Экзорцист: Проклятый металл. Жнец. Мор. Осквернитель - Корнев Павел Николаевич - Страница 77

На палубе к этому времени уже вовсю суетились матросы, и, не желая путаться у них под ногами, я уселся на облюбованную бухту каната, открыл рукопись и принялся читать. Да так и просидел большую часть дня – как оказалось, экзорцисты последние годы усиленно занимались исследованиями интересовавшей меня темы. Вот только ничего путного братьям откопать не удалось. Сплошные догадки, для пущей значимости называемые мудреным словом «гипотеза». Некоторые из них ничего, кроме усмешки, не вызывали; другие, напротив, заводили в столь непролазные дебри, что, возможно, мне просто не удавалось оценить всю грандиозность выдвинутых предположений.

Вскоре начался прилив, а когда на палубе появились растрепанные пехотинцы, поднявшаяся вода давно скрыла пугавшие Рауля рифы. Ветер стих, и высадка на остров больше не представлялась таким самоубийственным мероприятием, как утром.

– Что читаешь? – остановился рядом со мной Чесмарци и заглянул в рукопись. – Да ты ее вверх тормашками держишь!

– «Бесноватость есть суть проявления потусторонней скверны, подчиняющей себе сознание попавших под ее власть людей», – по памяти процитировал я вступление «Бесноватости как она есть», и стоявший поодаль Джед выругался от восхищения.

– Это ведь книга экзорциста? – подошел к нам уже готовый к высадке Рауль. Дорожный камзол, высокие сапоги, широкополая шляпа с высокой тульей, прикрывающая лицо от жгучих лучей не по-осеннему жаркого солнца. На поясе меч и кинжал, в дорожном мешке позвякивает кольчуга. Пехотинцы взятые с собой доспехи и шлемы надевать тоже не спешили – никто желанием не горел, сверзившись за борт, камнем пойти ко дну.

– Угу, – перевернул я страницу.

– А где ты ее взял?

– Бернар дал.

– Когда?

– Вчера. – Удержаться от смеха оказалось совсем не просто, но игра того стоила. Граф начал понемногу закипать, а пехотинцы от греха отошли на безопасное расстояние.

– Он мертв!

– Кто?

– Бернар!

– А как он тогда мне книгу дал? – понимая, что начинаю переигрывать, все же продолжил я издеваться над Раулем.

– А, бес с тобой! – махнул рукой граф и отошел к фальшборту наблюдать за спуском на воду двух шестивесельных ялов.

Я только покачал головой и продолжил делать вид, будто изучаю рукопись, но почти сразу меня отвлек один из пехотинцев.

– Держи, – протянул он несколько серебряных монет. – Ты вчера забыл…

– Я?!

– Ну да, когда в кости играл… – Парень быстро отошел в сторону и принялся вместе с сослуживцами готовиться к отплытию.

Пожав плечами, я кинул монеты на бухту и тут же про них позабыл. Точнее, сделал вид, что позабыл. Внимательный и настороженный взгляд парня мне пришелся не по нутру. Или он просто пару марок прикарманил и опасался скандала? Все может быть…

Тем временем Луринга объявил общий сбор, и, сунув книгу экзорциста в дорожный мешок, я направился вслед за пехотинцами. Рауль заметил мое намерение отправиться на остров, и на лице у него заиграли желваки, но тут его тронул за плечо Чесмарци.

– Возьмите Себастьяна с собой, – тихонько попросил он и пояснил: – Я с ним точно свихнусь. Да и команда нервничать будет…

– Пусть… плывет, – махнул рукой граф.

– Матросы отгонят ялы обратно, – подошел к Луринге капитан-лейтенант. – Как вернетесь – разожгите костер. А вообще каждый прилив буду отправлять шлюпку.

– Договорились, – только и кивнул ему на прощанье Рауль.

Плыть на утлом яле по расселине между двумя едва ли не отвесно вздымавшимися скалами было на редкость неуютно. И пусть на самом деле проход оказался куда шире, чем виделся с корабля, в случае удара шлюпки о камни шансов спастись у нас от этого больше не становилось.

Но – повезло. Сидевшие на веслах матросы не сплоховали и без излишней суеты завели ялы во внутреннюю бухту. Волнения в ней почти не было, и волны мягко накатывали на песчаный берег. Дальше, шагах в сорока от полосы прибоя, вновь начинали вздыматься скалы, но уже не столь крутые, как те, что выходили к морю.

Дождавшись, когда шлюпки мягко толкнутся днищами в песок, пехотинцы попрыгали в воду, выволокли их на берег и принялись разгружать припасы. Поручив приглядывать за парнями Джеду, Рауль вооружился реквизированной у капитана подзорной трубой и начал выискивать место, откуда имело смысл начать восхождение на скальную гряду.

Когда матросы вывели шлюпки из бухты, граф махнул рукой в сторону одной из скал, и солдаты, увязая в песке, зашагали в указанном направлении. Как выяснилось пару минут спустя, выбор Рауля оказался не случаен – немного дальше обнаружился уступ, с которого без особых проблем удалось перелезть на уходивший вверх каменный карниз.

Карниз был узким, ботинки так и норовили проскользнуть по нанесенному сюда ветром песку и мелкому щебню, но некоторое время спустя идущие впереди парни отыскали узкую расщелину, «прорубавшую» скальную гряду насквозь. К этому времени как-то очень уж неожиданно быстро стемнело, и на площадку, вполне способную дать приют отряду и поболее нашего, мы выбрались в полной темноте.

– Остановимся здесь, – скомандовал граф.

Ко всему прочему, с обрыва открывался прекрасный вид на внутреннюю часть острова, точнее, прекрасный вид открывался отсюда в светлое время суток. Если я еще сумел разглядеть хоть какие-то очертания лежавшего перед нами плато, окруженного темными силуэтами скал, то Раулю не удалось и этого.

Сержант тотчас назначил кашевара и ответственного за костры, потом с факелом в руке обошел площадку и выставил часовых. Один из пехотинцев отправился караулить проход в скалах, второй парень устроился неподалеку от края обрыва.

Время на поиск сухостоя тратить не стали и на костер пустили вязанку дров, прихваченную с корабля. Наскоро поужинали разогретой в общем котле корабельной же кашей и начали готовиться ко сну. Граф расстелил плащ на камнях поодаль от остальных, но с облюбованного мной места приглядывать за ним получалось, не вызывая ни у кого ни малейшего подозрения.

Да, спать этой ночью я не собирался. И пусть с утра буду уставший и злой, но, если графу пустят кровь, волей-неволей придется вернуться на корабль. И тогда о повторной высадке на остров и речи идти не будет. Запрут всех в кубрик, а в порту сразу дознавателям из надзорной коллегии передадут. Да мне и до рассвета дожить хотелось бы, а это, заполучив меж ребер пол-локтя заточенной стали, весьма проблематично.

И все же доставать из мешка кольчужную безрукавку я не стал. Демонстративно бросил палаш на расстеленное одеяло и, уткнувшись в раскрытую книгу, краем глаза принялся следить за готовящимися отойти ко сну пехотинцами.

Сержант распределил очередность караулов, проверил сидевших в темноте часовых, напоследок указал место для отправления естественных надобностей и устроился неподалеку от светившихся в темноте углей костра. Дров на поддержание огня решили не переводить – и так жарко.

Жарко, душно, влажно. И в одной фуфайке весь взмок, а что завтра ближе к полудню будет?

Некоторое время я валял дурака, шурша в полной темноте страницами, потом разулся и развалился на одеяле. Уснуть опасений не было ни малейших – лучше всякого самоконтроля задремать мешала усилившаяся ближе к вечеру головная боль.

Постепенно лагерь затих, только сидевший у обрыва караульный время от времени поднимался на ноги и разминался, прогоняя сонливость. На фоне усыпанного звездами неба парень казался вырезанным из темного холста силуэтом. Второго часового и вовсе не было видно.

Опустив на лицо полу шляпы, я откинулся на мешок и затих. Как ни странно, сразу накатила дремота. А вот пытался бы уснуть, так и проворочался бы без толку до самого рассвета. Ну надо же…

Спотыкаясь впотьмах, к кострищу подошел часовой, побродив вокруг едва тлеющих углей, растолкал сменщика, а сам завалился спать на освободившееся место. И почти сразу же мимо меня прошаркал второй покинувший свой пост караульный.

Пробурчав что-то недоброе, разбуженный им солдат огляделся по сторонам и поплелся к обрыву. Сплюнул вниз, потоптался на месте, а потом потихоньку прошелся вдоль обрыва. Размявшись, вернулся обратно и затих.