Её тень (СИ) - Головьева Светлана - Страница 50

— О чём ты, чёрт возьми, говоришь? Ты сошёл с ума? — кричу я, выходя из-за Зака. Я делаю шаг вперёд, но Заккари хватает меня за запястье, пытаясь удержать. Я поворачиваюсь к нему и пытаюсь взглядом показать, что всё нормально, я справлюсь. Он, конечно же, не верит, я вижу страх и смятение в его глазах, но в итоге Зак всё ж отпускает мою руку. Я снова смотрю на Маркуса и говорю, — я не собираюсь играть в твои извращённые игры. Я не такая, как ты.

— О, правда? А как же бедняга Грег? — он наклоняет голову вправо и выжидающе смотрит на меня. Следит за моей реакцией и наслаждается тем, что она есть. Я снова вижу кровавую лужу, в которой лежит мёртвое тело Грега. Это мгновенно выбивает почву из-под ног, лишает силы, которой казалось, у меня было предостаточно.

— В смерти виноват ты, Маркус, — Зак приходит мне на помощь и придерживает меня за плечи. — Ты не смеешь винить её в этом. Она сделала то, что было необходимо в тот момент. Ты же убивал людей ради своего наслаждения. Ты хоть чувствуешь угрызения совести? Винишь себя в их смерти? В том, что чуть не убил свою мать?

При упоминании о Монике в глазах Маркуса словно всё проясняется, на короткий миг я снова вижу в нём того Маркуса, в которого влюбилась. Но он быстро испаряется, а лицо этого Маркуса ожесточается, становясь каким-то острым, звероподобным.

— Моника всегда нам мешала. Делия, ты же помнишь, как она каждый раз лезла в наши отношения. Я долго терпел, я пытался дать ей время, дать новый шанс принять тебя. Но она снова и снова просила меня, тебя бросить. Она боялась, что я причиню тебе вред.

Я удивлённо таращусь на Маркуса, не сразу понимая смысл его слов. Моника боялась, что он причинит мне вред? Она меня защищала? Нет, это какой-то бред. Но потом я вспоминаю наш с ней разговор на дне рождения Алистера. Тогда мне становится ясно, что она действительно пыталась оградить меня от Маркуса. Значит, она знала, что с ним что-то не так?

— Да-да, моя мамочка всегда знала, что во мне живут два человека. Ей долго удавалось это скрывать. Но нельзя вечно сдерживать в себе зверя. Когда-нибудь ему удастся вырваться из своей клетки и тогда никто не сможет спастись. Всё, что я мог, это выбирать, кого можно убить.

Маркус медленно продвигается к нам ленивой походкой. Настоящий тигр в клетке. Инстинктивно я прижимаюсь к Заку, ища убежища. Его крепкие руки сжимают меня, даря кратковременное чувство покоя и защищённости.

— Ты мог обратиться за помощью, — говорю я, но мой голос неожиданно срывается, превращаясь в беспомощный писк.

— Что? — Маркус хмурится, я чувствую его ярость, которая так и просится вырваться на свободу. — Лечь в психушку? Этого ты хочешь для меня, Делия? Нет, дорогая, этого никогда не будет. И знаешь почему? Потому что я не псих.

— Именно так и говорят все настоящие психи, — не сдержавшись, говорит Заккари, это действует на Маркуса, как красная тряпка для быка. Он молниеносно нацеливает на него ружьё. Я выскакиваю вперёд, поднимая руки вверх.

— Не надо, Маркус. Ты же не хочешь этого делать.

— Почему не хочу? Очень даже. У меня есть веские причины, чтобы избавиться от него.

— Но ведь он твой брат, — я делаю шаг ему навстречу.

— Делия, не надо, не подходи к нему, — тихо произносит Зак, и я слышу волнение в его голосе. Но я не могу позволить Маркусу его застрелить, нужно его успокоить.

— Если бы он действительно был моим братом, то, не стал уводить у меня девушку. Разве не так?

Маркус убирает ружьё и смотрит на меня, ожидая ответа. Его взгляд проникает мне под кожу и глубже, переворачивая все мои внутренности, сжимая сердце. Я чувствую вину за то, что разбила его хрупкое сердце и ответственность за то, что он стал убийцей. Всё это всегда будет лежать тяжёлым грузом на моих плечах. Но всё-таки, несмотря на то, что он сотворил, часть меня продолжает его любить. И я не могу избавиться от этой части себя.

— Зак в этом не виноват. Ты сам меня оттолкнул, не помнишь? Я неделю практически ночевала на твоём пороге. Я ведь думала, что ты страдаешь из-за матери, хотела тебя утешить. Но ты наверняка наслаждался моими причитаниями? Так это было?

— Нет, Делия…

— Нет, уж помолчи. Я долго ждала этого момента, когда смогу сказать тебе всё, что думаю. Так что слушай. Во всём, что произошло лишь твоя вина, слышишь? Потому что, если бы ты не превратился в монстра, перерезающего всем глотки, ты бы не потерял меня. Мы могли бы быть счастливы до сих пор. Но ты сам от меня отказался, выбрав своего внутреннего зверя. Так что, если ты и, правда, ищешь виновника, то посмотрись в зеркало. И если где-то в своей чёрной душе, ты всё ещё надеешься, что я смогу всецело любить человека, руки которого в крови, то ты глубоко ошибаешься. Я просто не могу этого сделать. Ни сейчас, ни когда-либо ещё.

Я замолкаю и смотрю на Маркуса, он задумчиво смотрит куда-то мне за спину. Где-то там, на поверхности завывает ветер. А здесь внизу воцаряется тишина, нарушаемая лишь моим шумным дыханием. Я стою из последних сил, здесь гораздо прохладней и моя влажная от пота одежда неприятно холодит кожу. В ушах шумит, и я боюсь, что могу упасть без сил в любой момент.

— Я всё же до последнего надеялся, что смогу тебя переубедить. Что бы ты там не говорила, но мы действительно с тобой похожи, в тебе тоже есть тьма, от которой ты пытаешься откреститься. Но как там говорится? Насильно мил не будешь? Да? — он поднимает глаза к потолку, словно что-то обдумывая. А потом согласно кивает и наводит на нас ружьё. — Я просто убью вас обоих.

Зак вовремя бросает меня на пол, потому что в следующее мгновение над нами пролетает пуля и ударяет в стену.

— Вы оба меня предали, думаю, это справедливое наказание для вас, как считаете? — он снова стреляет, а Зак помогает мне подняться, и мы перебегаем, согнувшись пополам к груде каких-то деревянных ящиков, возможно оставшихся здесь ещё с тех времён, когда работали шахты. Мы прячемся за ними, прислушиваясь к шагам Маркуса. Зак поворачивается ко мне и прикладывает палец к губам, приказывая не шуметь. Это единственное укрытие в этом небольшом помещении, так что нам больше негде спрятаться.

— Ну же, выходите, я не хочу вас просто пристрелить. Это совсем не интересно. Давайте немного повеселимся перед тем, как всё закончится, — холодный, расчётливый голос Маркуса заставляет меня поёжиться. Больней всего ранят близкие люди. Теперь я это понимаю, как никто другой. Как можно любить человека и не увидеть в нём такую большую тьму? Как я могла такое просмотреть? Просто ты смотрела совершенно в другую сторону, — говорит мне мой строгий внутренний голос. И это действительно было так. Я даже не пыталась заглянуть ему внутрь. Мне вполне хватало того, что было снаружи.

— Сиди здесь, хорошо? — одними губами произносит Зак, то и дело, оглядываясь и прислушиваясь.

— Что ты задумал? — я цепляюсь за его руку, боясь отпустить. Мне страшно, я никогда не испытывала такого всепоглощающего чувства страха. Всё внутри меня леденеет, руки дрожат, и я вовсе не хочу остаться одна, не хочу отпускать Зака.

— Я обещал, что вытащу тебя, и я это сделаю, — он наклоняется, и его губы мягко касаются моих. По моей щеке стекает одинокая слеза. А когда Заккари убирает мою руку со своего запястья, я чувствую ужасающую пустоту. Я вжимаюсь в эти деревянные ящики, словно пытаясь, стать ими, слиться с их поверхностью. А глаза мои неотрывно следят за Заком. Он обходит наше убежище, стараясь не шуметь и не высовываться. Я замираю, даже дышу еле-еле, стараясь не выдать ни себя, ни его.

— Делияяяя, — Маркус растягивает моё имя, и я слышу улыбку в его голосе, — выходи сюда. Спаси своего нового парня.

Шаги Маркуса становятся ближе, я чувствую, что он рядом. Волоски на моих руках встают дыбом. Я зажимаю рот рукой и пытаюсь передвинуться подальше. Зак уже скрылся за ящиками, и я не могу его видеть, от чего испытываю ещё большее волнение.

— Делия, ты можешь сейчас всё закончить, только выйди ко мне. Я оставлю своего братца в живых, а ты уйдёшь со мной. Как тебе такая идея?