Когнитивная симфония (СИ) - Скумбриев Вадим - Страница 23

Изменить планету оказалось куда легче, чем людей.

— Это пока мало кто замечает, потому что не с чем сравнивать. Да и мне тоже трудно понять — я ведь никогда не была на других планетах, в других социумах. Всё равно что читать про озон, а потом ощутить его вживую. Ни одна книга не расскажет, каков из себя запах озона. Его можно только почувствовать.

— И когда наступит коллапс?

— Не знаю. Точный прогноз тут невозможен, но люди начинают потихоньку задумываться. Твои Хирурги — это первое поколение. Ми и Ля — третье, они пока только приходят к тем же мыслям, да и то потому, что поумнее других. Но это не остановить.

— Зачем я вам нужен?

— Чтобы рассказать им правду. Помнишь, я просила отвечать на вопросы честно? Говорить нужно не только о прекрасном кино, книгах, музыке, обо всём том, чего нет у нас. Нужно сказать и о войне, напряжённости, преступлениях и катастрофах. Всего этого наши граждане тоже не знают.

Больше книг на сайте - Knigoed.net

— И ты думаешь, они изменят мнение, когда услышат о наших пороках? — Андрей скривил губы.

— Вполне. Архитекторы продолжат политику изоляционизма — это решено. С твоей стороны я бы не противилась. Ты можешь стать причиной катастрофы, и если так и случится, я убью тебя. Делать этого совсем не хочется. Ты мне нравишься.

О да, подумал Андрей. Сначала про убийство сказал человек в шлеме — пилот деликатно не упомянул об этом факте, рассказывая всё Ре — а теперь и сама нота призналась, что сделает это. Он не сомневался, что так и будет. Но и легко сдаваться не собирался.

— Вот как? — спросил он. — Но ты всё равно отпускаешь меня на разговор с этими Хирургами, не зная, что конкретно я им скажу.

Ре пожала плечами и ловко забралась к нему на колени.

— Но ведь ты же постараешься, правда? — сладко пропела она, придвигаясь ближе к Андрею.

— На меня такие штучки не действуют, — усмехнулся пилот.

— Твоё тело считает иначе. Я очень хорошо это чувствую.

— Ты ведь понимаешь, что я думаю другим органом?

— Жаль, — вздохнула Ре, не спеша, впрочем, отодвигаться. — Серьёзно, меня устроило бы куда больше, окажись ты наивным пареньком из тех, которых в любой толпе девяносто пять из сотни, и который послушно сделал бы всё, что скажут, стоит только раздеться и эротично изогнуть губки. А так приходится идти на риск и объяснять тебе, к чему могут привести неверные действия, обращаясь уже к здравому смыслу.

— Слушай, я прекрасно понимаю, к чему это может привести, — Андрей слегка отстранился. Девушка придвинулась ближе, и ему стоило больших усилий сдержаться, чтобы не поцеловать её. Ре, несмотря на снятую маску, продолжала притягивать его. Пожалуй, это даже усилилось, когда пилот увидел её настоящей. Нравится ли ему она как женщина или как человек? Андрей не мог ответить. Наверное, и то и другое. — Только не кажется ли тебе, что иногда нужно вскрыть нарыв? Я уже понял, да, у вас куча проблем. Нет отдушин, которые могли бы разрядить негатив. Только какой толк будет от того, что Хирурги согласятся и разойдутся по домам? Болезнь-то останется.

— Мы будем решать её доступными средствами.

— У вас нет доступных средств, Ре. И я вам не помогу. Я не певец, не музыкант, не писатель и не художник. Как вам вообще удалось прилететь на Клэр без культурного багажа?

— Багаж был, — Ре придвинулась ещё ближе, и Андрей ощутил на лице её дыхание. Он понимал, что всё это — всего лишь игра, но не понимал, на что надеется Ре. Даже если сейчас он поддастся гормонам и согласится на всё, что она захочет, что мешает передумать потом? Наверняка она это знала. — Просто багаж этот — очень небольшой, в основном классика, написанная и снятая ещё на Земле. Искусства Фрейи в списке нет. Знаешь, очень трудно воспринимать фильм, который ты не понимаешь от начала до конца, потому что в нём говорится о совершенно незнакомых тебе вещах.

— Любое правильное искусство показывает что-то новое.

— Верно. Но ты ведь не начнёшь в первом классе средней школы изучать криволинейные интегралы? Сначала надо хоть как-то изучить общество, а уже потом приниматься за его искусство.

— Ладно, я понял. Ну и что дальше? Чего вы хотите, и что мешает?

— Мешает высокая вероятность дестабилизации, — очень тяжело было воспринимать эти слова, чувствуя, как пульсирует кровь внизу живота и дыхание Ре стелется по щекам. Такое не говорят в постели, Ре была совершенно права. — Очень трудно предугадать реакцию людей на информацию. Мы хотим сделать всё точно, как делали до этого.

— Обманывая людей?

— Не глупи, Эндрю. Рано или поздно они узнают, мы всего лишь не выжимаем сцепление до поры до времени. Нужно дать им ответы в правильном порядке, вот и всё. Минимизировать риск.

— Ладно, — сдался Андрей. — Согласен. Я сделаю, как ты говоришь. И это совсем не потому, что ты так упорно соблазняешь меня...

— Дурак, — Ре толкнула его, заставляя упасть на спину, и села сверху. — Я уже поняла, что ты непробиваем. Мне просто нравится это делать. Понял?

Она впилась поцелуем в его губы, и Андрею ничего не оставалось, как согласиться.

Глава 11

— Одевайся.

— Опять куда-то едем?

— Да. Тебе дадут полноценные инструкции, как себя вести с Хирургами.

— А разве не ты их должна давать? — сонно пробормотал Андрей, шаря рукой по стулу в поисках комбеза.

— Я. Но сейчас они хотят поговорить лично. Архитекторы, — в голосе Ре сквозило острое раздражение. В какой-то мере Андрей её понимал.

Он взглянул на часы — 08:05. Циклы здесь были не по двадцать шесть часов, как на Фрейе, а стандартные, «земные». В отсутствие привязки ко времени суток это выглядело вполне логично, хотя и странно для фрейянина. Куда хуже было с адаптацией к световому дню: Андрей никак не мог привыкнуть к тому, что уже третий цикл с неба не уходит солнце, пусть даже оно тусклое и маленькое, и днём в этом мире царят вечные сумерки. Это угнетало.

А ещё его не отпускало чувство, что на Фрейю он ещё вернётся. Пусть даже логика говорила обратное.

Ре уже оделась и, натянув на голову обруч мыслеуправления, разложила на столе плоский компьютер. На экране с невероятной скоростью мелькали какие-то тексты, фотографии — Андрею даже показалось, что на некоторых он заметил свой собственный космоплан. Но спрашивать ничего не стал.

— Готов? — не оборачиваясь, спросила она.

— Да.

— Тогда идём.

Она вела себя как-то странно — слишком резкими стали движения, слишком быстрыми фразы. Значит, ей не просто сказали приехать, было что-то ещё, оно-то и вывело Ре из равновесия. Но спрашивать Андрей вновь не стал. В конце концов, эта девушка — надзиратель, и не более того. Его не заботят её проблемы.

Или заботят?

— Что случилось? — рискнул всё-таки он, когда они сели в машину.

— Ничего, — отрывисто бросила Ре, заводя двигатель. — Просто меня смертельно оскорбили, вот и всё.

— Недоверием?

— Да, тёмная энергия! Ты просто не знаешь меня. И Архитекторов не знаешь, — она начала выруливать на проспект. — Они решили, что лучше взять контроль на себя. Как будто это им, а не мне, чистили мозги от багов структуры! Они, а не я, могут рассуждать без коррекции со стороны!

Андрей молчал. Ре говорила как суперкомпьютер, которому предпочли простенький смартфон для решения задачи трёх тел. Живой инструмент, в эффективности которого вдруг усомнились. Только этот инструмент был не просто живым, он ещё и чувствовал.

И злился, когда его отвергали. Больше того, Ре была в бешенстве.

Наверное, она ещё долго возмущалась бы поступком Архитекторов. Андрей надавил на больное место, заставив девушку раскрыться и выдать истинные эмоции — без масок, без притворства, а в таких случаях всегда тянет выговориться. Но в этот момент в лобовое стекло ударил град.

Машина вздрогнула. Застонала и обмякла на водительском кресле Ре — пилот увидел кровь на её чёрно-белом комбезе. Снова едва слышно захлопали глушители, и ещё одна частая мелодия свинцом прошлась по автомобилю, выбивая искры из стальной обшивки.