Заветы предательства - Аннандейл Дэвид - Страница 12

Я едва слышал грохот битвы, кипящей в ложбине.

Мой разум, словно по глубокой шахте, опустился к корневой сути боя, и я забылся в нем, не обращая внимания на пылающее небо и десятки гравициклов, что проносились мимо, паля из всех стволов.

В быстром развороте я начисто срубил орочью голову, отпрыгнул назад и проломил другому врагу череп навершием гуань дао. Я потрошил, вырывал, раздирал, ломал и ослеплял, всецело используя мою броню, силу и живодерское изящество.

Один из чужаков, огромная клыкастая тварь в ржавых наплечниках, каким-то образом уклонился от глефы, пробил мою оборону и врезался в меня всей тушей. Столкнувшись с громким дребезгом, мы оба рухнули на землю. Чудище упало сверху, от его смрада мне заложило нос. Орк саданул меня лбом в лицо, и моя голова с треском запрокинулась назад. Мир расплылся передо мной, в глаза потекла кровь.

Я не мог подняться. Попытался развернуть глефу, которую по-прежнему сжимал в левой руке, для удара в спину монстра. Тот заметил движение и, извернувшись, отразил выпад своим оружием — шипастой булавой, уже залитой кровью. При столкновении энергополе гуань дао вспыхнуло, и оголовье дубины раскололось в вихре кусочков металла, которые исполосовали нас обоих.

Зеленокожий резко отшатнулся, выпустил меня и схватился за свои глаза, подвывая от боли. Напрягшись, я столкнул его с себя и взмахнул глефой, словно кнутом, целясь в живот. Клинок вошел глубоко между пластинами доспеха и пробил орка до позвоночника. Перехватив рукоять обеими руками, я с силой выдернул оружие. Тварь, рассеченная надвое, превратилась в вязкое месиво рваных мышц, крови и костей.

Услышав, как кто-то подходит сзади, я крутнулся на месте, готовый к новой атаке.

Передо мной стоял Джучи в броне, покрытой красными потеками, и с болтером в руках. Его окружали груды орочьих трупов. Позади воина я увидел вражескую стену из металлолома, которая неторопливо рушилась, пожираемая волнами пламени. Среди орд чужаков повсюду мелькали мои братья — они изводили, преследовали, истребляли, раздирали зеленокожих, будто мстительные призраки.

— Славная охота, мой хан! — заметил Джучи с искренним смехом.

Я присоединился к его веселью, чувствуя, как от улыбки открываются порезы на лице.

— И она еще не кончена! — вскричав так, я стряхнул кровь с клинка и обернулся в поисках новых жертв. В небе проносились гравициклы, подгоняемые радостно вопившими всадниками.

Под их стремительными тенями мы снова бросились в битву.

Схватка за ущелье не закончилась после взятия стен. В извилистых проходах за ними орки возвели еще немало укреплений, которые перекрывали дорогу во внутреннюю часть Дробилки. Зеленокожие окопались везде, где только могли; они толпами выбирались из укрытий, бросались на нас волна за волной, неуклюже топали по каменистому дну ложбины, спеша вступить в сражение. Втянутые в ближний бой, мы отбивали натиски со всех сторон и прорубали себе путь через длинные теснины и балки.

Многие братья оставались в седлах и летали вдоль вытянутой горной долины, уничтожая вражеские огневые позиции с проворством, не доступным врагу. Другие, как и я, наступали на своих двоих и атаковали ксеносов на бегу.

Подходя вплотную, мы чуяли запах пота и крови нашей добычи. Мы слышали их неровный рев, чувствовали, как дрожит земля под шагами их орд. Даже искореняя орков, мы восхищались их воинским умением, их дикарской отвагой. Осознавали, каких чудесных созданий мы вычищаем из бытия.

Джучи был прав: грустным окажется тот день, когда умрет последний зеленокожий.

Меня беспокоило только медленное продвижение Торгуна. Братство Бури рвалось вперед, пробивалось все дальше по ущелью, сжигало по дороге все преграды и убивало вдосталь. Я ожидал, что воины терранина будут следовать вплотную за нами. Нам бы пригодилась поддержка их отделений с тяжелым оружием.

Но Братство Луны начало отставать. Им следовало прибавить ходу.

Дойдя с боем до первого перекрестка в горном лабиринте, я вышел из битвы и предоставил своим бойцам разбираться с неприятелями.

— Брат мой! — рявкнул я в вокс-канал, который мы с Торгуном выделили для обмена личными сообщениями. — Что держит тебя? Или ты заснул? Мы обратили их в бегство!

Я старался говорить весело, как всегда делал в гуще сражения. Возможно, даже слегка рассмеялся.

Ответ Торгуна поразил меня.

— Что ты творишь? — отозвался терранин. Даже по каналу связи я разобрал гнев в его голосе. — Закрепись на текущей позиции, капитан. Ты слишком широко растягиваешь силы. Я не стану поддерживать твой темп, мы еще не зачистили собственные точки входа.

Я осмотрелся вокруг. Битва шла хаотично и изменчиво, как и положено битвам. Зеленокожая орда, громадная и безбрежная, текла вниз по ложу ущелья. Ее встречала тонкая линия Белых Шрамов, на которую яростно накатывались отряды чужаков. Нас уже заставили замедлить ход, и нужно было поскорее сломить орков, смести их, пока они не обрели наступательный порыв, отбросить их — и еще раз, и еще.

Это была срочная, неотложная задача. Наверняка Каган быстро продвигался к центру Дробилки, и другие братства спешили туда навстречу ему. Я жутко боялся опоздать.

— Мы наступаем, — произнес я. Сообщил официальным тоном. И больше не улыбался. — Мы должны наступать. Мы крушим их.

— Недопустимо. Удерживай позицию. Как слышно? Удерживай позицию!

Меня изумил его командный тон. Я даже не сразу нашелся с ответом.

— Мы наступаем, — повторил я.

Другого выбора не имелось. Торгун должен был понять это.

Терранин не отозвался. Было слышно, как он ругается на том конце канала, а на заднем фоне я едва разобрал приглушенный грохот разрывов.

Затем Торгун разорвал связь.

Джучи, который сражался неподалеку, подошел ко мне с недоуменным видом.

— Проблемы, мой хан? — спросил он.

Встревоженный, я немного помолчал. Обдумал, не приказать ли воинам оттянуться назад, закрепиться на позициях и дожидаться подхода терран. Так мы сохранили бы гармонию между братствами, которую я совсем не желал нарушать.

Мы с Торгуном были братьями. Мысль о раздоре между братьями отвращала меня.

Затем я оглядел ложбину и увидел, какую резню мы творим. Увидел мой минган во всей красе его несравненной свирепости. Увидел моих воинов, бьющихся так, как они были созданы биться — страстно и вольно.

— Никаких проблем, — сказал я, шагая мимо Джучи обратно в сражение. — Мы сокрушим их.

Мы продолжали сражаться. Пока солнца клонились к закату, мы продолжали сражаться. Когда их свет угас, и теснины превратились в озерца маслянистой тьмы, мы продолжали сражаться. Надев шлемы, мы применяли «охотничий взор» — ночное видение, — чтобы выискивать орков. Все время наступали, все время стремительно атаковали их.

Чужаки яростно сопротивлялись. Со времен Улланора мы не дрались в подобных битвах. Зеленокожие собирались возле вожаков, устраивали засады, бросали в гущу наших сил бойцов-камикадзе. Любая взятая баррикада стоила нам потерь, за уничтожение каждого орудийного окопа мы платили жизнями братьев. Мы сохраняли безжалостный темп, не позволяя врагу перегруппироваться, а себе — замедлить движение. Наша кровь смешивалась с орочьей и лилась по ущельям, окрашивая светлую пыль темно-алым.

В холодный час перед рассветом, когда все три солнца еще таились за горизонтом, я наконец скомандовал братьям остановиться. К тому времени мы уже далеко продвинулись в Дробилку, и нас окружали беспорядочные скопления выступающих отрогов, еще более глубокие, чем прежде, ущелья и высокие уступы белых скал. Со всех сторон по нам вели плотный огонь. Группы зеленокожих, огибая наши порядки, пробирались ненадежными тропками на уже захваченную нами территорию. Ксеносы рычали на нас из теней. Их вопли усиливались и искажались, отражаясь от окружающих утесов. Казалось, что сами горы бросают нам вызов.

Тогда я вспомнил предостережение Торгуна. Мне подумалось, что он, возможно, был прав и что моя жажда наступать подвела нас. Братство Луны по-прежнему оставалось вдали от нашей позиции, продвигалось уверенно, но неторопливо. Я не мог отделаться от подозрения, что терранин умышленно задерживает бойцов.