Ещё один брак по расчёту (СИ) - Фигг Арабелла - Страница 83

— Я отработаю потом, — сказал он, — но кормить Каспара должен я, а не женщина, понятия не имеющая, что готовить для человека, который страдает язвой желудка! И только я знаю, как справляться с его капризами, которыми он и дочь, и хозяйку дома до исступления доведёт.

— Вы к нему так привязаны? — с любопытством спросил сир Генрих.

— Я ему очень многим обязан, — коротко и без особой охоты отозвался Росс.

— Хорошо, — за Меллера ответил сир Генрих, — завтра утром я возвращаюсь в замок. Поедете со мной. Полагаю, ваша невеста всё равно собиралась просить меня об этом.

— Благодарю, сир, — равнодушно отозвался Росс. — Гилберт, вы меня отпускаете?

— К тяжелобольному родственнику? — Меллера, кажется, неприятно удивил вопрос. — Конечно.

— Спасибо. Если позволите, я кое-что из кухонного инвентаря возьму с собой. И Яна тоже: пусть учится кормить больных.

— А вот про мальчика супругу мою спрашивайте, — с невесёлым смешком ответил Меллер. — Это её люди.

— Пусть едет, — буркнула Катриона. И прибавила погромче: — Забирайте, пусть учится. Храните от такого Девятеро, конечно, но вдруг и самим этакий умелец пригодится.

— А где ваша невеста? — спросил вдруг сир Генрих.

— Гуляет по селу, — с плохо скрытой неприязнью ответил Росс, и Катриона подумала, что ему очень не нравится интерес сира Генриха к Илоне Серпент (и тут она кондитера очень хорошо понимала). — Ей любопытно посмотреть, как живут люди на самой границе королевства.

— Передайте ей, что я хотел бы с нею поговорить. Если желаете, в вашем присутствии.

— Как вам будет угодно, — всё так же равнодушно проговорил Росс. — Но совет позволите, сир? Совершенно бесплатно, — он явно усмехнулся при этих словах, хотя лица его Катриона видеть не могла: стоял он к ней спиной в дверях меллеровского кабинета. — Вы в моей невесте видите привлекательную девушку с выразительными чёрными глазами, не правда ли? Не в меру бойкую и острую на язык, с которой точно не заскучаешь. А что она магистр второй ступени вы либо прослушали, либо не обратили на это внимания. Хотя в вашем замке жила магесса-член Ковена боевых магов, и вы должны бы знать, что это такое — членство в учёной гильдии. Для Илоны есть алхимия, ещё раз алхимия, далее отец и дед, потом карьера в гильдии, а потом-потом-потом уже всё остальное по списку. В порядке убывания значимости. Если у неё не будет своей лаборатории, вы её здесь не удержите, разве что в темнице. Если у неё будет лаборатория, вы через раз будете слышать, что ей некогда, потому что процесс дистилляции какого-нибудь редкого зелья прерывать нельзя ни в коем случае. Вы согласны быть для своей любовницы в лучшем случае номером пятым-шестым в её списке приоритетов?

— Ничего себе, — пробормотала Аларика, тоже поневоле слышавшая этот разговор. — Так и я могла бы Эммету сказать: сначала сын, потом цветы и овощи, потом крепость, а ваша очередь, муж мой, где-то там внизу листа.

Катриона сдержанно хмыкнула. В самом деле, для какой женщины её мужчина будет на первом месте? Для содержанки разве что. Но Илона Серпент не богаче ли сира Генриха? Что он вообще может ей предложить? Защиту и покровительство? Возможно, не лишние, пока её дед в опале. А потом?

Сир Генрих всё это время молчал. Видно, пытался представить себя номером пятым в чьём-то там списке.

— И всё-таки передайте госпоже Серпент, что я хочу её видеть, — сказал он наконец.

Темнело всё раньше, и сумерки за окнами уже почти превратились в настоящую темень, когда Илона Серпент изволила явиться по приглашению сира Генриха. Она размотала с головы лёгкий пуховый шарф. Волосы под ним оказались совсем короткими, даже до плеч не доставали. Впрочем, на концах они завивались кольцами, хотя по всей остальной длине были прямыми, как солома. Цве’та только не соломенного, а медного. Тёмной такой, старой меди. Крашеные, что ли? Лицо смуглое (не загорелое, а от природы смуглое), глаза тёмные — а волосы медно-рыжие. Не бывает такого. Потом она расстегнула, не снимая, какое-то тёплое одеяние, названия которому Катриона не знала — длинное, приталенное, вряд ли удобное, но смотревшееся, чего уж там, красиво. Даже без всякой отделки: ткань там была такая, что никакой отделки не надо. Катриона решила про себя, что даже сира Маргарита, фаворитка старшего Меллера не выглядела такой… горожанкой.

«А алхимики умеют колдовать? — подумала Катриона, глядя на молодую женщину (как-то не шло Илоне Серпент «девица»), которая в совершенно незнакомом месте чувствовала себя свободно и уверенно, словно никуда из родного города и не выезжала. — Ужик… Если это ужик, каков тогда её дедуля?» Змей опасней гадюки Катриона не встречала, но далеко на юге вроде бы водились такие, что одним укусом убивали в считанные минуты. Потому, видимо, внучка такого зме’я никого и ничего не боялась — если что, приползёт дедушка и всех обидчиков перекусает.

— Присаживайтесь, сударыня, — сказала Катриона и, подумав, сняла фартук. Поскольку у сира Генриха намечался к незваной гостье серьёзный разговор, то стало быть, продолжить рукодельничать не получится. — Сир Генрих?

Сын барона кивнул и сел у камина, хотя тот ещё не топился. Серпент покачала головой и осталась стоять, оглядываясь с почти детским любопытством. Будет, наверное, потом рассказывать в Озёрном, как побывала в настоящей пограничной крепости. Странно, что не села — уж точно не из застенчивости. Насиделась в двуколке, пока ехала? Или брезгует старыми стульями?

Отлучавшийся ненадолго Меллер вернулся с бокалами и бутылкой всё той же «Крови виверны». Если бы не он, повисло бы, наверное, неловкое молчание, но где неловкое молчание — и где Меллер? Для начала они с Серпент вежливо поругали погоду, умудрившись при этом втянуть в разговор даже сира Генриха (Аларику, понятно, и втягивать никуда не пришлось). Только Клементина упорно отмалчивалась, не поднимая глаз от полотенец, к которым прикалывала булавками мелкие разноцветные лоскутки. Да Мадлена, старательно пришивавшая их, только хитрыми глазками поблёскивала, насторожив ушки, но в разговоры взрослых не лезла. Катриона вдруг подумала, что зря сир Генрих затеял этот разговор при свидетелях. Он-то, понятно, хочет показать, что настроен серьёзно и намерения у него самые честные. Но ведь эта нахалка и отказать ему может — вот так, при целой толпе свидетелей.

— Доброго дня всем ещё раз, — сказал подошедший следом за невестой Росс, отвесив короткий общий поклон. — Илона, ты поссорилась с мастером Арнольдом?

Катриона дёрнулась от изумления: они ещё даже не супруги, а уже на ты? И при чём тут какой-то мастер?

— А! — Серпент потрогала свои медные локоны. — Парик ужасный, я знаю, и цвет не мой, но он единственный закрывает шею, а мне не хотелось, чтобы в дороге на меня пялились все, кому не лень.

Росс кивнул, ничего не спрашивая о шее, которую зачем-то надо было прикрывать волосами.

— Обсуди’те это всё попозже, господин Росс, — нетерпеливо сказал сир Генрих. — Я хочу поговорить с вашей невестой о вещах поважнее париков.

Тем не менее на Серпент он посмотрел немного подозрительно. Парик его смутил, что ли.

— И о чём же? — довольно безразлично спросила она. — Если хотите предложить мне патент, даже бесплатный, то извините — я хочу быть поближе к дедовой библиотеке.

— Я вам предлагаю своё кольцо, — как-то совсем просто и буднично ответил он.

Росс закатил глаза к потолку, а Серпент только хмыкнула.

— Вы меня видите впервые в жизни и тут же предлагаете прыгнуть к вам в постель? Как романтично! А не боитесь разочароваться, любезный сир? Про парик вы уже слышали, — она сдёрнула с головы этот парик и обмахнулась им, повернув при этом голову так, чтобы сир Генрих (а сбоку отчасти и Катриона) увидел багровое пятно, расползшееся по шее. — Ещё могу продемонстрировать вот это, — она расстегнула манжету и сдвинула рукав заметно выше локтя. Рука выглядела ещё страшнее, чем шея, в жутких рубцах, оставленных, видимо, тяжёлым ожогом. Катрионе стало почти до слёз жалко «ужика». Мало того, что боль Серпент испытала куда сильнее, чем даже от собачьих зубов, так ещё и шрамы у неё остались такие… это вам не рваные багровые полосы на бедре. И Росс, зная это, всё равно хочет жениться на искалеченной девице? — Ещё так же выглядят левый бок, — безмятежно продолжила Серпент, — левое плечо и левая грудь. Простите, демонстрировать публично не стану.