Обманщик - Форсайт Фредерик - Страница 51

Американцы привыкли полагаться на свои приборы и компьютеры. Иногда их за это критикуют, но никто не сомневается в результатах, когда машины работают на полную мощность.

Два трупа были доставлены в ближайший морг, и расследование взяло в свои руки ФБР. Пистолет кубинца отправили в лабораторию, но результат оказался ничтожным. Это было незарегистрированное оружие чешского производства, вероятно, привезенное из Центральной или Южной Америки. Отпечатки пальцев кубинца принесли более богатый урожай. Оказалось, что они принадлежат некоему Гонзало Аппио, давно известному ФБР. Дополнительная компьютерная проверка показала, что его знают также в Бюро по борьбе с наркотиками и в полицейском управлении, контролирующем Майами.

Он прославился как торговец наркотиками и наемный убийца. В Америке он появился как один из «мариэлитос» – тех кубинских уголовников, шизофреников, гомосексуалистов и других подонков, которых Кастро «милосердно» освободил из тюрем и больниц и отправил из порта Мариэль во Флориду. Америка позволила себя провести и приняла эти отбросы человеческого общества.

ФБР подозревало, но не смогло доказать, что Аппио был также наемным убийцей кубинской секретной полиции, которой фактически руководил КГБ. Эти подозрения были не беспочвенными: все были уверены, что Аппио принимал непосредственное участие в убийстве двух популярных антикастровских дикторов, работавших в Майами.

ФБР передало дело Аппио в Лэнгли. Руководство ЦРУ всерьез забеспокоилось. Заместитель директора по оперативной работе через голову Бейли позвонил Роуту в Лондон.

– Нам нужно знать правду, Джо. Немедленно, сейчас же. Нам нужно знать, есть ли у британцев какие-либо веские основания не доверять Менестрелю. Бросьте миндальничать. Используйте детектор лжи, жесткие методы допроса. Отправляйтесь на место, Джо, и выясните, почему у нас сбой за сбоем.

Перед отъездом в Алконбери Роут еще раз встретился с Маккриди. Разговора не получилось. Роут был обижен и обозлен.

– Сэм, если тебе что-то известно, если ты действительно что-то знаешь, ты просто обязан сказать мне. Если мы совершаем непоправимую ошибку, то она будет на твоей совести, потому что ты не захотел быть с нами откровенным. Мы рассказали тебе все. Теперь объясни, какие у тебя основания не верить Орлову?

Маккриди непроницаемым взглядом смотрел на друга. Он слишком часто играл в покер, чтобы по его лицу можно было прочесть то, что он хотел бы скрыть. Маккриди стоял перед дилеммой. Лично он хотел бы рассказать Джо о Кипсеке, предоставить ему настолько надежные доказательства, что он навсегда потерял бы веру в Орлова. Но Кипсек сам ходил по очень тонкой проволоке, да и ту скоро должна была перерезать советская контрразведка; им нужно было только убедиться, что где-то в Западной Европе есть утечка информации, потом контрразведчики закусят удила и не успокоятся, пока не найдут источник утечки. Маккриди не мог, никак не мог рассказать о Кипсеке, даже если не брать в расчет звание и положение агента.

– Джо, проблемы возникли у вас, – сказал Маккриди. – Меня в этом не вини. Я сказал тебе все, что мог. Думаю, ты согласишься, что если убийство Милтон-Райса могло быть случайностью, то две таких случайности исключены.

– Утечка информации могла быть и у вас, – предположил Роут и тут же пожалел о своих словах.

– Исключено, – рассудительно возразил Маккриди. – Мы должны были бы знать время и место предполагавшегося ареста Румянцева в Вашингтоне. Мы этого не знали. Или Орлов заранее побеспокоился об организации убийства, или утечка была на вашей стороне. Ты знаешь мое мнение: это Орлов. Между прочим, сколько человек у вас имеют доступ к информации, поступающей от Орлова?

– Шестнадцать, – ответил Роут.

– Боже мой. С тем же успехом вы могли бы дать объявление в «Нью-Йорк таймс».

– Я, два моих помощника, операторы звукозаписи, аналитики и так далее. ФБР знало об аресте Румянцева, но не о Милтон-Райсе. Шестнадцать человек заблаговременно знали и о Румянцеве, и о Милтон-Райсе. Боюсь, у нас где-то ослабла гайка. Вероятно, на низком уровне – какой-нибудь клерк, шифровальщик, секретарь.

– А я думаю, что у вас фальшивый перебежчик.

– Что бы там ни было, я должен разобраться.

– Могу я поехать с тобой? – спросил Сэм.

– Извини, друг, не в этот раз. Теперь это дело ЦРУ. Внутреннее дело. Пока, Сэм.

Стоило Роуту вернуться в Алконбери, как атмосфера в здании на военной базе резко изменилась. Полковник Петр Орлов обратил внимание на то, что уже через несколько минут после приезда Роута бесследно исчезла обычная шутливая фамильярность. Сотрудники ЦРУ казались озабоченными и обменивались только казенными фразами. Орлов терпеливо ждал.

Когда Роут занял место напротив Орлова, два помощника вкатили в комнату для опросов прибор на колесиках. Орлов мельком взглянул на прибор. Он его уже видел. Детектор лжи. Он повернулся к Роуту.

– Что-нибудь не получается, Джо? – спокойным тоном спросил он.

– Да, Питер, совсем не получается.

В нескольких коротких фразах Роут изложил Орлову историю сорвавшейся операции в Вашингтоне. В глазах Орлова что-то блеснуло. Страх? Чувство вины? Машина разберется.

Орлов не возражал, когда операторы укрепляли диски у него на груди, на запястьях и на лбу. Роут не работал на детекторе, это было дело операторов, но он хорошо помнил те вопросы, которые должен задать Орлову.

Детектор лжи, или полиграф, очень похож на электрокардиограф, который стоит в любой больнице. Даже принцип работы этих приборов сходен. Детектор лжи записывает частоту сердцебиений, выделение пота и другие изменения, которые обычно происходят у человека, если он вынужден лгать в состоянии стресса, а само сознание того, что тебя проверяют, уже подавляет психику, является стрессом.

Как всегда, Роут начал с простых вопросов, предназначенных главным образом для регулирования прибора. На движущейся бумажной ленте тонкое перо медленно вырисовывало пологие пики и впадины. Орлова трижды проверяли на детекторе лжи, и все три раза прибор не заметил ни малейших признаков обмана. Роут спросил Орлова о его происхождении, о годах работы в КГБ, о той информации, которую русский полковник сообщил на предыдущих опросах. Потом Роут перешел к неудобным вопросам.

– Вы являетесь двойным агентом, работающим на КГБ?

– Нет.

Перо медленно скользило то вверх, то вниз.

– Та информация, которую вы сообщили нам ранее, верна?

– Да.

– Вы не скрыли от нас какие-нибудь важные сведения?

Орлов помолчал, только крепче вцепился в подлокотники кресла, потом ответил:

– Нет.

Тонкое перо несколько раз резко дернулось вверх-вниз, потом успокоилось. Роут бросил взгляд на оператора, и тот кивнул. Роут встал, подошел к детектору, посмотрел на бумажную ленту и приказал оператору выключить прибор.

– Прошу прощения, Питер, но это была ложь.

В комнате воцарилось молчание. Пятеро сотрудников ЦРУ не сводили глаз с Орлова, а тот сидел, глядя в пол. Через минуту Орлов поднял голову.

– Джо, я могу с вами поговорить? Как с другом? Наедине? Чтобы не было никого, никаких микрофонов, только вы и я?

Правила это запрещали, к тому же в таких разговорах был определенный риск. Роут задумался. В чем дело? Что хочет сказать этот загадочный перебежчик, который впервые не прошел испытание на детекторе лжи? Что он может сказать, чего не должны слышать даже имеющие допуск сотрудники ЦРУ? Роут коротко кивнул. Когда всю технику отключили и они остались вдвоем, Роут спросил:

– Так в чем дело?

Русский набрал полные легкие воздуха.

– Джо, вы не задумывались над способом моего перехода к вам? Почему я так спешил? Не дал вам возможности согласовать свои действия с Вашингтоном?

– Да, задумывался. Я спрашивал вас об этом. Честно говоря, ваши объяснения никогда полностью меня не удовлетворяли. Так в чем же настоящая причина?

– В том, что я не хотел кончить, как Волков.