Корм вампира (СИ) - Макара Дэйв - Страница 48

— Мы не для этой цели. — Бен вздохнул. — У нас и …

— Бенджамин Лайтинг Аркан, хватит врать-то. Тем более — мне. Методики обучения вашего рода войск не знает только ленивый, даже самые секретные. А уж мне, офицеру-психологу армии вероятного противника, не знать их просто грех. Мне их приносили на блюдечке, с двумя каемочками. Есть у и вас, и у нас, отработка освобождения заложников. — Я налил себе в стакан воды и сделал глоток. — Только, в отличии от "общепринятых", после нас остается только тишина и седые заложники, срущие под себя и заикающиеся. И куски мяса, что этих заложников недавно удерживали. И кричали, эти самые куски мяса, перед смертью, очень громко. Или даже рот не успевали открыть, если везло. А те, кто выживал — проклинали свою трусость и плохую реакцию — сожалея, что не успели застрелиться, выброситься с крыши или утопиться. Понимаешь, о чем я говорю?

— Поподробней! — Потребовал морпех, не в силах догнать моих скакунов. — Ни чего я не понял, в твоем сумбуре.

— Бен… Если я могу спасти заложников, значит я могу их и взять… — Моя "лягушачья" улыбка никогда Бену не нравилась, то пугая, то раздражая. — Учитывая, что заложники далеко не мирные штатские, мои руки совершенно развязаны. И я смогу "выкурить" даже мертвого из его гроба, пользуясь родственными узами. И получить нужные мне сведения, при таком раскладе, я тоже смогу, за очень короткий промежуток времени. Пару раз, потом, напьюсь и нервы мои будут спокойны, ведь все сделанное мной — самооборона. А жалеть их… Прости, моя страна "нажалелась". И я, наслушался — тоже. Теперь — всё. Милосердие для этих лиц закончилось. И жалость — тоже. Пришла пора получать воздаяние. И за прошлое. И за будущее. Если хотят "по-хорошему" — замечательно. Нет — пусть готовят себе могилы. Или погребальные костры.

— Ты хотя бы представляешь, какой штат на такой станции?! — Взвился Бен. — Если мы видели троих, это не значит, что их Только Трое. И, не такие они и плохие. Обычные офицеры, исполняющие приказ. Что, за это надо расстреливать?

— Да. Они — офицеры. Это рядовые — пятьдесят на пятьдесят. За мою голову, на соседних островах, награда превышала 50 тысяч евро. За мертвого. За живого — 200. Думаешь, меня бы не расстреляли, даже зная, что я "исполнял приказ"?

"Стекло" набычился, признавая мою правоту, и потребовал чайник, сдаваясь уговорам.

Вот за это я Бена уважаю. За его, пусть и забитый предрассудками, но вполне бодро шевелящийся мозг, отличающийся от много кого, виденного мной и в обеих странах проживания и на островах.

— Если не придут по темноте… — Бен тяжело вздохнул. — Схожу сам. Пусть выбирают, ад им нужен или рай.

— Всех в ад… — Фигура, с совершенно свежими, кровоточащими ранами возникла на пороге нашего дома. — "Обычные офицеры"… "Исполняют приказы"…

Худой, словно узник концлагеря, мужчина, сполз по стене, оставляя на ней кровавые следы и что-то бормоча на смутно понятном мне языке, завалился на бок, прижимая ноги к животу и задергался, поскуливая от боли.

В отличии от табурета Аркана, мой на пол не упал — центр тяжести у него намного ниже, а я, хоть и гибкий, но все еще недостаточно быстрый, чтобы догнать стартующего с места, тренированного морского пехотинца, всю свою разумную жизнь только и занимающегося быстрым перемещением с места на место.

И, хоть первым к раненому приблизился Бен, все действия по первой помощи, пришлось делать мне. Бен лишь помог перетащить его на стол и держал свет, пока я осматривал раны и радовался, что уговорил меня Бен на поиск убер-плюшек в сгоревшем Форте-Чипевайан, уже начавшем зарастать травой и покрываться следами диких животных, на чистеньких некогда, улицах.

Оказывается, "не горят" не только рукописи. "Золотые ампулы" тоже вполне себе остались целыми. Внешне — однозначно, а вот что внутри и как на это "внутри" подействовала температура — сейчас и узнаем.

Не дрогнувшей рукой, воткнул острый кончик ампулы в шею раненного. Есть у нас с Беном и пара армейских аптечек, но самое ценное в них — бинты, а остальное — давно просроченные медикаменты, использовать которые я поостерегусь, даже будучи смертельно раненым или столь же смертельно — пьяным.

Есть еще мази и настойки "дедушки Ляо", как называет мастера Сибатси, Бен, но они большей частью для похудения, растирания и от поноса. Есть опий, пара кусков, но это не про этот случай. Боль, конечно, снимет. Только больной может и не проснуться, погрузившись в тяжелое забытье.

Ампула окрасилась темной кровью и исчезла, оставив меня в ступоре.

Мужчина вновь пожелал мне всех благ и закатил глаза, прощаясь с сознанием.

Водрузив на мой табурет большой таз с горячей водой и положив рядом ком чистых тряпок, Бен развернулся и покинул наше совместное жилье, оставляя меня за старшего, главного и самого ответственного, стрелочник старый.

Надеюсь, он все же пошел к радару или, на худой конец, ходит дозором вокруг дома, не подпуская внутрь озабоченных дамочек.

Мужчина вновь застонал, но уже намного спокойней, словно адская боль начала отступать, даря облегчение истерзанному телу. Если я все правильно понял, человеку досталось не только примитивной плетью, палкой или бейсбольной битой. Застарелые ожоги покрывали его спину и бока, следы поражения электротоком, коричневые и теряющиеся под рваными ранами, оставленными звериными когтями. Рваное ухо и чудом оставшийся целым, левый глаз.

И, как такое лечить?

Смывая кровь, сам поймал себя на том, что шепчу слова, услышанные мной от деда, когда я в детстве рассадил колено и загнал камень, под коленную чашечку. Пока он их говорил — было не так больно. И не так страшно.

Если помогло мне, надеюсь, поможет и этому бедолаге. Ведь это только слова, простые и человеческие. Они помогут человеку. Лишь бы он был человеком. Лишь бы мог даже не слышать — только чувствовать. Этого достаточно.

Дыхание лежащего на столе человека, постепенно очищающегося от грязи, крови, застоявшегося гноя и мусора, оставшегося в ранах, выровнялось, стало мерным, глубоким и спокойным.

Стукнула входная дверь и на пол посыпались наши запасы стратегического деревянного топлива, заставляя меня обернуться к Бену и укоризненно покачать головой, пеняя на шум.

Получив в ответ разведенные руки и легкое подобие улыбки, вернулся к своему пациенту.

Отпрыгнуть от стола мне не дали предавшие меня ноги, ставшие ватными и заколотившееся во рту испуганной птицей, сердце.

На столе, лежал на боку и мирно дрых, перебирая во сне лапами и подрагивая чуткими ушами-локаторами, здоровенный Серый Волк!

Глава 15

****

Все сказанное Олегом, Бен обдумал еще до его появления и теперь лишь проигрывал в голове некоторые стороны проблемы, которых толстяк не заметил: не хватило опыта, перебор с юношеским, до конца не выветрившимся максимализмом или банальная нехватка времени, чистая импровизация — все это лишь демонстрировало, что Олег парень хороший, но слегка увлекающийся и совершенно предсказуемый, как и все его племя. Оттого и решился Бен пошутить над темой женщин на войне, зная, что у русских с этим полные штаны предрассудков, восхищения и преклонения. От такого поведения, не мудрено, что русские женщины всеми правдами и не правдами старались уехать из медвежьего угла, снять и поставить в угол тяжелую обувь, под названием валенки и стать наравне с мужчиной.

Нет, сам он чисто русских не встречал, но вот странное прозвище "хохлушка", которым наградил новый штат борделя его хозяин, в память врезалось отчетливо и теперь прочно ассоциировалось с русскими женщинами, любвеобильными и столь же развратными.

Вываленный ответ, прибил Аркана к земле. Не своей жесткостью, нет. Он точно знал, что женщина на войне — точно такой-же солдат, как и он сам, со всеми вытекающими, что называется. Знал он и том, что за некоторых офицеров "дружественных армий вероятного противника" назначалась награда — сам получал, под роспись, цветные фото, черно-белые фотороботы или просто описания с указанными цифрами, когда шел на очередной рейд.