Выбор, которого не было (СИ) - Петриков Денис Юрьевич - Страница 4

— Милая, я за день набиваю в отстойнике опыта, как за три захода на пятнадцатый…

— Вспомни, как ты неделю не давал мне спать, от химического ожога, что получил от серой плесени, — начала атаку на бастион мужского безрассудства его половина.

— Тогда я не знал всех тонкостей, сейчас всё будет хорошо, — вынул «шестёрку» из колоды аргументов Юра.

Далее последовала пятиминутная словесная дуэль в которой проиграла женщина, но проиграла только потому, что была не дурой и знала, когда стоит выигрывать у близкого мужчины, а когда нет.

— Будь осторожен! — строго произнесла она, выдвинула один из боковых ящиков и достала из него фиолетовый жетон похожий на большую монету. Пометив что-то в толстом журнале, Эрита со вздохом передала артефакт молодому человеку.

— Так точно «товарищ командир», — отрапортовал тот, принял жетон и тепло кивнул, вставая со стула. — Приготовишь вечером цыплёнка? — закинул Юра удочку на прощание.

— Салатом перебьёшься, — получил он в ответ порцию коварной женской мести.

Не задерживаясь более, Юра мазнул взглядом по изображающему безразличие народу и выскочил из зала гильдии в круглый двор, где опять накинул на глаза капюшон. Не задержавшись и здесь, он вышел в арку туннеля и направился в западную часть города. Пройдя по широким людным улицам несколько кварталов, попаданец заскочил по пути в приветливую застеклённую булочную.

От вида восхитительной выпечки болезненно заныл затылок. Кассиопея — так звали Юриного наставника, владел особым умением. Имя ему — «Лещ 100 уровня». Не тот лещ, который из семейства карповых, а мозгодробительный подзатыльник. И вместо того, чтобы обучить бывшего геймера «Искусству похитителя эльфийских девственниц», Кас в первую очередь сурово причесал его питание. И стоило Юре отвлечься от подробной лекции о том почему белки не следует мешать с углеводами, следовал подзатыльник эпической мощности.

В небольшом, но уютном зале булочной стояло пол десятка столиков, за которыми бодрились утренним кофе несколько человек. За длинным прилавком во всю стену, что отгораживал от посетителей необъятный стеллаж заполненный вкусностями, стояла плотно сбитая женщина средних лет.

— Доброе утро тётя Омелия, — можно два рулета с капустой с собой, — обратился к ней молодой человек.

И после начал заниматься странным: облокотившись на прилавок, он принялся внимательными взглядами простреливать улицу на предмет нежелательных преследователей.

— Доброго, доброго, — кивнула ему продавщица, взяла с одной из полок запрошенное покупателем и принялась упаковывать румяные «бочонки» в пропитанную воском бумагу. После закинула в бумажный пакет пару слоек с шоколадным кремом и положила их на прилавок рядом со свёртком.

— Тебе, как обычно, на счёт?

— Да, это, сладкого не надо, — пролепетал растерявшийся от подобной щедрости посетитель.

— Да ладно Юра, опять небось на весь день идёшь, проскочит, — одарила его лучезарной улыбкой женщина. — За счёт заведения, — важно подняла она палец в воздух.

После произошло странное. Продавщица взглянула на улицу и глаза её сверкнули. Полгода назад попаданец этого блеска в жизни бы не заметил, но в последнее время стал куда наблюдательнее.

— Чисто, — подмигнула ему женщина, достала из-за прилавка большой журнал и принялась что-то помечать в нём.

— Спасибо, — выпалил Юра.

Многие местные от рождения владели магией и «боевыми навыками», но далеко не все пускали их в дело, предпочитая более мирные профессии.

Упаковав «сухпаёк», молодой человек выскочил из булочной и очень скоро свернул с центральных улиц, начав петлять вдоль живых изгородей небольших жилых особняков. Хрущёвок в этом мире не строили, а если бы и строили, вряд ли бы кто-то согласился в них жить. Это в чём-то упрощало восприятие местной архитектуры — если вы видите представительное трёх — четырёхэтажное здание, то оно точно административное или какое хозяйственное, но никак не жилое. И вот сейчас, проскочив энное количество улочек и перекрёстков, Юра вышел к трёхэтажному зданию гостиницы, не сильно большому, но на несколько порядков вместительнее домиков вокруг.

Вот только направился он не к двойным резным дверям под навесом, что поддерживала пара пузатых колонн, а обошёл здание с торца и нырнул в подвальное помещение таверны или точнее кабаре. Заведение было приличным, но было для взрослых. Однако в честь раннего утра ничего такого, что местные предпочитали скрывать от взора молодёжи, здесь не происходило. Да и сидящий в углу на стуле мужчина, что читал свежую газету, раннего посетителя узнал, отчего лишь лениво проводил вошедшего взглядом.

Зал заполняли удобные круглые столики, имелась небольшая сцена, где по вечерам пели, играли и танцевали что-то приличное и не особо. Сейчас несколько симпатичных молоденьких девушек придавали паркетному полу состояние зеркальной поверхности. Одна из них вытерла пот и чуть недовольно покосилась на раннего посетителя, что уселся в самом углу, так чтобы видеть происходящее в зале. Девушка по щелчку пальца переквалифицировалась из уборщицы в официантку и подошла к таинственной горбатой тумбочке, на которую Юра всё ещё походил.

— Тебе чего? — чуть развязно спросила она и уставилась на молодого человека, что капюшон снял и слегка замялся.

— Мне, это, чая. Я не долго, с Колей встречусь и уйду.

Девица моментально сменила гнев на милость и заулыбалась. Причин её поднявшегося настроения имелось несколько. Первое, с некоторым мистическим ужасом, Юра не так давно обнаружил, что нравится женщинам. Да, он метр шестьдесят ростом, да его голова имеет форму головы робота из советских фильмов шестидесятых годов, Но при этом у него довольно приятное мужественное лицо и есть в нём что-то ещё, вот только что, самому Юре было не ясно.

Вторая причина лежала в мистической вибрации, что звучала как «Коля», пусть работала вибрация локально, точнее особую силу имела именно в Озоторге.

Из-за перечисленного свой чай он получил неприлично быстро, а девица что-то сообщила подругам и те, работая тряпками, на одинокого посетителя поглядывали и улыбались, чем смущали его неимоверно.

Юре было 18 лет, но можно сказать, что ему было полгода. Так как выяснилось, что во время прижизненного впяливания в монитор личностного роста отчего-то не происходило, а в этом мире он ох как требовался.

И вот «сверкнул свет, грянула молния», хлопнула дверь и вошёл он — Коля!

— Ай, мля, больно… Отпусти мразь! — стенал суховатый низенький мужчина похожий на изголодавшего грызуна, которого Коля тянул за ухо. И так как ноги объекта при этом волочились по полу, то оставалось лишь поражаться волшебной крепости ушей стенающего.

Вместе с Колей в помещение таверны вошёл низенький, румяный и лысоватый мужчина в очень приличном клетчатом пиджаке и серых брюках. Этот, второй, которого за уши никто не тянул, создавал впечатление благодушное и очень приличное. Коля же, в отличии от этого, приличного мужчины, был облачён с кожаный комбинезон и уже слегка намётанный Юрин глаз определил, что комбинезон не прост, а с прошитой между слоями кожи кольчужной сеткой. На Колином поясе весело два кинжала, причём один — довольно большой, был зачехлён полностью, а второй радовал глаз матовой костяной рукоятью. На груди мучителя чужих ушей болталась медаль светлого металла сантиметров десяти в диаметре.

Коля был гопником. Если уважаемый читатель уже закончил вторичное перечитывание Критики чистого разума Иммануила Канта, то он должен прекрасно понимать содержание понятия «Вещь в себе». Так вот, Коля был гопником не по причине только, что он бухал, отбирал мобильники у зазевавшихся граждан и носил лучший на деревне спортивный костюм. Всё это осталось в прошлом. В Коле обитал сам дух гопоты, некое Cause sui гопников, что не мешало ему в данный момент трудиться в местном уголовном розыске.

Наконец отпустив чужое ухо, что по всем законам физического мира уже должно было быть размером с эльфийское, гопник дал своей жертве смачного пендаля, перехватил за руку, смёл два стула в охапку, выхватил из одного из карманов своего комбинезона наручники и перехватив этими наручниками стулья за спинки, сноровисто соединил их с неудачливым гражданином в единую конструкцию.