Варяг. Княжий посол - Мазин Александр Владимирович - Страница 13

Данила поймал ее, вытянувшись навстречу благотворителю, и в этот момент стольник, глядя прямо в глаза, прошептал почти одними губами:

«Сегодня ночью, кожевенный переулок за дворцом».

– Ну что ж, пойдемте, отец Михаил, что вы хотели мне предложить – житие греческих мудрецов?

Вельможа и духовное лицо удалились вместе с охраной, прошли мимо посторонившегося Данилы, словно он перестал для них существовать, и это его полностью устраивало.

Воспользовавшись общей суматохой и напрягом, когда облеченное властью лицо вторгается в рабочий коллектив, Данила легко покинул здание и, не особо скрываясь, покинул подворье монастыря, направляясь прямиком к стене дворца. По пути Молодцов все-таки не выдержал, обернулся. Над небольшой каменной оградой возвышалось здание Академии; понравилось ему в нем, что скрывать. Дух просвещения, взаимопонимания, доброты витал там, и это было одно из очень немногих мест в мире, где можно было спокойно применять свой интеллект на практике без риска огрести железом по башке и все это использовать на пользу людям.

А что, мелькнула шальная мысль, разобраться с этим княжьим посланием и обосноваться в Преславской Академии, греческий, кириллицу и латынь можно будет выучить без труда. Зря, что ли, Данила десять лет в школе языки учил. Грамотные люди здесь в почете, будет Молодцову и высокий чин, и денежное место, и уважение. Перевести сюда как-нибудь Уладу, повенчаться с ней и сидеть писать бумаги да детишек строгать? Наверное, можно будет и Наську тоже сюда переправить как-нибудь, Вакула будет точно не против.

«А как же приключения?! – будто прокричал в голове Данилы другой голос. – Путешествия, страны заморские, сражения? Каждый день писать, перебирать бумажки – это же все так ску-учно».

Молодцов вздохнул и, не оборачиваясь, продолжил свой путь.

Ему быстро удалось найти неохраняемый участок стены, караула то ли не было, то ли на обед ушел. По ступенькам он забрался на гребень, перемахнул наружу, цепляясь за камни, опустился немного пониже, хоть и не скалолаз, общая высота небольшая, метра три-четыре, и спрыгнул вниз, напугав двух прохожих женщин, закутанных в платки по самую макушку.

Оказавшись на свободе, Данила потянулся, выпрямил спину, став прежним обережником, и быстрым шагом пошел в гостиницу к своим друзьям, при этом даже не подумал поделиться подаренной монеткой со своими недавними компаньонами. Не от жадности, а просто забыл. И эта невнимательность имела далеко идущие последствия.

– Говоришь, через стену перепрыгнул? – уточнил Камен.

– Как есть так, – перекрестился Сашко, – как паук, хоп-хоп и вниз спрыгнул.

– А в Академию его взяли, бают, будто он и по-гречески писать умеет, и по-арабски, и на кириллице?

– Не, по-арабски только считать, сам видел.

– Хм…

Камен потер подборок, заросший редкой бородой.

– Ну что думаешь, старшой? – подобострастно заглянул в глаза Сашко.

– Что я думаю, не твоего ума дело, и мотай отсюда на паперть, пока костылем по спине не получил, и чтоб не меньше трех ногат принес, – рыкнул напоследок Камен и, задумчивый, побрел к себе в хижину.

Глава 6

Тайная встреча

Данила пил хмельное вино, друзья расщедрились, знали, что он его больше пива уважает, и закусывал горячим соленым мясом. Друзья вокруг смеялись, и Молодцов тоже радовался, что снова в кругу обережников, надежных друзей, а с ними он куда угодно прорвется.

– Как ты его назвал? – спросил Шибрида, дыша перегаром прямо в лицо.

– Царь-батюшка.

Варяг опять захохотал, даже слезы потекли, и так хлопнул своей деревянной ладонью по спине, что у Данилы чуть вино с мясом обратно не вылетело.

– Но это ты хорошо придумал, – одобрил Вуефаст.

– Голова у нашего Молодца соображает, – подтвердил Ломята.

Данила, довольный собой, озирался и поймал взгляд Воислава, полный гордости за своего ученика, а вот это уже высшая награда. Молодцов приосанился и ответил искренней улыбкой.

– За батьку нашего Воислава! – воздел кубок Данила.

И обережники сотрясли комнату дружным рыком. Выпили.

– Ты сильно на вино не налегай, нам сегодня к стольнику царскому идти, не забыл? – спросил Воислав.

– Нам, я думал… – начал Данила.

– Хочу, чтобы ты знал, батька, и мне не нравится эта затея, – проговорил Айлад.

– Вы нас будете прикрывать.

– Со стрелища, ночью, в городе. Это все равно что по коршуну стрелу пускать, когда он в самой высоте парит.

– И все-таки будет, как я сказал, – добродушно пресек разговор Воислав. – А ты, Данила, выспись до заката. Ночь у нас впереди трудная будет.

– Батька дело говорит, – подтвердил Шибрида. – Ну, на посошок, чтобы все удачно сложилось.

Когда Данилу разбудили, Преславу уже накрыла темнота и в раскрытых ставнях загорелись алебастровые светильники либо фитильки в плошках с жиром. У кого на что денег хватало. Хмель в голове почти не ощущался, но все-таки пришлось эту самую голову макнуть в кадку с ледяной водой. Помогло окончательно.

Теперь наступила пора облачаться.

– Шкуру свою оставь, – сказал Вуефаст, – Айлад тебе свою кольчугу одолжит.

О, а вот это новость, Данила отложил личную куртку с нашитыми железяками. Сначала поддоспешник, потом кольчуга. Молодцов попрыгал пару раз, чтобы броня села как надо, подвигался, привыкая к новым ощущениям. Кольчуга весила ощутимо больше его куртки, зато куда меньше стесняла движения, была прочнее и, самое важное, защищала все тело.

Сверху надеть плащ до колен, из дерюги, свитка по-здешнему, это вообще основная мужская одежда что на Руси, что в Булгарии. Сейчас она не для защиты, а для маскировки. На ноги вместо привычных сапог лапти с обмотками.

В новой одежде Данила вышел из подворья гостиницы, где жила их ватага, не киевского купеческого подворья, а отдельного постоялого двора, который Путята снимал целиком.

Там его встретил Воислав, Данила его даже не сразу узнал. Батька стоял, опираясь на посох, в такой же дерюге, на голове старая меховая шапка, накладная борода непривычно скрывала подбородок, и лицо все было перемазано в саже, так что и не разглядишь, что длинные усы синего цвета, особенно в темноте.

– Запомни, – подойдя, сказал Воислав, – мы холопы болярина Василия из Суржи, в городе по его приказу. Запомнил?

– Ага, а такого болярина ведь нет?

– Как нет? Есть наверняка, боляринов Василиев в Булгарии как блох на собаке.

Молодцов понимающе усмехнулся.

Вдвоем обережники побрели по узким и вонючим улочкам Преславы. Как казалось Даниле, издалека их и вправду не отличить от простых крестьян: ни дать, ни взять – староста со старшим сыном по делам из деревни в город приехали. И, по правде говоря, считать себя сыном Воислава Молодцову было лестно даже в таком представлении.

Позади них, где-то метрах в полтораста, шли Дровин и Айлад, Данила их не слышал, но знал, что они идут по их следу, и ему от этого становилось спокойней на душе. Конец посоха вдруг уперся Даниле в грудь. Вот он, кожевенный переулок, они на месте. Озираясь, нормально для крестьян, бредущих по ночной улочке, продвинулись чуть вперед. Мда… воняло здесь знатно, несмотря на то что все лавки закрыты. Даже вонь сточных канав напрочь перешибало.

«Зато тут собакам след трудно будет взять», – утешился Данила.

И внезапно сообразил, что стольник, оказывается, знал, где назначать место встречи, не случайно его выбрал.

Из темноты послышался размеренный стук, Воислав с Данилой насторожились, но продолжили идти. Звук приближался, совсем скоро тусклая полоска света из неплотно закрытых ставней осветила скрюченную фигуру с клюкой. Батька коснулся правой руки Данилы, знак: не расслабляйся. Молодцов внутренне собрался, под дерюгой у него пояс с мечом и кинжалом, и в случае опасности он, не раздумывая, пустит их в ход против того, на кого укажет батька. Обережники дали пройти старухе, а потом по знаку Воислава двинулись за ней вслед. Данила сначала не поверил, что это их «связной», но вдруг из-под ветхого одеяния вытянулась рука с клюкой, а на пальце блеснул золотой перстень. Клюка указала в проулок между лавками, и обережники последовали за ней.