Коронный разряд - Ильин Владимир Алексеевич - Страница 53

— Уверен. Охрана шикарная, собеседники умные, понимающие, кормят три раза в день, — оборвал я себя, поняв, что заговариваюсь.

— … Ты ее посадил? — С каким-то удивленным негодованием спросила Катя.

— Но ее скоро отпустят, там никаких доказательств! Слушайте, у меня впереди еще четыре экзамена, а она ведет себя просто ужасно! Да, я понимаю, что пришло время добрых дел, но давайте оно наступит через три дня, а?

— Ты ее посадил… — Ошарашенно пробормотала Тоня.

— Но ничего ж не потеряно, да ведь? Вон, хвоста у меня не появилось, рогов тоже…

— Ты даже ничего не делать не умеешь нормально! — Возмутились они.

— Слушайте, но это же было до вашего мудрого руководства!

— Ну… Ладно, — неохотно приняли девчонки. — В общем, теперь ничего не делать не получится. Поздно! Вези ее к нам домой.

— Это еще зачем? — Нахмурился я.

— Пусть увидит, какие есть у тебя замечательные мы, папа, Брунгильда, Машк, — вздохнули в трубку. — Только очень тебя прошу, она сама должна прилететь. Не с мешком на голове, не под наркозом и осознавая, куда едет!

— Вам же понравилась та музыкальная группа, — проворчал я.

— Максим!

— Ладно, — согласился я. — Но все маневры только через три дня!

— Ну уж три дня она переживет, — махнули на меня рукой.

— Три дня — это полная ерунда, — согласился я, с удовлетворением нажимая на отбой.

Интересно, за это время можно успеть развязать и окончить войну? И будет ли достаточно обаяния кота с собакой, чтобы она меня за это простила?

Вновь прозвенел телефон.

— Алеу?

— Даже не думай! — Рявкнули сестры.

И вновь гудки.

Я с подозрением посмотрел на трубку, а затем перевел взгляд на центральное зеркало машины, встретившись взглядом с водителем.

— Я же сейчас вслух ничего не говорил?

— Нет, господин.

— Сестры, — буркнул я недовольно, откинув телефон на кресло в сторону. — Ни танк угнать, ни войну начать нормально. Скорей бы уже замуж выдать…

Глава 17

У нашей страны удобный размер — всегда можно уснуть в одном городе, а проснуться в другом. От Владивостока до Мурманска будет одно движение ресниц, которое сменит темную ночь на яркий свет начала дня, открытого для свершений и работы. Когда-нибудь спать все равно нужно — так какая разница, будет ли кровать в спальне или нестись со скоростью три сотни километров в час над просторами огромного государства.

Иногда это работает и на малых дистанциях. Бессонная ночь напомнила о себе, забрав из мягкого салона авто, под убаюкивающий цикл из крошечного набора скорости и плавного ее снижения перед стоящими впереди машинами. Угораздило влететь в созданную самим же собой пробку, разросшуюся по окрестным улицам и параллельным дорогам…

— Проснитесь, — мягко окликнули из реальности, забирая из сна без сновидений.

— Спасибо, — посмотрел я на часы и поблагодарил водителя.

На циферблате почти шестнадцать, а за окном — бело-желтое двухэтажное здание областного управления ИСБ с высокими и узкими окнами, теснящееся почти стена к стене с похожими постройками, но, разумеется, уже без скромной красной таблички возле центральной двери. Целая стена таких строений окружает довольно внушительную площадь закрытого от города квартала. Внешне все смотрится просто старым районом, пусть и поддерживаемым в хорошем состоянии, но всякий, кто захочет пересечь его насквозь, упрется в высокий железный забор, глухую стену или ворота пропускного пункта, не снабженные никакими грозными надписями — они попросту почти всегда закрыты, оттого и желания туда свернуть не возникает. Одним словом — «Нагорный тупик».

На другой стороне улицы уже дожидались двое моих сотрудников — серьезные и суровые на вид граждане восточной внешности с таинственной фамилией «Ивановы». Не знаю, чем они руководствовались при оформлении новых документов, но менять что-либо им было не интересно. Свои настоящие имена они помнили, а как их будут звать на чужбине их не сильно интересовало.

Одеты мужчины были именно так, как было оговорено утром — в серо-синие немаркие спецовки технической службы, с ящиком подходящих инструментов в руках. Ящик — это для того, чтобы было что отнять и слегка успокоить принимающую сторону. Я тут, в общем-то, для того же самого: последний вопрос Артема напомнил, что бывает очень полезно и даже необходимо быть предсказуемым, действуя именно так, как от меня ожидают. Так что игнорировать момент входа моих людей в здание будет неправильным, хотя и логичным — не вечно же я буду рядом с ними, а договоренности либо соблюдают, либо нет.

Я вышел из машины и неспешно направился ко входу в ведомство. Никакой необходимости подходить к моим китайцам и спрашивать о готовности не было — это только оскорбит. Уверен, готовы. Уверен, не будут спать двое суток и дело сделают, а иначе во всех приготовлениях последних двух лет нет смысла.

За пару шагов до двери, та сама распахнулась навстречу, выпуская сияющего улыбкой Бориса Игнатьевича. Понятное дело, он ждал, и наверняка лично наблюдал за нашим прибытием по камерам видеонаблюдения.

— Приветствую, — был он само обаяние, словно встречал долгожданного родственника, которого не видел долгие годы.

Разительный контраст с утренним поведением. Хотя, казалось бы, ничего не изменилось и измениться не могло. Даже одежда на нем была прежней, только рукав со следами от еды наспех застиран, отчего пятно только увеличилось, пусть и значительно побледнев.

А вот прическа иная — царапнуло наблюдение — проборы и следы от расчески на волосах крупные, как будто волосы были влажными. Значит, все же пробирался пешком через дождь — стрельнуло неудовольствие.

— Нам в эти двери? — Оценил я рукопожатие, на этот раз какое-то неприятно рыхловатое для такой большой руки. Быть может, предполагалось, что бережное…

— Прошу, — кивнув, первым шагнул он обратно в здание.

Проходная выглядела широким коридором с крашеными в желтый бетонными стенами и слабо отличалась от аналогичных ему в иных министерствах и ведомствах — две рамки металлоискателей и турникеты за ними, предупреждающе горящие красными индикаторами. Но мы эти конструкции попросту обошли, сдвинув в сторону стальное ограждение-решетку сбоку от турникетов — такие ставят под давлением пожарных служб, чтобы турникеты не мешали эвакуации в случае пожара. Вот и нам вполне сгодились.

— Одежду ваших сотрудников придется сменить, — попенял Борис Игнатьевич на порядки, заполняя журнал посещений, поданный ему дежурным офицером.

Всего на посту стояли трое, один из которых наблюдал за происходящим из-за стола в углу помещения, а двое непосредственно контролировали входящий и исходящий поток. Разумеется, вооружены — укороченные автоматы на плече у каждого. На способ нашего входа в охраняемые пространства они никак не отреагировали — допуска сопровождающего ожидаемо оказалось достаточно, чтобы провести в ведомство хоть обученного слона. Начальству, как известно, виднее.

— Одежду и обувь? — Уточнил я, поглядывая из интереса на строчки, выписываемые им в журнале.

Если по ним судить, в здание вошли нештатные сотрудники в количестве троих человек. Понятное дело, никаких имен в таких случаях не пишут.

— Одежду и обувь, — подтвердил полковник, лихо расписываясь на оставшуюся треть журнального листа. — Стерильность и внутренние правила, вы же понимаете. Наборы уже подготовлены, размеры универсальные.

— Гардероб? — Обозначил я вопрос.

— Следующее помещение, — указал он взглядом на белые двери возле стола дежурного. — Там же проведут инструментальный контроль на скрытые датчики в теле. Формальность, — отмахнулся он. — К тому же абсолютно безболезненная, без личного контакта.

Видимо, на случай, если записывающие устройства было решено проглотить или спрятать под языком.

Китайцы посмотрели на меня, ожидая отмашки на движение в помещение контроля. Борис Игнатьевич понял их взгляд иначе.

— Если кого-то из ваших сотрудников оскорбляет подобное недоверие, досмотр можно не проходить. Но сотрудника придется заменить. — И вновь от него сквозило искренним расположением, а предложение строилось так, чтобы предоставить возможность без урона чести уклониться от проверки, если записывающие устройства все-таки есть и могут быть обнаружены.