Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

В плену медовой страсти (СИ) - Лартер Элли - Страница 4


4
Изменить размер шрифта:

— Что сказал тебе господин?

— Пожелал хорошего боя. А ты почему не тренируешься? Берегись, увидит Тибиус — и тебе несдобровать.

— Я тоже буду сегодня биться! — гордо сообщил Берт.

— Неужели? — удивился Арвор. — Я думал, что списки бойцов от дома Марсилия уже составлены. Титерий, Грасс, Левис и Акур будут сражаться утром и днем, Филиус и Тит — ближе к вечеру, когда уже прибудут патер Мэгли с семьей и другие патеры, а я — в последнем бою… Когда же ты?

— Прямо перед твоим боем с Икрейном.

— Невероятно! Поздравляю! — Арвор похлопал друга по спине. — В таком случае, нам пора собираться… Господин сказал, что наша повозка отправится на Арену уже через час…

Тем временем, на самой Арене Мори уже начинали собираться горожане. Солнце еще не поднялось из-за верхних рядов трибун, а нижние уже были заполнены. Народ суетился, делал ставки, выплачивая монеты устроителям состязаний.

На самой арене, в песочном круге, возились рабы. Они разравнивали песок и заменяли его там, где он запекся вместе с кровью. Такую уборку делали не всегда, но сегодня, в день рождения патера Мэгли, главы Криниса, все должно было быть в лучшем виде.

Примерно в то же время, пробираясь через толпу горожан, продвигалась к Арене Мори и большая рабская повозка с пятью десятками несчастных, приговоренных к смерти. Их должны были казнить во время празднества, где-то ближе к вечеру, незадолго до финального боя.

В этой повозке была Исмин.

4 глава

И что теперь? Как именно их казнят?

Вариантов было множество.

Быть может, их всех поставят на колени, и один из бойцов пройдет вдоль рыдающей линии несчастных и просто отрубит каждому голову.

Быть может, они выпустят на арену голодного льва и дадут ему растерзать слабых, тощих, перепуганных людей.

Быть может, снимут щит с огромной шахты, вырытой в центре арены, и сбросят их вниз… там, в темной бездне, живут артахесисы. В основном тварей кормят поверженными бойцами.

Быть может, рабов заставят самим убить друг друга, чтобы один, последний выживший, получил второй шанс и был отпущен живым.

Быть может, даже сам патер Мэгли спустится на песок, чтобы под экзальтические вопли многотысячной толпы вонзить свой кинжал, инкрустированный йамимарами, в глотку каждого приговоренного.

Все эти варианты и многие другие успела услышать Исмин, пока ехала в большой плетеной повозке, прикованная цепью к своей соседке, тогда как та была прикована к третьей рабыне, а третья — к четвертой… Они все были соединены. Все пятьдесят рабов и рабынь. Сбежать было невозможно, хотя свобода казалась такой близкой: только протяни руку — и схватишь пальцами свежий воздух и солнечные лучи.

В повозке не все были с рудников, но те, кого вытащили из подземелий Арсанары, щурились и прятали лица. Глаза резало от света, мир вокруг расплывался, подернутый поволокой слез. Исмин почти не видела, как их везут по городу, хотя с детства знала этот город как свои пять пальцев: все его петляющие, извилистые улочки с каменными домами и этажами, нависающими один над другим так, что между балконами пятых этажей на двух разных сторонах улицы можно было положить небольшую деревянную доску и пройти по ней, и все его рынки — овощной, рыбный, мясной, вещевой, невольничий с высокими столбами и запекшейся под ними кровью, — и все ярмарочные палатки, и дворцы, и арены…

Арена Мори была самой большой. Ее построили в семьсот первом году. Сейчас шел семьсот седьмой. Арену назвали в честь патера Мори, который незадолго до этого заблудился в лесу и погиб, попав в лапы к артахесисам… а может, и к ведьмам, никто толком не знал. Патер Мори был главой Криниса. Потом его сменил на почетном посту патер Мэгли.

Исмин на Арене Мори не бывала. Да и на других аренах тоже. Куда уж им, простым крестьянам, было попасть на Игры… Они с сестренкой только издали могли слышать звуки труб, крики толпы, лязганье мечей и рев голодных зверей. К тому же, родители все равно были против, чтобы дочери в столь юном возрасте видели смерть.

А теперь Исмин сама должна была принять смерть на песке Арены.

Под трибунами Арены были извилистые лабиринты служебных помещений. Тут хранили оружие, запирали в клетках львов и тигров, сюда же тащили трупы поверженных бойцов, чтобы позже сжечь их на окраине города, здесь ждали своего выхода участники поединков и приговоренные к казни. С деревянного ступенчатого потолка свисали металлические каркасы для фонарей, которые стражники зажигали от своих факелов. Когда на трибунах шумели и топали зрители, фонари раскачивались из стороны в сторону, обдавая мрачные стены огненными всполохами, а головы проходящих мимо рабов и бойцов — снопами искр.

Исмин и остальных рабов привели сюда, чтобы перед казнью не пришлось тащить их из повозки. Стражники быстро выстроили их в линию вдоль стены, а потом заставили сесть на землю. Только здесь, в освещенном факелами полумраке, Исмин смогла наконец нормально открыть глаза и рассмотреть своих товарищей по несчастью.

Пятьдесят рабов, скованных одной цепью. Пятьдесят невольников со всех уголков проклятой столицы. Кто-то из них, как Исмин, были раньше свободными людьми, кто-то сразу родились рабами. Здесь были мужчины и женщины, молодые и старые, изможденные — с рудников, — и более крепкие — чьи-то личные рабы или шлюхи из богатых публичных домов… Была здесь даже маленькая девочка лет десяти или одиннадцати. Глядя на нее, Исмин невольно вздрогнула: столько неизбывной тоски было в серых глазах этого ребенка… Девочка молча жевала свою нижнюю губу и смотрела исподлобья. Исмин быстро отвела от нее взгляд и потупилась в пол, стараясь не думать…

— Это еще что? — голос прозвучал над самым ухом, и Исмин вздрогнула. Она согрелась между двумя человеческими телами и немного задремала, а теперь снова оказалась в реальном мире — под трибунами Арены Мори, на холодной земле и в кандалах. Прямо перед ней кто-то стоял. Она медленно и несмело скользнула взглядом снизу вверх — по тяжелым сандалиям, широким штанам бордового цвета, крепкому торсу, вдоль и поперек исчерченному шрамами, груди с недавно выбритой порослью, плечам, шее и мрачному загорелому лицу с глазами, подведенными черной подводкой, и такими же черными, волнистыми, свисающими до лопаток волосами. На секунду ей показалось, что мужчина смотрит на нее, но нет: он смотрел на них всех.

— Рабы, — стражник, стоявший поодаль, равнодушно махнул рукой.

— Это я и сам вижу, — хмыкнул мужчина. — Зачем они тут?

— Для большой публичной казни, неужели непонятно, Арвор? — теперь голос стражника прозвучал раздраженно.

— Твою мать, — прошипел мужчина. — Кто из них действительно это заслужил? — спросил он, и сам же ответил: — Никто. И какой будет казнь?

— Не знаю, распоряжений еще не давали, — стражник пожал плечами, а потом добавил иронично: — Но уверен, ты будешь наблюдать за ней с самого почетного места, господин чемпион.

Арвор — Исмин запомнила его имя, — отошел, и только тогда девушка заметила, что в его руках два блестящих стальных меча. Этот мужчина был бойцом. Чемпионом. Скорей всего, он готовился сражаться в финальном поединке торжества… Увы, ей до этого поединка дожить было не суждено.

Игры уже вовсю шли. Поединок за поединком сотрясались трибуны, со ступенчатого потолка летели пыль и щепки, фонари раскачивались и сыпали искрами, топот и крики сливались в единый гул. Сколько тысяч арданцев было там, под солнцем? Сколько свободных человек наблюдало, как умирают несвободные? Они аплодировали, и скандировали что-то, и топали ногами в едином ритме…

Время от времени мимо Исмин протаскивали по песку окровавленные трупы с отрубленными руками и ногами, проломленными черепами и вытекающей мозговой жидкостью… По песку тянулся кровавый след. Она вжималась в стену, насколько могла. Бойцов, ожидающих своей очереди выйти на Арену, становилось все меньше и меньше… День клонился к закату. Патер Мэгли вместе с семьей давно был на трибунах — о его прибытии возвестили фанфарами, — а вот Император не приехал, об этом сокрушенно шептались какие-то бойцы, видимо, мечтавшие сразиться перед очами Его Благочестия… Исмин слушала их в половину уха.