Возмездие (СИ) - Кельвин Август - Страница 18

— И еще раз, — продолжил Гаргон словно учитель, — когда я чего-то хочу, никто не может мне отказать. — Вперед вывели дочь Эдуса, эту маленькую, беззащитную, беспомощную, крохотную девочку. Она смотрела на отца, прямо в его глаза. Двое в черных костюмах вынесли небольшой прибор, ужасный механизм, воплощение самых темных чаяний жителей того мира. Это была специальная хирургическая система, которой пользовались в криминальном мире Амарии, чтобы вырезать из детей органы, чтобы затем продавать их. Эдус уже утратил весь свой голос, он охрип настолько, что уже не слышно было его сильного до того момента голоса. Он продолжал вопить, кричать, но уже без звука, вот что, наверное, называется немым воплем… На его глазах убили его дочь, которую он любил больше жизни. Несколько наиболее дорогих органов были упакованы в специальные контейнеры и убраны в вектаб, а неподвижное тельце маленькой девочки, бросили на холодное тело ее матери… Затем Гаргон подошел к Эдусу, все так же злорадно насмехаясь глазами. А Эдус чувствовал теперь боль лишь одного сердца. Боль, глубину которой описать нельзя, широту которой не постичь. И боль эта, блуждая по замыслам его души и не находя себе утешения ни в чем, вдруг обратилась к тьме внутри него. И это обращение будто бы успокоило ее, она будто бы обрела свой дом, она слилась с тьмой. И эта тьма теперь стала с болью одним целым, так что единственное, чего желал теперь Эдус — была месть. Яростная, жестокая, злобная, все поглощающая месть. Гаргон выстрелил в него, Эдус упал, лицом своим чувствуя влагу и холод травы, а так же леденящий душу мрак грядущего смертного мига. И видел он, как дверь вектаба закрылась, сокрыв в себе все источники света в этой ночи. Как вектаб этот взлетел, и вскоре исчез во тьме ночного неба среди звезд. И остался Эдус один: и слышал он свое тяжелое дыхание, и чувствовал он холод, и тьма объяла все, и даже лунный свет исчез, ибо черная грозовая туча заполнила все небо, и первые капли дождя пали на грешную землю, и горькая слеза потекла по щеке умирающего во тьме и одиночестве человека.

II

Вдох, выдох, вдох, выдох… И с каждом разом все труднее. Эдус напряг все свои силы и попытался ползти к телам жены и дочери. Каждый сантиметр отзывался ему болью, каждый сантиметр продвижения. Но вот он сумел, дождь водопадом льет с небес, и Эдус ощутил лицом прикосновение к еще теплой руке своей жены. И слезы потекли сильнее, и хриплые стоны разорвали грудь… Он просто плакал. Но потом обратился, вдруг, к небу: «Ну за что Ты так со мной?». Сознание его будто-то бы сдавило что-то тяжелое и необъятное, Эдус ощутил ужас смерти, что вот-вот настанет для него, и осознал то, насколько сильно он хочет жить… Жить ради мести, жить ради мести. «Я ненавижу Тебя!» — проговорил он хриплым голосом к небу. — Я буду жить! Я буду мстить, все, что Ты создал — я разрушу! Я отомщу… Молния ударила в дерево, растущее рядом с поляной, дерево загорелось, пожар постепенно усилился. И поляну осветил теплый тусклый свет, горящего дерева.

Молния ударила в дерево, растущее где-то внизу. Афия посмотрела на приборы нанта, которые все как будто сошли с ума после этой молнии.

— Я говорила тебе, Афия, — упрекнула ее девушка, сидевшая рядом.

— Не мешай Тафия!

— Мы не должны были лететь в эту грозу…

— Мы не знали, что будет гроза. — Оправдывалась Афия перед младшей сестрой.

— Стой! — Вдруг вскрикнула Тафия, — смотри, указала она на горящее дерево.

— Что там?

— Там, кажется, человек!

— Тафия, ты ошибаешься, это какие-то тени…

— Нет, Афия! Смотри, это человек, или даже несколько.

— Действительно, — призналась Афия, присмотревшись.

Нант приземлился на поляне возле горящего дерева. Сестры подбежали к телу Эдуса, который потерял сознание и погрузился в сон, как бы ища утешения и успокоения души в извечной тьме небытия.

— Он дышит, — сказала Тафия, проверив дыхание Эдуса. — Но эти… — с сожалением покачала она головой указывая на девушку и девочку, лежавших рядом. — Он ранен, застрелен из энергетического оружия… Поэтому есть шанс, что выживет.

— Заберем его? — Спросила Афия, как бы советуясь.

— Что мы будем делать с ним?

— Отвезем в госпиталь…

— И что мы скажем? Что нашли человека с ранением в лесу рядом с двумя трупами? Судя по всему это криминал…

— У нас и так много проблем… — Сказала Афия.

— Но оставить его тут мы не можем, — возразила Тафия.

— Ну почему не можем?! — Воскликнула Афия.

— По-мо-ги-т… — произнес сквозь туман дремоты Эдус, услышав этот диалог…

— Ты слышала, что с его голосом? — Спросила Тафия.

— Ладно, заберем его, к себе… Как только поправится отпустим… А до того свяжем… — Решила Афия.

— Злые люди не должны делать добра… — Грустно заметила Тафия.

— А мы злые…

— Потому не должны мы так…

— Но мы не можем иначе, милая… — Возразила Афия младшей сестре.

— Это наша слабость…Это нас однажды убьет…

III

Сестры доставили Эдуса на свою квартиру в городе. Заперли его в комнате, и осторожно обращаясь с ним, принялись лечить его, оказали медицинскую помощь, в которой он так нуждался. Гость их не сказал ни слова за все время пребывания у них, за те две недели, которые сестры лечили его. Они поражались этой молчаливости, более того гость их очень редко смотрел в глаза Афии или Тафии. Он в основном смотрел в одну точку на стене, что была против его кровати. Но почти никогда не смотрел в глаза и не разговаривал. Рана его зажила, тело окрепло, но сердце его было разбито и душа погрузилась в бездну уныния. Когда солнце сияло над грешной Амарией, когда лучи его и свет проникали в комнату, где лежал Эдус, тогда легко было увидеть бледность его лица, когда же ночь поглощала грешную Амарию, тогда лицо Эдуса словно обретало свой естественный цвет во тьме, словно бы взгляд его и был источником этой тьмы.

Первые слова, которые произнес Эдус во время пребывания в квартире сестер, были обращены к Афии. Она зашла сказать ему о том, что он должен отправляться домой, и что он не может более находиться у них.

— Мне некуда идти… — холодно произнес Эдус хриплым голосом, глядя ей в глаза. Афия почувствовала холод от его взгляда.

— Я понимаю тебя… Мы с сестрой проходили через это… — Сказала Афия, присаживаясь на стул, стоящий у двери в комнату.

— Вы наемницы?

— Да… Мы преступники. Но…

— Но?

— Мы не всегда были такими.

— Что же вас толкнуло к этому?

— Человек, которого зовут Гаргон… — Лицо Эдуса напряглось, взгляд наполнился злобой, когда он услышал это имя.

— Вы жаждете мести? — Спросил он Афию хриплым голосом.

— Мы ради этого живем! — Эдус задумался.

— Если так, то мне с вами по пути…

— В смысле по пути? — Переспросила Афия.

— Я жажду мести. — Эдус протянул к ней свои руки, — Эти руки должны убить его. Убить жестоко, ибо они жаждут мести, я ненавижу его!

— Как же ты сделаешь это? — усмехнулась Афия. — Он один из самых влиятельных людей города.

— Мне все равно! У меня есть план. И средства для его воплощения. — Афия задумчиво смотрела на него, с болью в сердце, возбуждаемой напоминаниями о собственном прошлом и созерцанием лица этого несчастного человека, что сидел перед ней.

— Что он сделал с тобой? — Спросила Афия нерешительно.

— Это не важно…Два тела, девушка и девочка, которые лежали на том поле… Это были моя жена и дочь…

— Прости…

— Вы со мной?

— Ты совершенно беспомощный человек, у тебя нет ни денег, ни дома, ничего… Как же ты собираешься отомстить?

— Ты ошибаешься, у меня есть кое-что, с чего я и начну. Я не беспомощен… Если поможете мне — я помогу вам. Мы убьем Гаргона, и его детей, и его семью, и всех его друзей…

— Мы должны подумать. — Сказала Афия и ушла.

Вечером она вернулась вместе с Тафией, они вошли в комнату, одетые в свои костюмы. Черные облегающие костюмы, с плащом и маской.