Страшная сказка о сером волке (СИ) - Гусейнова Ольга - Страница 3

Главная стражница Мерунича уперлась большой грудью в столешницу и заговорщицки зашептала:

— Обозники новости с юга везут. Говорят, в столице суета. К войне готовятся.

— Да ты что, — ахнула Алая, быстрым взглядом шаря по толпе народа, выискивая свою единственную дочь и ее жениха. — Кошмар какой. А до нас-то день да ночь пройти…

Ясно, что ее взволновало: как бы дочь участь вечной невесты не ожидала.

— А с кем? — вмешалась вторая дамочка. — Только бы не с ельфами проклятущими.

— А что, темные лучше что ли? — вытаращилась Матая на подруг. — Или, не приведи высшие, оборотни? Одни душу заберут, а вторые на ужин пустят.

— Да, но в рабство тоже не хочется, — поморщилась ненавистница эльфов.

— Девоньки, хорошие мои, — тщательно изображая старуху, умудренную опытом и возрастом, глухо произнесла я. — До столицы далеко, да и кому нужен наш приграничный городок?

— Кому души нужны, да мясо свежее, человеческое…

Я шикнула на разговорчивую женщину, бросая быстрый взгляд в сторону: паники еще только не хватало. И пусть я в разы моложе этих трех женщин, но в образ я сильно вошла. Каждый знает, маги живут столетиями, а простые знахарки с толикой силы, какой представлялась здесь я, до старости пару веков да разменяют. Вот и позволялось мне по-простому к высокопоставленным матронам обращаться, да учить порой жизни.

— Не нагоняй страху. Да и вспомните, кто мужья ваши. Сидели бы они в благости, да пили бы пиво, если угроза нешуточная была? Стены городские высокие, стража мужики сильные, опытные. Если что — отобьемся.

— Ой, не знаю, ой, не знаю, — чересчур наигранно трагично качала головой главная паникерша города. — Меньше недели пути и земли оборотней начинаются, а ближе к востоку — Темное царство. Там на границах постоянно сеча какая-нибудь. Вдруг и до нас докатится?!

— Последняя война у нас тридцать лет назад была, еще при прошлом короле. А уж сколько годков все тишь да гладь, да божья благодать. — Тоже решила добавить своего мнения Матая.

— Пока наш новый король под свои знамена не собирает мужиков, значит сплетни все. Не быть войне. — Внесла разумное замечание Алая.

— Мой свояк недавно в столице был. Говорит, посольство от Темных прибыло, да еще и младший наследник с ними. И с темными даже оборотней видал. Вдруг да какой-нибудь союз затевают? Не дай высшие, военный…

— А против кого воевать-то?

— Известное дело — было бы кому, а против кого, всегда найдется. Мало ли королевств богатых, особенно из тех, что к морю выход имеют.

— Свят, свят, свят, — перекрестилась Алая, и я вслед за ней, скорее для поддержания разговора. — С темными, да нелюдями всякими связываться — себе дороже. Неминуемо боком выйдет, они под шумок все разведают, нашими руками все угли разгребут, а потом на нас же и нападут.

Мы дружно закивали: не поспоришь.

Разговор ни о чем может и продолжался бы до самого вечера, да представление началось. Цирковое. И мы вчетвером вмиг забыли обо всем, увлеченно следя за выступлением, прихлебывая горячий сидр, да заедая его сладкими горячими пирожками. Мирное время оно беспечное…

Распрощавшись с главными городскими сплетницами, направилась назад к своей избушке. Манера двигаться размеренно, прихрамывая на одну ногу, стала уже неосознанной. Шла, избегая больших улиц, погрузившись в мысли об услышанном, когда окликнули:

— Госпожа Лари?

Голос узнала — достойный парень, старший сын почившего уже плотника. Мастеровитый, работящий… Один из подопечных моих недавних.

— Не болит ли чего, Гриня? — Жамкая губой, постаралась я произнести вопрос с подходящим знакомству достоинством. — Оправился?

— Вашими заботами, госпожа Лари, — парень до земли поклонился, опуская рядом со мной корзину, накрытую тканью, да приличный такой плетеный из лыка туесок, — здоров и полон сил. Как заново родился, хотя думал, что света белого не увижу больше.

— Вот и славно, — под личиной старческой с искренней радостью улыбнулась я. — Хорошим людям помогать — доброе дело делать, мне ли, старухе, не знать.

— Вот матушка вам велела пирог свежий отнести, брат поутру специально в лесу малины поздней набрал для начинки — она самая сладкая. А я вот… орехи тут… на леснице собрал.

Я невольно слюну сглотнула: редкость в этих краях лесница, южнее она растет, а уж какие плоды у нее вкусные — век есть и не наесться. И как нашел? Да еще целый туесок набрал!

— Уж вы меня на славу угостили, — закивала головой. — Только зачем же мне старой много так, отсыпь горсть — и хватит. А остальное матушке снеси, на зиму сохранит, или продаст — за орехи с лесницы можно много запросить.

Не в первый раз за последние дни гостинцы мне Гриня или брат его приносили, явно решив присматривать за «старушкой».

— Госпожа Лари, — проигнорировав мои слова и снова подхватив свою ношу, а заодно и мою корзину с ярмарочными покупками, парень двинулся вперед — к моему дому, — провожу вас. Может помощь какая нужна? Вы завсегда скажите. Дров ли запасти или крышу обновить?

Моему домику хозяйственная рука бы не помешала, да только страшилась я настолько сближаться с местными. И сейчас, прихрамывая и шагая рядом с Гриней, чувствовала себя неспокойно.

— Хороший ты парень. Жена твоя забот знать не будет, — вроде и на манер почтенной матроны, но и с истинной верой в душе, предрекла ему.

— Госпожа Лари, — засмущался парень, — будь вы годков на пять помоложе — женился бы на вас. Добрая вы женщина.

Он сказал, желая меня уважить, да только за живое задел.

«Не женится никто на мне, одной век свой проводить» — думала я, с благодарностью отправив молодого лесоруба домой, стоило ему меня проводить. Тяжело было на моей душе .

Присев на скамью у окна, вспомнила, как впервые увидела Гриню. В тот день тоже возвращалась с ярмарки домой, и тоже услышала окрик:

— Госпожа Лари?

Оглянувшись, заметила мальчишку, что явно спешил догнать. Одет небогато, но чисто. Рубаха линялая с братского плеча, но теплая, и заплата на плече пришита ровно.

— Чего кричишь? — По-старушечьи покряхтев, остановилась тогда.

— Мать послала вас найти, беда у нас. Я уже и к дому вашему сбегал, но так и подумал, что на актеров заезжих вы пошли смотреть.

И тут я вспомнила, чей мальчишка будет — сын вдовы одного из местных плотников. С двумя сыновьями женщина осталась, когда муж ее с лесов высоких рухнул. Поговаривали, что на прочные бревна глава городской поскупился, согнав строителей для постройки часовни.

А как не стало хозяина, трудно семье пришлось. Старшему из сыновей рано пришлось на работы наниматься, груз ответственности за кусок хлеба на плечи свои принимать. И опять беда у них?

— Что случилось у вас? — Не помнила я, чтобы вдова плотника хоть раз ко мне обращалась. С хворями они сами боролись, поначалу не на что было даже знахарку позвать.

— Брат мой старший… — отдуваясь и переводя дух, затараторил паренек (на вид лет шесть ему, но может и больше — больно худой!). — Седьмицы две назад, когда для рва городского мужиков колья заготовлять отправили, руку поранил. Думал, царапина, на Грине нашем все само заживает. А только не в этот раз… Какую ночь лежит, в себя не приходит. Матушка ему и припарки из коры древесной делала, и настойкой своей травяной поила — без толку. Вот вам кланяться велела…

Сердце защемило: душа целителя к чужой боли безразличной остаться не может.

— Дорогу к дому показывай, — едва не позабыв «про возраст», немедленно решила я помочь и молодому лесорубу, и семье их — повторной утраты кормильца им не пережить.

Жилище бывшего плотника смотрелось… надежным. Пусть и нет кованой двери, да красивых занавесей в окне, а видно, что уход за домом имеется. Основательно, без желания пустить пыль в глаза: и крыша перекрыта, и забор обновлен.

«Хозяйственный старший плотницкий сын» — подметила я походу, пока с кряхтением спешно взбиралась на крыльцо. Еще не видя больного, уже знала: все силы отдам, чтобы помочь.