земля прохладных ветерков и прелестных видов: лужайки там смеялись, тучи плакали, небо было подобно эфиру, а земля – амбре. Посередине селения он увидел красивый дом с высоким балконом, широкими воротами, высоким порогом и приемным залом. Хозяин дома, богатый дихкан и состоятельный хадже, сидел на балконе, а перед ним стояли слуги и рабы. Дихкан увидел с балкона купца, горестного и лишенного радости, увидел на его лице пыль странствия по чужим странам и следы печали. Он подозвал странника и стал расспрашивать о его злоключениях. Купец рассказывал ему свою горестную историю л сверлил слезы остриями ресниц. Дихкан дивился чудесам и изменчивости судьбы, в нем росло изумление удивительными приключениями и неслыханными превратностями жизни пришельца, и ему стало жалко скорбного чужестранца. В общем, он велел тотчас предоставить купцу жилище, обеспечить довольствием, дать одежду. Это был конец горестным скитаниям несчастного.

Купец пришел в себя под сенью великодушия благородного мужа и после долгого ночного бдения уснул в тени благ, непрестанно повторяя стихи:

Слава благородному мужу, который способен встретить чужестранца и отереть пыль с бледного лика рукавом великодушия! Да сгинет добро, которое не станет бальзамом для скорбящего; греховно богатство, которое не станет лекарством для раненого.

Как говорят: «Предупреди богатство скупца о превратностях судьбы и о наследнике». Богатство скупца становится или мишенью для стрелы напастей, или же лакомым куском для наследника. А богатство мудрых мужей, как уверяют миряне, есть необходимо сущее. Ведь говорится: «Кто щедр, тот и властвует».

Сказано же: «Щедрость – это слова человечности в лучах духовности».

Одним словом, дихкан вручил купцу власть над имением и сказал:

– Будь управляющим в доходах от посевов и скота, судьей в спорах и примирениях.

А случилось так, что в этом году собрали хороший урожай, зерна было настолько много, что купец вернул понесенные убытки благодаря божественному промыслу и божьей милости. Когда солнце из созвездия Рака перешло в созвездие Льва [10], зерна в колосьях стали твердыми. Купец подсчитал вознаграждение за свои труды и увидел, что плата будет высока и что вознаграждение влечет радость. Он подумал: «Надо позаботиться, чтобы дихкан уплатил мне полностью. Самое верное – это утаить без его ведома то, что мне полагается, дабы не оказаться обделенным. Если он отдаст Мне всю причитающуюся сумму, то я верну ему припрятанное зерно. Если же он не заплатит, то я избавлю себя от переживаний из-за утраты своей доли».

И вот, когда зерно было обмолочено, а тока выметены, купец взял свою долю урожая и спрятал в пещере. Но по воле случая пронюхали об этом воры и украли ночью зерно.

Урожай привезли в закрома дихкана, и он, убедившись что сбор велик, велел уплатить купцу вознаграждение за труды. Тому отправили долю фруктов и плодов. Купец, увидев выделенную ему часть урожая, поцеловал прах перед дихканом и сказал:

– Да пребудешь ты вечно! Я не думал, что в сем просторном мире живет человек с сердцем как море. Твое благородство – священная щедрость, твое ремесло – дарить и усердствовать в дарах. Я сомневался в том, что ты уплатишь мою долю, подозревая, что ты обойдешь меня, и уже взял то, что мне причиталось, и спрятал в пещере на горе. А ты по великодушию своему не сократил моего вознаграждения, поэтому я пойду к пещере, возьму спрятанное зерно и вручу хранителю.

Он и не ведал, что кто-то уже побывал там и забрал все зерно!

Купец взобрался на гору, но не нашел ни зернышка. А дихкан, прослышав об этом, разгневался на купца за нечестность и за обман, велел отобрать у него выданное вознаграждение и прогнать из округа с позором.

И вот купец, без хлеба и воды, без еды и покоя, побрел по пустыне, где нет помощи, повторяя пословицу: «Твои руки полны, уста твои дуют».

Наконец он вышел на берег моря и повстречал там ныряльщиков. Увидев купца, они сразу догадались о его состоянии. Чело бедняги покрывала пыль скитаний по чужим странам, а сам он был потрясен горестями судьбы.

– Что с тобой? – спросили они. – Почему ты странствуешь по свету без коня и припасов?

– История моя длинная, – отвечал купец, – пути мой лежали и по низинам, и по высям.

Купец стал рассказывать о том, какие тяготы он перенес; он сверлил кончиками ресниц жемчужины слез и горевал.

Сказал пророк: «Воистину я жалуюсь Аллаху на свою скорбь и горе».