Мертвецы не рассказывают сказки - Рудник Элизабет - Страница 19

— Что ты здесь делаешь? — негромко спросила она.

Генри с ответом не спешил. Было что-то волнующее, очень интимное в том, чтобы стоять вот так и разговаривать с красивой женщиной в мерцающем свете звезд. Под теплым, заинтересованным взглядом Карины сердце Генри таяло, билось все чаще. Даже в ночной темноте голубые глаза девушки ярко блестели.

— Ищу отца, — ответил, наконец, Генри. — Хотя и знаю, что его здесь нет.

Едва успев договорить, Генри уже пожалел об этом, ему очень хотелось забрать назад эти слова, которые мог произнести только мальчишка, а не мужчина, каким он хотел выглядеть в глазах Карины.

К удивлению Генри, она не стала смеяться над ним, вместо этого глаза у нее погрустнели.

— Если ты не видишь чего-то, еще не значит, что этого здесь нет.

— Это как с картой? — спросил Генри.

— Да, — кивнула Карина, и решительно добавила: — Я должна найти ее.

— Эту карту никто никогда не мог найти, — напомнил Генри. — Может быть, ее и правда не существует.

Голова Карины откинулась назад, как от удара — и это несмотря на то, что подобные слова она слышала за свою жизнь столько раз, что пора было бы и привыкнуть. Она подняла вверх дневник Галилея, помахала им перед лицом Генри.

— Вот единственная правда, которую я знаю. Я хранила его, когда жила в сиротском приюте, с ним изучала звезды, когда мне это запрещали. Я поклялась, что буду знать о небе все, как того желал мой отец, — голос Карины задрожал и сорвался от волнения, но она продолжала, опустив глаза: — Моя мама умерла, когда я родилась. Этот дневник — единственное, что у меня есть.

Слова девушки оглушили Генри, ударили как обухом по голове. Оказывается, у них с Кариной намного больше общего, чем он мог вообразить, — они оба выросли без отца, оба гонятся за несбыточной мечтой, и оба не намерены отступать, пока не добьются своего.

— Карина, — мягко сказал Генри. Она подняла голову, встретилась с ним взглядом. — Ты всегда смотришь на небо. А возможно, ответ следует искать вот здесь.

В первый момент Карина подумала, что Генри имеет в виду себя. Сердце сильнее забилось у нее в груди, невольно вспыхнули щеки, и она уже собиралась сказать, что и сама чувствует то же самое, но запнулась, а затем постаралась скрыть свое смущение, когда поняла, что Генри указывает рукой на дневник. Не себя он, выходит, имел в виду, не о себе говорил, а о страничках из дневника Галилея! Поборов замешательство, Карина открыла дневник и сказала:

— Смотри, Галилей пишет здесь, что «истина откроется, когда звезды сойдутся рядом».

— Но звезды не движутся, как они могут выстроиться рядом? — возразил Генри.

— Возможно, под звездами он имел в виду планеты, — предположила Кари-

Голова Карины откинулась назад, как от удара — и это несмотря на то, что подобные слова она слышала за свою жизнь столько раз, что пора было бы и привыкнуть. Она подняла вверх дневник Галилея, помахала им перед лицом Генри.

— Вот единственная правда, которую я знаю. Я хранила его, когда жила в сиротском приюте, с ним изучала звезды, когда мне это запрещали. Я поклялась, что буду знать о небе все, как того желал мой отец, — голос Карины задрожал и сорвался от волнения, но она продолжала, опустив глаза: — Моя мама умерла, когда я родилась. Этот дневник — единственное, что у меня есть.

Слова девушки оглушили Генри, ударили как обухом по голове. Оказывается, у них с Кариной намного больше общего, чем он мог вообразить, — они оба выросли без отца, оба гонятся за несбыточной мечтой, и оба не намерены отступать, пока не добьются своего.

— Карина, — мягко сказал Генри. Она подняла голову, встретилась с ним взглядом. — Ты всегда смотришь на небо. А возможно, ответ следует искать вот здесь.

В первый момент Карина подумала, что Генри имеет в виду себя. Сердце сильнее забилось у нее в груди, невольно вспыхнули щеки, и она уже собиралась сказать, что и сама чувствует то же самое, но запнулась, а затем постаралась скрыть свое смущение, когда поняла, что Генри указывает рукой на дневник. Не себя он, выходит, имел в виду, не о себе говорил, а о страничках из дневника Галилея! Поборов замешательство, Карина открыла дневник и сказала:

— Смотри, Галилей пишет здесь, что «истина откроется, когда звезды сойдутся рядом».

— Но звезды не движутся, как они могут выстроиться рядом? — возразил Генри.

— Возможно, под звездами он имел в виду планеты, — предположила Карина, указывая пальцем на несколько строчек в дневнике. — Галилей описал это словом «derectus». А если он так написал, звезды должны сойтись рядом, я ему верю.

Генри наклонился, чтобы лучше рассмотреть запись в дневнике. Да, там старинным витиеватым почерком выцветшими чернилами было написано «derectus». И тут Генри осенило, он вспомнил это слово, оно встречалось ему, когда он годами изучал пиратскую мифологию. Только было это слово...

— Послушай, Карина, — волнуясь, начал он. — Галилео, конечно, был итальянцем, все верно. Однако слово «derectus» не итальянское. Это латынь.

— Латынь? — переспросила Карина.

— Ага, — кивнул Генри. — И по-латыни оно означает не «рядом», а «в ряд, по прямой линии».

Чем глубже вдумывалась Карина в слова Генри, тем шире открывались ее глаза. Она посмотрела на дневник, который держала в руке, потом вверх, на небо.

— Истина откроется, когда звезды сойдутся в ряд, — прошептала Карина. В голове у нее уже мелькали десятки вариантов, которые возникают в результате нового перевода. Размышляя, она машинально поглаживала пальцами прикрепленный к обложке дневника рубин и внезапно ахнула. Так вот же он, ответ, который все это время был прямо у нее перед глазами! — Нужно искать звезды, выстроившиеся по прямой линии от Ориона, звезды, названной в честь сына Посейдона!

— Как ты до этого додумалась? — восторженно спросил Генри, и его возбуждение передалось Карине.

— Линия начинается от рубина. Прямая линия от рубина... — голос Карины замер, когда сама она принялась за рубин, отделила его от обложки дневника, а затем подняла вверх и взглянула сквозь него, как сквозь линзу телескопа, на звездное небо. Генри подошел ближе, встал рядом с Кариной так, чтобы тоже иметь возможность посмотреть на звезды сквозь драгоценный камень.

— Вон, вон там, видишь? — воскликнул Генри, заметив горящую на небе красную линию.

— Да, — кивнула Карина. — Это прямая линия, которая начинается от Ориона, пронзает, как стрела, созвездие Кассиопеи, доходит до края Южного Креста, и там заканчивается!

— Так, значит, карта находится внутри Южного Креста? — спросил Генри, с трудом поспевая за мыслями Карины.

— Да нет же, — качая головой, ответила она. — Не внутри, потому что это не просто крест, а знак в виде буквы «икс». Южный Крест — это знак «икс», скрытый в небесах с момента сотворения Вселенной! Это и есть Карта, Что Мужу Не Прочесть!

— Та карта, которая приведет нас к Трезубцу! — возбужденно затоптался на месте Генри. — Нам нужно просто следить за Южным Крестом, как за «иксом»!

Их радость грубо оборвал звук десятка взведенных курков. Генри и Карина медленно обернулись.

У них за спиной стоял Джек с половиной разношерстного сброда, который он называл своей командой. Пиратский капитан стоял и ухмылялся — а что бы ему и не ухмыляться, если в очередной раз он, пальцем о палец не ударив, получил все, что ему было нужно. Хотел узнать про карту — и узнал, эти влюбленные голубки сами все разболтали. Теперь ему понятно, куда нужно плыть. А знаком «икс», если кто не знает, всегда, между прочим, помечают на карте то место, где спрятан клад. Или сокровище.

Глава десятая

Нельзя сказать, что Барбосса был непривычен ко всему странному и необычному, вовсе нет. В конце концов, на нем самом в свое время висело проклятие, превращавшее его в скелет, когда Барбосса оказывался в лучах лунного света. Но даже собственный печальный опыт посмертного существования оказался недостаточным, чтобы подготовить Барбоссу к тому, что он увидел на борту «Немой Марии» с ее призрачным экипажем.