Экзорцист: Проклятый металл. Жнец. Мор. Осквернитель - Корнев Павел Николаевич - Страница 83

– Ничего не выйдет, – мотнула головой девушка, и сплетенная из длинных волос рыжая коса нервно дернулась, повторяя движение хозяйки.

– Почему? – А ведь мне действительно хотелось остаться! Хорошо здесь, спокойно. Нормальное желание для решившего остепениться мужчины средних лет. Хм… Для кого угодно нормальное, только не для меня. Вот если б Лауру в охапку и на корабль…

– Потому что у тебя болит голова. – Целительница кинула мне какой-то плод размером с некрупную сливу.

– Брошу пить? – Я машинально перехватил его, пытаясь разобраться в собственных чувствах. Что же такое творится, в самом деле?

– Это не похмелье, – грустно улыбнулась Лаура. – Просто мужчины не могут жить в этом лесу. Как бы им того ни хотелось. А мы не можем жить где бы то ни было еще. Такая наша судьба…

– Расскажешь? – Надкушенный плод оказался почти безвкусным, но стоило прожевать первый кусочек, головная боль моментально стихла.

– Все дело в деревьях у озера. Ты ведь почувствовал аромат их цветов? Аромат, пыльца, толченая кора, сушеные листья, плоды. Мужчины привыкают и уже не могут без этого жить. Со временем это низводит вас до уровня домашних животных. Милых, но совершенно безмозглых.

– Наркотик? – облизнул я перепачканные соком пальцы. – И как быстро наступает привыкание?

– Тебе это не грозит, у тебя болит голова. Ты просто однажды не проснешься. Так тоже бывает.

– Весело. А мой спутник?

– Две-три ночи здесь, и он уже никуда не уедет.

– А деревья, они растут только в этом лесу?

– Лишь по берегам озера. И если нас отсюда прогонят, мы умрем, – вздохнула Лаура и передала мне ворох одежды. – Вы действительно спасли нас и наш лес…

– Теперь понятно, чем вы торговали на ярмарках, – вздохнул я и начал раскладывать одежду на подоконнике. Как ни странно, – это были не мои вещи. Почти невесомая рубаха, штаны и серовато-зеленая куртка, пошитая из уже знакомой чешуйчатой кожи. Хорошо хоть исподнее оставила.

– Плоды очень питательны, – усмехнулась целительница. – Благодаря им горцы могли пережить зиму. Но потом они раздобыли зерна маиса…

– И все пошло наперекосяк, – кивнул я, примеривая мокасины. На ноге сидят просто идеально, и для леса лучше не придумаешь, но вот в городе… в городе нужна обувка попрочней. – А если рождается мальчик, что тогда?

– В тринадцать лет, когда раньше, когда позже, мальчиков отправляют к отцам. Дальше находиться для них здесь слишком опасно.

– Ясно. – Я несколько раз подпрыгнул на месте, привыкая к новой одежде. Хотя к чему тут привыкать? Все сидит просто идеально. – И опять я у тебя в долгу…

– Пустое, – отмахнулась Лаура и протянула мне какой-то сверток. – Держи…

– Что это? – В свертке оказался миниатюрный нож. Или серп? Точнее, коготь. Насаженный на рукоять коготь одной из напавших на наш отряд зверюг. Способный легко спрятаться в кулаке, но острый и опасный, как пригревшаяся на камне гадюка. Еще и тяжелый, будто из гранита вырезан. – Охотничий трофей?

– Мы на них не охотимся, это они охотятся для нас. Охраняют лес.

– Ах вот оно как!

– Да, вот так.

– Могу я что-нибудь для тебя сделать? – Убрав нож в кожаный чехол, я попытался приобнять девушку, но та отстранилась.

– Уезжай. И увези с острова этот проклятый металл. Если он вернется к горцам, все будет напрасно…

– А остальные наконечники? – задумался я. – Можно собрать их все.

– Это уже неважно, цепь порвана. – Лаура прислушалась к чему-то и провела мне холодной рукой по лицу. – Тебе пора идти, Себастьян Март…

– Прощай… – Уходить не хотелось. Остаться было нельзя. И не сказать, чтобы первый раз такое, но…

Я распахнул дверь, выглянул из дома и увидел шагавшего по тропинке Рауля, который влюбленными глазами пялился на сопровождавшую его давешнюю лучницу. Что ж, и в самом деле – пора.

– Себастьян! – окликнула вдруг меня девушка. – Не пытайся собрать остальные наконечники. Горцы скоро поймут, что кто-то разрушил их чары…

– Хорошо. – Уже сойдя с крыльца, я обернулся и защелкнул на шее удивленной Лауры замочек цепочки с подаренным экзорцистом амулетом. Прижал девушку к себе, поцеловал и зашагал к дожидавшемуся меня графу.

Вот теперь точно пора.

До опушки леса шли молча. Рауль не отрывал взгляда от своей спутницы, она отвечала ему взаимностью, и как эта парочка умудрилась ни разу не споткнуться, осталось для меня загадкой. Где-то поодаль скользили тени сопровождавших нас лучниц, но и они не нарушали тишину утреннего леса. И от этой неестественной тишины порой становилось просто жутко.

Хоть воздух за ночь и посвежел, холодно в новой куртке не было, мокасины ступали по тропинке совершенно бесшумно, а вот под сапогами Рауля то и дело шуршала листва и хрустели сухие ветки. Впрочем, какая разница? В этом лесу нам ничего не грозило. А дальше…

Маисовое поле замаячило меж поредевших деревьев как-то неожиданно быстро. Вчера водили кругами? Или просто ночная дорога столь бесконечно длинной показалась? Все может быть.

Пока граф прощался со своей пассией, я нашел давешнюю сухую сосну, отсчитал от нее на рассвет нужное количество шагов и с облегчением нашарил взглядом нетронутый дерн. Душевные терзания – это, без сомнения, серьезно, но и возможная потеря головы в случае возвращения из экспедиции с пустыми руками изрядно действовала на нервы. А тут наконечники, вот они – целехонькие. И пусть тьма опять взвилась черным пламенем, справиться с ее натиском оказалось куда проще, чем вчера. Великое дело – привычка…

– Себастьян! – окликнул меня граф и зашагал по опушке в противоположную от лагеря сторону. – Догоняй!

– Рауль, надо уносить отсюда ноги. – Я поспешил нагнать Лурингу и насторожился, заслышав донесшийся откуда-то издалека крик. – Если нас запрут в долине, нам с острова не выбраться…

– Нет! – обернулся резко остановившийся граф. – Я говорил со старейшинами и обещал им помощь! Мы не можем оставить в беде беззащитных женщин! Мы обязаны окончательно выкорчевать тьму!

– Нам нельзя терять время, – возразил я. – Главное мы уже сделали!

И в самом деле, новые ростки чуть ли не на глазах проклевывались через покрывавший землю слой опавших листьев и хвои. Подлесок заметно окреп и за ночь успел захватить часть маисового поля. Казалось, лес последние годы копил силы и теперь, сорвавшись с цепи, перешел в наступление.

– Вздор! – рявкнул граф. – Наш долг…

Дальше я слушать не стал. Легонько ткнул сложенными в щепоть пальцами Рауля в основание черепа; не дав упасть на землю, подхватил под мышки моментально обмякшее тело и коротко свистнул. Свист затерялся в листве, но вскоре крики разыскивавших нас солдат начали приближаться, и я засвистел снова.

– Что с ним? – бросился к лежавшему на земле графу выскочивший из леса несколько минут спустя Джед.

– Перегрелся, – усмехнулся я, подхватил мешок и приказал настороженно озиравшимся по сторонам пехотинцам: – Хватайте его и возвращаемся в лагерь. Надо убираться с этого острова.

– Быстрей! – рявкнул на парней сержант и зашагал рядом, с интересом поглядывая на новую одежку. – Удачно сходили?

– Более чем, – улыбнулся я.

– Ну и слава Святым! Мы уж и не чаяли вас живыми увидеть, – признался Джед.

До песчаной отмели добрались без приключений. Парни поочередно волокли так и не пришедшего в себя графа, я по мере сил не давал дотянуться до солдат переполнявшей дорожный мешок тьме.

Очнувшийся граф уселся на расстеленный на песке плащ, когда пехотинцы уже заканчивали сворачивать лагерь. Обхватив голову руками, Рауль зажмурился и что-то неразборчиво простонал себе под нос.

– Вино есть? – поинтересовался я у сержанта.

– Вот, – снял с пояса фляжку тот и предупредил: – Последнее.

– Держите-ка, ваше сиятельство, – присел я рядом с графом. – Давайте, до дна.

– А?! – с трудом сфокусировал на мне взгляд шеф дворцовой охранки. Потом уже куда разборчивей выругался и присосался к фляжке. – Себастьян, тебе говорили, что ты конченый подонок?