Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Несомненно ты (ЛП) - Энн Джуэл Э. - Страница 57


57
Изменить размер шрифта:

Кивнув, я делаю глубокий вдох, заворачиваю за угол и вижу, как все поднимаются со своих мест и смотрят на меня. Я бросаю быстрый взгляд на Эйвери и Оушен, а затем смотрю прямо перед собой, туда, где стоит мой жених. Он воплощение красоты. Я не отвожу от него глаз, пока мой отец не отпускает мою руку и не занимает своё место у алтаря.

Я немного нервничаю, но его большие руки крепко держат мои, и я успокаиваюсь. Я не могу сфокусировать свои мысли на чём-нибудь одном. Я пытаюсь сосредоточиться на словах, которые говорит папа. Он со всей ответственностью подходит к этой церемонии, выбрав подходящие священные писания, но его голос звучит просто фоном у меня в голове. Этот день такой знаменательный. Переплетения событий, которые привели к этому моменту, невероятны.

Сконцентрируйся, Сидни!

— Дэйн, берёшь ли ты Сидни в законные жены, чтобы....

16 глава

17 июля 2010 г.

Париж не такой, каким я его представляла. Он кажется чем-то большим. Изобилие знаменитых построек, мода и идеальное сочетание старой Европы с современной культурой. И, конечно же, искусство. У меня нет слов, чтобы описать это. Книги, фотографии и даже видео на Ютюбе не передают всей этой красоты. Конечно, Лувр то место, которое поглощало меня всю первую неделю. Сад Тюильри, находящийся за Лувром имеет типичные французские пейзажи с современными скульптурами, стоящими вдоль него.

Все три раза в день я обедаю в кафе там. Через несколько недель будет проходить ярмарка Тюильри — вторая по величине в Париже. Я слышу, что там будут горки, батуты, аттракционные автомобили и большая карусель. Говорят, что это больше напоминает ярмарки из старых фильмов.

Моя попытка утопить все свои страдания в большой бутылке вина, даёт обратную реакцию. И не раз. Не знаю, подхватила ли я что-то в самолёте или ещё где-то, но меня мучает постоянное расстройство желудка. Я валяюсь на диване, чувствуя себя почти такой же жалкой, как и когда отказываюсь от списка вещей, которые нужно сделать в Париже прежде, чем умереть. Сегодняшний день не выглядит слишком многообещающим, чтобы высовываться на улицу. Скрытую радость мне приносит то, что здесь не нужно ухаживать ни за какими животными. Однако я совру, если скажу, что в какой-то степени не скучаю по Сворли. Сумасшедший пёс с каждым днём нравится мне всё больше и больше, или, возможно, он заставляет меня чувствовать себя менее сумасшедшей. Когда он рядом, я не чувствую будто разговариваю сама с собой всё время.

— Боже... — я бегу в ванную. Желудок напоминает мне о своём содержимом, которое не такое уж и большое.

Становясь на колени, я поднимаю голову вверх, чтобы сделать глоток воздуха, который был мне так необходим. И вдруг что-то цепляет мой взгляд.

— Такого. Нахрен. Не. Может. Быть.

Коробка с тампонами, стоящая на крышке унитаза, сейчас для меня, словно неоновая подсветка. Понадобилось не много времени, чтобы догадаться. Я знаю точно, когда у меня в последний раз были месячные. В конце концов, я знак на дверь вешала, оповещая об этом.

— Боже мой. Они опаздывают... очень опаздывают.

Быстрый поход в ближайшую аптеку за углом с висящим зелёным крестом над ней, и я возвращаюсь домой с шестью тестами.

1 проба: «+». Нет!

2 проба: «+». Чёрт!

3 проба: «+». Чёрт, чёрт, чёрт!

Огромный стакан воды и 15 минут спустя.

4 проба: «+». Проклятье!

5 проба: «+». Боже... нет!

6 проба. Слёзы....

Я в оцепенении. Меня тошнит, но я не чувствую ничего. Я помню это состояние — оцепенение — наши родители сажают меня и Эйвери перед собой в гостиной и объясняют, что «мамочка заболела». В тот момент я осознаю, что всё, во что я верила, больше не правда. Поездка в Диснейленд отложена... затем отменена. Каждый родитель, сидя на трибуне, наблюдает за тем, как их ребёнок плавает на городских сборах, но не мои. Торт в коробке из магазина на день рождения — больше никакой борьбы за венчик, измазанный глазурью или за ложки, которые хотелось облизать.

Сейчас всё, что я знаю, оказывается ложью. Я не поеду получать магистра. Мой отец больше не будет мною гордиться. А искупление в виде будущего, которое мама потеряла, теперь лишь потускневшее воспоминание. Я грёбаная неудачница, которая находится через полмира от своего сердца, которое оставила в Пало-Альто.

— Господи, Лотнер...

Слёзы стекают по щекам, пока я сижу на полу, обнимая свои коленки.

Он следует за своей мечтой. Три ответственных года педиатрической ординатуры. Уверена, он будет в восторге, когда увидит меня на пороге своей квартиры. Но вплоть до того момента, пока я не скажу ему о том, что я безработная, залетевшая и теперь буду его ещё одной ответственностью. Это всё слишком. Всё чего я хочу, это проснуться от этого кошмара. Но не могу. Во сне слёзы не бывают такими мокрыми, а когда боль становится слишком сильной, ты обычно просыпаешься.

Мне нужно позвонить Эйвери. Это слишком, чтобы пережить всё в одиночку. Мы всегда поддерживаем друг друга и разделяем все эмоциональные тяготы вместе. Но эта новость... Она потрясёт её.

— Ты же понимаешь, что у нас здесь всё ещё очень рано? — отвечает она, со своим как всегда язвительным комментарием.

— Эйв... — всхлипываю я.

— Сидни, что случилось? — её тон сразу же меняется.

— Я... Я беременна, — мой голос дрожит.

Слова тяжело повисают в воздухе. Тишина на том конце провода говорит обо всём. Она тоже в шоке, и нет никаких слов, чтобы хоть как-то успокоить меня. Эйвери знает меня слишком хорошо. Она понимает, что это самая ужасная вещь из всех возможных, которая может случиться со мной, и не только потому, что мне двадцать три, я не замужем и не закончила обучение. Дело в нашей маме. Сколько бы не отрицала это, я не отнекиваюсь от неё, от Элизабет, от папы, от себя. Я хочу достичь того, чего маме сделать не удалось.

— Сидни... ты уверена?

— Да, Боже, да. Я пописала на шесть долбаных тестов. И все они оказались положительными, — я вытираю нос рукой и всхлипываю.

— Что ты собираешься делать? В смысле, ты собираешься оста...

— Господи, да. Я собираюсь его оставить! У папы только прошла операция на сердце. Не передать словами, как его это расстроит. И... аборт просто сведёт его в могилу.

— Он бы ни о чём не узнал, — говорит Эйвери медленно и осторожно.

— Мама бы узнала... и буду знать я.

— Ты собираешься сказать Лотнеру?

Я делаю паузу, будто задумавшись над ответом, но здесь не о чем размышлять.

— Да.

— Когда?

— Когда вернусь домой. Поменяю билеты и полечу в Пало-Альто вместо того, чтобы ехать в Иллинойс. Лотнер должен узнать это раньше папы. Но я не хочу говорить ему об этом по телефону. Такое нужно сообщить при личной встрече.

— Сидни... всё будет... — Эйвери не может закончить фразу.

Это наше негласное «никакого вранья» правило. Она не может сказать мне, что всё будет хорошо, и я не могу ей ответить, что буду в порядке. Поэтому мы говорим друг другу единственную вещь, которую знаем наверняка.

— Я всегда с тобой, Сидни, и... я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, Эйв.

25 июля 2010 г.

Мой список дел, которые нужно сделать в Париже и умереть, это просто шутка какая-то. Прошло три недели, и я уже не помню те ощущения, когда покупаешь билеты на круиз по Сене, наблюдая за тем, как медленно оживают памятники в свете заходящего солнца.

Ощущение холодной плитки под коленями, отголоски тяжести в животе, призрачное отражение в зеркале, и эти чёртовы положительные тесты. Вот что въелось мне в голову. Конечно же, воспоминания заполнены благодаря фотографиям, но мне так же кажется, что они сделаны кем-то другим, потому что я не помню, как была в тех местах.

Двенадцатичасовой перелёт на Западное Побережье изнуряющий, особенно в заполненном самолёте с пакетом для тошноты в руках, в случае, если туалет будет занят. Если убрать желание сбежать от клаустрофобии, которая кажется заразной, я не спешу... никуда. Впервые за всю свою жизнь у меня нет никакого направления. Где я буду жить через неделю... месяц... год? Какую я найду работу с дипломом бакалавра по истории искусств, да ещё и с ребёнком в придачу? Как на это отреагирует мой отец? Как отреагирует Лотнер?