О них не упоминалось в сводках - Морозов Дмитрий Витальевич - Страница 39

До поздней ночи пробыли мы на передовой. В темноте вернулись на свой командный пункт.

— Когда командный пункт менять будем? — спросил я, остановившись возле землянки.

— За Синявино зацепились, теперь спешить некуда. Командарм будет доволен, — ответил полковник.

Перед самым восходом солнца противник шквальным огнем из пушек и минометов обрушился на опорный пункт, в котором ему были известны все закоулки. Если мы с большим трудом разведывали местонахождение каждой вражеской огневой точки, то немцам этого не потребовалось. Они знали, куда стрелять.

Вслед за огневым налетом два батальона полупьяных автоматчиков контратаковали наших моряков с флангов и фронта. Заградительным огнем артиллерии удалось их рассеять.

Симонов ввел в бой 4-й батальон — последний резерв бригады. Но оказать существенной поддержки он не смог, так как попал под сильный обстрел.

Гитлеровцы повторили огневой налет, а затем снова атаковали. Ценой больших потерь им удалось захватить траншею и тем самым свести на нет нашу вчерашнюю удачу. Неоднократные попытки исправить положение успеха не имели. Синявино опять оказалось в руках гитлеровцев.

Бои на Синявинских высотах стали затихать, наши войска, отказавшись от наступления, с 27 февраля перешли к обороне.

Бригада, понесшая за восемнадцать дней большие потери, в ночь на 28 февраля была выведена в армейский резерв…

В эти дни я получил приказание сдать дела своему начальнику штаба майору Капустину и явиться в отдел кадров артиллерии Волховского фронта. Ни Симонов, ни мои товарищи в штабе армии не знали, какое назначение ждет меня.

Жалко было расставаться с моряками, с боевыми друзьями, вместе с которыми прошел долгий и трудный путь. Но служба есть служба. Я уехал.

А наша бригада, перейдя вместе со 2-й ударной армией в состав Ленинградского фронта, еще полгода вела оборонительные бои в районе Синявино. Полковник Николай Васильевич Симонов вскоре после моего отъезда сдал дела полковнику Н. Г. Лященко, а сам вступил в командование 379-й дивизией. С ним мы впоследствии встречались довольно часто.

В августе-сентябре 1943 года бригада была расформирована. Ее личный состав влился в другие соединения. Уцелевшие моряки, составлявшие когда-то костяк бригады, вернулись на корабли и в части Военно-Морского Флота.

Я всегда с гордостью и душевной теплотой вспоминаю об этих отважных людях.

В штабе фронта

Полевое управление фронта разместилось около населенного пункта Горки, в сорока километрах от передовой, на самом правом фланге. Я очутился в редком лесу, заполненном землянками, домиками, грузовиками. Здесь было тихо, как на даче в мирное время. Ни выстрелов, ни разрывов. Не надо пригибаясь ходить по траншеям, носить каску.

Начальник отдела кадров артиллерии фронта майор А. П. Девятов, белокурый мужчина лет тридцати, пытливо оглядев меня, сказал:

— Вам надо представиться командующему артиллерией фронта. Будете служить у нас.

— А что за работа?

— Это вы у генерал-майора узнаете. Он сам все решит… Да, вас надо поздравить… — привстал Девятов.

— С чем? — удивился я.

— С присвоением очередного воинского звания. Вчера только выписку из Москвы получили, — он пожал мне руку. — Еще генерал Безрук представлял, когда вы в восьмой армии были.

Командующего артиллерией фронта мы застали в небольшом свежесрубленном доме, который со всех сторон был окружен крохотными полуземлянками. Когда вошли, генерал сидел за столом спиной к нам и внимательно рассматривал карту. Два стола, четыре табуретки, в одном углу койка, в другом железная печка — вот и все убранство комнаты.

— Кто это мешает мне? — сердито спросил генерал, не оборачиваясь.

— Майор Девятов, товарищ генерал. Командующий артиллерией морской бригады подполковник Морозов прибыл. Будете сейчас с ним беседовать?

Генерал резким движением поднялся со стула. Волнуясь, я доложил о своем прибытии в его распоряжение и сразу же узнал Георгия Ермолаевича Дегтярева. В тридцатых годах он командовал 40-м артиллерийским полком на Дальнем Востоке.

Дегтярев остался таким же, каким я его помнил. Стройный, подтянутый. Острый внимательный взгляд серых глаз, ежик седых волос. Он постарел, но во всех его движениях сквозила прежняя неиссякаемая энергия.

— Ба, да это тот самый Морозов! Здравствуйте! — воскликнул генерал, протянув руку. — Вот где встретились! Ну что ж, опять будем вместе. Товарищ Девятов, оформляйте его начальником оперативного отдела.

— Товарищ генерал! Мне очень не хочется переходить на штабную работу. Дайте лучше полк, — попросил я.

— Что там полк или даже бригада! Работа оператора куда интереснее. Будешь планировать действия артиллерии всего фронта. Генерал Безрук и покойный Калашников тебя рекомендовали. Вопрос решен. Начальник штаба введет тебя в курс дела. Если что непонятно, обращайся без стеснения. Расскажем и покажем. Желаю успеха! — Дегтярев повернулся, сел и снова принялся за работу…

Начальник штаба артиллерии фронта подполковник Абрам Гершанович Черток, худощавый, смуглый, как цыган, встретил меня приветливо. На вид ему было лег тридцать пять. Он задал несколько вопросов, касавшихся моей прежней службы, затем подробно рассказал о составе и задачах штаба артиллерии и о моих новых обязанностях. На должность начальника штаба артиллерии фронта Черток был назначен недавно. До этого он работал начальником оперативного отдела.

— Вы мой заместитель и должны знать все. Вникайте, врастайте в обстановку, — сказал Черток в конце беседы. — Познакомьтесь с начальниками отделов и управлений. А завтра с утра приступим к работе. Сейчас мы планируем новую наступательную операцию, так что вы как раз к делу попали.

Отдел размещался в двух бревенчатых домиках, наполовину врытых в землю. С волнением вошел я в ближний из них. Ведь это — моя новая работа, новая жизнь, новые люди…

На столах были разложены огромные карты с нанесенным на них положением артиллерии всех армий фронта. На юге, на левом крыле фронта, под Новгородом, — 52-я армия, на севере, в знакомых мне местах, — 2-я ударная. На самом правом фланге, против Синявино, 2-сантиметровая зубчатая линия, прочерченная красным карандашом. Тут оборонялась 73-я отдельная морская стрелковая бригада, из которой я только что прибыл.

Шесть армий, несколько тысяч орудий. Я проникался глубоким уважением к людям, управлявшим такой огромной махиной. Невольно и у самого появилась гордость, что придется ворочать такими делами. Но справлюсь ли?

— Это малая стратегия, а вот большая, — сказал мне офицер отдела майор В. Н. Гвоздевич, показывая на географическую карту Европейской части СССР, висевшую на стене. — Здесь видны дела покрупнее.

Чья-то заботливая рука аккуратно красным карандашом отмечала продвижение наших войск на всем пространстве от Баренцева до Черного морей. Линия Волховского фронта, протянутая от озера Ильмень до Синявино, выглядела тут совсем небольшой. На этой полутораметровой карте нашу морскую бригаду можно было обозначить лишь точечным прикосновением карандаша — настолько велика была территория, охваченная войной…

Познакомившись с офицерами своего отдела, с обязанностями каждого из них и побывав в других отделах, я представился заместителю командующего артиллерией по политической части полковнику А. Я. Чернышеву и заместителю по зенитной артиллерии полковнику К. Н. Чумаку.

Побывал и у командующего группой гвардейских минометных частей (ГМЧ) молодого, не по летам полного генерал-майора артиллерии Л. М. Воеводина. Эта группа оперативно подчинялась нашему фронту. В ее состав входило несколько бригад и полков. Генерал Воеводин участвовал в боях на Халхин-Голе, командовал там батареей и заслужил звание Героя Советского Союза.

Начальник оперативного управления штаба фронта генерал-майор Владимир Яковлевич Семенов показался мне человеком угрюмым и неразговорчивым. Он сидел в своем полуподземном кабинете и, обложившись картами, сам печатал на машинке какую-то директиву.