Снежная королева - Виндж Джоан - Страница 18

— Вы можете как-то прокомментировать этот отчет, инспектор?

Джеруша чувствовала себя до странности прозрачной под взглядом Снежной королевы. Она выключила диктофон — удобный повод, чтобы спрятать глаза.

— Нет, ваше величество. — Я ни слова не скажу о том, что ты хотела бы узнать. Что хоть как-то могло бы прояснить твое положение.

— А неофициально, Гея Джеруша? — тон королевы изменился.

Джеруша посмотрела ей в лицо, такое открытое, прелестное: лицо настоящей женщины — не маска королевы.

Такому лицу почти можно было поверить… ей почти показалось, что за всеми этими ужимками и предательствами прячется настоящий, реальный человек, до которого можно дотронуться… почти. Джеруша через плечо глянула на Звездного Быка, стоявшего у трона, — пажа королевы, ее любовника. И вздохнула.

— У меня нет неофициального мнения на этот счет, ваше величество. Я здесь представляю Гегемонию.

Звездный Бык сказал что-то на незнакомом ей языке; по тону она догадалась, что это ругательство или какая-то грубость.

Королева засмеялась — звонким, невинным смехом. И махнула рукой.

— Что ж, в таком случае можете идти, инспектор. Если мне понадобится еще порция консервированных заверений в лояльности, я велю инопланетянам привезти мне коппока. По крайней мере, его перья будят у окружающих воображение.

Появился Старейший, поклонился и повел полицейских прочь из королевских покоев.

* * *

Джеруша застыла посреди дворцовой площади, не сводя глаз с патрульной машины. Ветровое стекло было точно паутиной покрыто бесчисленными трещинами: так, прямое попадание. Значит, вот до чего дошло?

— Ну уж на этот счет у меня и неофициальное мнение нашлось бы! — Она коснулась было изуродованного стекла, потом решительно взялась за ручку двери. — Но черт меня побери, если я стану устраивать им спектакль! — Она плюхнулась на вращающееся сиденье рядом с Гундалину, который уже взялся за руль. — А вообще-то, — она опустила боковое стекло, — я вряд ли смогла бы сейчас придумать, что сказать ей, кроме того, что устала, что испытываю такое ощущение, будто меня пожевали и выплюнули. Иногда хочется все-таки знать, несем мы здесь за что-то ответственность или нет? — Она пошарила в кармане в поисках пакетика с йестой, вытряхнула пару стручков на ладонь и стала жевать плотную кожистую мякоть, чувствуя, как кисловатый, резкий на вкус сок проникает внутрь, как расслабляются натянутые нервы. — Ну, все-таки полегче… Хочешь? — Она протянула пакетик Гундалину.

Он напряженно вглядывался вперед сквозь оставшиеся неповрежденными кусочки стекла. Он уже давно молчал; молча шел назад через зал Ветров — словно по пустой улице; да и сейчас не отвечал ей.

Она убрала пакетик.

— Вы в состоянии вести машину, сержант? Или, может, лучше мне? — Столь внезапная смена тона заставила его вспыхнуть.

— Да, инспектор. Конечно в состоянии! — Но глядел он по-прежнему прямо перед собой. Она видела, что ему страшно хочется прибавить что-то еще; он судорожно, с трудом сглотнул, словно разозлившийся ребенок. Машина вырулила со стоянки, чуть подала назад и, развернувшись, двинулась вниз по Главной улице.

— Что сказал Звездный Бык сразу перед тем, как королева отослала нас прочь? — Джеруша старалась говорить равнодушным тоном. Она еще могла кое-как разобраться в идеографической письменности Харему — инструкции по эксплуатации присылаемой ими техники требовали подобных знаний, — однако никогда не затрудняла себя изучением разговорного сандхи. Полицейские обычно пользовались языком «планеты пребывания».

Гундалину прокашлялся и снова судорожно сглотнул.

— Прошу прощения, мэм, но эта скотина сказала: «У членов Ассамблеи, видно, яйца больше головы, если они посылают в качестве своих представителей таких ублюдков».

— И это все? — Джеруша хмыкнула, ей стало смешно. — Черт побери, это же почти комплимент!.. Удивительно, что королеве подобные слова показались смешными. Интересно, а она действительно хорошо их поняла? Может, она не понимает, что это прежде всего касается ее самой?

— Ну она же полностью в его лапах! — злобно пробормотал Гундалину.

На этот раз Джеруша рассмеялась.

— О да! И в лапах инопланетян тоже. Значит, Звездный Бык родом с Харему?

Гундалину кивнул.

— Что он сказал тебе?

Гундалину только головой помотал, не глядя на нее.

— БиЗед, ты ведь знаешь, меня вряд ли можно чем-либо удивить в этом гнусном городе.

— Я знаю, инспектор. — В конце концов он все-таки взглянул на нее, и тут же веснушки его от смущения порозовели… — Но этого я вам повторить не могу. Ни за что. Это могут понять только те, кто родился и вырос на Харему. Это вопрос Чести.

— Понятно. — Она и раньше слышала от него нечто подобное о Чести с большой буквы. Видимо, он придавал этому понятию какое-то не совсем понятное ей значение.

— Я… спасибо вам, что вступились за меня в этой стычке со Звездным Быком. Мне самому все равно недопустимо было долее отвечать на его оскорбления, не теряя своего лица и не нанося ущерба Чести. — Джеруша изумилась его церемонной речи и искренней благодарности, звучавшей в голосе.

Она посмотрела в окно: благородные господа и их слуги глазели на полицейских из-за ставен, прикрывавших окна богатых домов верхнего города.

— Честь не может пострадать, если оскорбление наносит человек, вообще о чести представления не имеющий.

— Благодарю вас. — Он резко вильнул, чтобы объехать катившийся прямо на них золотистый игрушечный обруч какого-то малыша. — Я сам во всем виноват, это понятно. К тому же я явился причиной недовольства вами и полицией вообще. Если вам больше не потребуется моя помощь, я вас отлично пойму.

Она откинулась на мягкую округлую спинку сиденья, поудобнее уложила пораненную Звездным Быком руку.

— А может, тебе лучше просто больше не ходить со мной во дворец с этими отчетами, БиЗед? И никакого особого недовольства твоим поведением я не ощущаю. Просто теперь у Звездного Быка есть против тебя козырь, так что тебе придется трудно, а стало быть, будет труднее и мне — особенно трудно будет не дать им вывалять в грязи доброе имя межпланетной полиции. Если честно, ты мне нравишься, БиЗед; неприятно будет, если тебе захочется от меня уйти. — Хотя в этом отношении ты будешь не первым. По лицу его скользнула слабая довольная улыбка.

— Нет, мэм. Я совершенно не собираюсь никуда уходить… вовсе нет! А вот стоять за вашей спиной во время визитов к этой королеве действительно очень противно. — Улыбка его стала шире.

Она кивнула.

— Я понимаю. Неужели ты думаешь, что мне самой это не надоело и никогда не хотелось кого-нибудь послать вместо себя? Тебя, например? — Она усмехнулась, чувствуя, что ей стало легче. Расстегнула свой тяжелый парадный плащ и с отвращением стряхнула его с плеч; потом сняла шлем, сделанный из позолоченной, причудливой формы раковины. — Боги! Ведь эта реликвия прямо-таки просится на священное дерево! До чего же мне все здесь осточертело! Ничего другого не хочется — лишь бы честно служить где угодно — там, где требуется полиция, а не потешный полк!

Гундалину оглянулся на нее — теперь уже без улыбки.

— А почему бы вам не перевестись?

— А ты представляешь себе, сколько времени занимает оформление перевода? — Она покачала головой, бережно положив шлем на колени и расстегивая воротник парадного мундира. Потом вздохнула. — И кроме того, я уже пробовала. Ничего не вышло. Я им, видите ли, «нужна здесь». — В голосе ее звучала горечь.

— А почему бы вам вообще не уволиться?

— А почему бы тебе вообще не заткнуться?

Гундалину снова с повышенным вниманием уставился на дорогу. Теперь они спустились в Лабиринт и еле ползли по его запруженной народом территории. Небо за толстыми прозрачными стенами уже окрасилось в закатные тона. Джеруша смотрела на плетущихся по тротуарам оборванцев, на отвратительно яркие витрины — все это вдруг показалось ей насмешкой над ее собственными высокими целями и устремлениями… Неужели она действительно готова пожертвовать чем угодно, лишь бы иметь настоящее дело? Неужели готова рискнуть даже тем довольно высоким чином, который, как ей было известно, ЛиуСкед присвоил ей исключительно из-за этих визитов к Снежной королеве? Она сердито сунула темно-каштановый локон за левое ухо. В конце концов, через какие-то пять лет все здесь переменится. Гегемония покинет Тиамат, и тогда ее, Джерушу, пошлют куда-нибудь еще — не все ли равно куда, где угодно будет лучше, чем здесь. Терпение и еще раз терпение — вот и все, что нужно. Боги свидетели, женщине вообще нелегко сделать карьеру, да еще в качестве полицейского; даже сейчас ей вряд ли светит сколько-нибудь высокий пост.