Техподдержка - Дивов Олег - Страница 4

Для завершения картины его укусил самый обыкновенный комар.

Местный колорит символизировала в основном некоторая разруха, как физическая, так и метафизическая, наводящая на воспоминания о российской глубинке. На улице, где жил дипломатический корпус, ямы в асфальте были вполне по-нашему кое-как засыпаны битым кирпичом. Зато соседний квартал – центр города – сделал бы честь любому азиатскому мегаполису. По застройке просто не поймешь, что ты в бедной стране третьего мира, а по вывескам – тем более. В офисных зданиях кипела деловая жизнь, мимо ездили дорогие машины, состоятельные граждане шлялись по магазинам, рекламы сверкали, полиция бдила… Еще кварталом севернее обстановка уже считалась как бы серединка на половинку, а соваться дальше не рекомендовалось в принципе. Местное население могло похвастаться едва ли не поголовным средним образованием, но работали эти образованцы мало и редко, а в свободное время страдали фигней. В основном – бродили по улицам и били друг другу морды, а чужакам еще и карманы выворачивали. Цвет кожи не играл никакой роли: белых тут водилось исчезающе мало, считались они своими в доску и были по сути такими же раздолбаями. Правда, к ним по вековой привычке обращались «босс», прежде чем заехать в репу.

Единственным белым, способным пройти сквозь город пешком и не нарваться на проблемы, считался русский консул Тёмкин, заслуженный старый черт, давно разменявший восьмой десяток. Седовласый гигант с безупречно прямой спиной и очень добрыми глазами вызывал у здешней публики какое-то атавистическое благоговение. Некоторые, кто постарше, вставали перед ним навытяжку и отдавали честь.

Почему так получалось, Леха хорошо понял сейчас, когда почтенный дипломат, развалясь в шезлонге на заднем дворе консульства, потчевал московских гостей напитками, а в отдалении двое вооруженных африканцев самого что ни на есть зловещего вида тихо-мирно трясли грушу.

Это было нормально. Просто нормально.

Сам Леха старался лишний раз не оглядываться на черную парочку – она его нервировала. В организме просыпался неконтролируемый ужас добычи, которую вот-вот сцапают и уестествят. Он чувствовал себя идиотом, но ничего не мог поделать: неуютно ему было. Ну понятно же по людоедским мордам: у них очень специальное представление о ценности человеческой жизни. Леха однажды нечто подобное в Балашихе встретил, еле ноги унес.

А консулу хоть бы хны – сидит да посмеивается. Его дипломатическая карьера начиналась еще в Зимбабве, когда там правил великий и ужасный доктор Мугабе. Это значит, весь период распила Африки корпорациями на мелкие кусочки Тёмкин наблюдал изнутри; все сопутствующие дворцовые перевороты и локальные войны прошли у него перед глазами. Чего он тут навидался и к чему привык, можно только гадать. Ему небось и в Балашихе будут честь отдавать.

– Слушай, мне надоели твои лоботрясы, – буркнул Тёмкин. – Скажи, чтобы оставили дерево в покое.

– Ну пусть еще немного, – попросил Негр Вася. – Мне нравится шелест листвы. Как будто легкий ветерок.

– Ничего же не падает.

– Тут главное – процесс. Я воспитываю своих тонтон-макутов мирным созидательным трудом. Пытаюсь сформировать гармоничную личность. Если бы, знаете, к трудолюбию прибавить образование, а к образованию – трудолюбие…

– Ты, ваше сиятельство, загадка природы, – сказал Тёмкин. – Буквально после второго стакана из тебя начинает лезть наружу карикатурный русский помещик. Манилов дефис Обломов.

– Работать нужно, работать. Оттого нам невесело и смотрим мы на жизнь так мрачно, что не знаем труда.

– Это кто здесь труда не знает?!.. Проклятье, опять я купился. Хватит разговаривать цитатами, у меня комплекс неполноценности развивается!

– Ну извините. Буду теперь как гоголевский сумасшедший: молчание, молчание, молчание…

Негр Вася, «наш человек в Южной Африке», ездил на огромном белом внедорожнике и носил белый костюм. Тонкие аристократические черты лица, подчеркнуто книжная русская речь – поддатый и болтливый Вася явно хотел сейчас выглядеть несерьезно, этаким рубахой-парнем, но не тут-то было. Он выглядел чертовски серьезным человеком, который валяет дурака. Когда Тёмкин обзывал его «вашим сиятельством», Вася принимал это как должное.

Образины с автоматами, приспособленные теперь к груше, служили охранниками в Васиной свите. А с дерева нынче утром сорвался здоровенный плод и оставил вмятину на машине консула. Вася, когда отсмеялся, заявил: это вопиющий непорядок, и я, как представитель страны пребывания, обязан его устранить. Вдруг в следующий раз вам по голове попадет. Тёмкин отмахнулся, но Вася настаивал: мои дармоеды и так круглые сутки груши околачивают, пусть теперь займутся этим буквально. Мне не надо, чтобы они добились какого-то внятного результата, а надо, чтобы затрахались. Возможно, несколько груш упадет – ну и слава богу, целее будете.

Ты же мне гостей озадачишь до икоты, сказал Тёмкин.

Если гости из «Рособоронтеха» испугаются моих тонтон-макутов, значит, этот рособоронтех сломался, несите следующий, парировал Вася.

Тёмкин хмыкнул – и разрешил.

Только чур, сказал, не околачивать. Груша казенная, за нее валютой плачено, она по описи проходит. Как лицо материально ответственное – не позволю бить прикладами собственность Министерства иностранных дел Российской Федерации. Пускай трясут дерево. Затрахаются точно, я гарантирую это.

Вы за кого меня принимаете, босс, возмутился Вася. Чтобы я позволил стучать автоматом по государственному дереву Российской Федерации?!.. Да ни в жизнь. У меня-то приклады не казенные. Я за эти пушки знаете сколько отвалил?!.. Эй, кафры! Где вы там. Всем трясти грушу полчаса.

Тут как раз гости нарисовались, свеженькие после душа.

Васиных охранников они уже мельком видели на аэродроме, но там эти экзоты скромно прятались в джипе сопровождения. Наверное, чтобы не возбуждать на подвиги солдат, коих набежало к самолету видимо-невидимо, и у каждого палец на спуске. А тут, на дворе консульства, ребята явили себя в полный рост.

Охранники носили темные очки, сланцы и длинные черные плащи. И умопомрачительные семейные трусы в дикую розочку. Татуировки не в счет.

Ну просто образцовые маньяки-каннибалы.

Пилот Олег Ломакин объездил по работе полмира, всякое повидал – и даже глазом не моргнул. Зато у Лехи Филимонова (двадцать пять лет, образование высшее, русский, холост, первая самостоятельная командировка) челюсть отвисла, хоть руками подбирай.

Тёмкин объяснил вполголоса: сланцы – потому что жарко, трусы – потому что с территории консульства без трусов выгонят, а очки и плащи – Негр Вася придумал. Так страшнее.

Леха понимающе хихикнул: ну да, те еще пугала огородные… Осушил стакан, снова покосился на «тонтон-макутов» – и тут его, как говорится, «торкнуло». Он вдруг понял: вот она, африканская экзотика в химически чистом виде. Опасаешься гиен и крокодилов? Ты вон кого бойся. Эти два здоровенных клоуна всех тут убьют и не почешутся.

Они и правда были страшные. И с каждой новой порцией джин-тоника казались всё страшней.

Еще час назад, за обедом, Леха чувствовал себя распрекрасно и не боялся ничего на свете, а тут на тебе. Вроде хорошо сидим, но на душе скребут кошки. В таком состоянии, между опьянением и окосением, некоторые становятся агрессивны, другие сентиментальны, третьи брюзжат… а беднягу Филимонова, измученного борьбой с идиотизмом почти до нервного истощения, повело на панику. Как человек, пьющий редко и помалу, он не был к этому готов и просто не понимал, что с ним творится. Другой на его месте жахнул бы залпом сто граммов чистого – и либо в пляс, либо под стол, – но Леха так не умел.

А поводов бояться у него хватало.

Леха устал. Нервы расшатались еще дома, пока он готовился к нежеланной командировке в самую нелепую страну Африки. И теперь его пугало изделие, сляпанное в качестве прототипа двадцать лет назад; пугала сама идея спихнуть это хреново чудо техники по дешевке неграм; вдобавок, как руководитель группы и ответственный за исход миссии, он ждал подлянки от эксперта Филимонова, которому была внове роль «продающего». Отдельно Леху пугала дальнейшая судьба эксперта Филимонова, буде тот не справится. На то, что судьба перестанет улыбаться раз и навсегда, ему начальник отдела намекнул вполне прозрачно…